В прошедшее воскресение чуть не произошло эпохальное для Иркутской области
событие. Ожидалось, что во время своего визита в Сеул президент России
Владимир Путин подпишет с корейцами соглашение о строительстве газопровода,
по которому газ из Ковыкты должен был пойти в Южную Корею. Соглашение
позволило бы Южной Корее с 2008 года получать от России 6 миллиардов
кубометров обычного сетевого газа и предусматривало участие корейских
инвестиций в освоении месторождения. Общая стоимость проекта должна была
составить 11 миллиардов долларов.

Но, как говорится, не срослось. Документ был уже почти согласован, когда по
инициативе российской стороны буквально за несколько часов до подписания
была внесена правка, которая вместо двустороннего формата: «Россия
— Республика Корея» предлагала формат трехсторонний: «Россия
— КНДР — Республика Корея». От такой трактовки корейцы несколько обалдели и договор
подписывать отказались.

Какой гений предложил правку, история умалчивает. Вряд ли это сделал чиновник
МИДа, поскольку в МИДе знают, что Северная и Южная Корея до сих пор
находятся в состоянии гражданской войны и зависеть от поставок газа,
ритмичность которых обеспечивается главным вероятным противником, Сеул не
может. Несмотря на то, что Южная Корея проявляет живейший интерес к
российскому газу. Напомню, что еще в начале 2003 года в Москве было
согласовано ТЭО газопровода из Ковыкты в Южную Корею. При этом
рассматривались два варианта маршрута газопровода в Южную Корею — из Китая
по дну Желтого моря или через территорию КНДР. Но практическая реализация
проекта так и не была начата.

Что стоит за новым эпизодом в саге о Ковыктинском газопроводе? Похоже, что
президент России принял на вооружение новое стратегическое оружие. Это
оружие не запрещено мировыми конвенциями, оно не летально и стоит сущие
копейки. К цели оно доставляется не баллистическими ракетами или
артиллерийскими снарядами, а магистральными трубопроводами. Это оружие — российские энергоносители, одна оружейная система называется нефть, вторая — газ.

В стране, где производится очень мало товаров, конкурентоспособных на
мировом рынке, сырьевая направленность экономики предопределена. Экспорт
сырья может либо работать на благо страны и ее населения, либо приносить
прибыль немногим. В Саудовской Аравии, например, он приносит прибыль
шейхам. Шейхи, конечно, чудят: заказывают себе золотые унитазы, шикарные
авто и автоматы Калашникова, инкрустированные бриллиантами. Правда, в
Саудовской Аравии ислам, а это значит, что населению от шейхов тоже кое-
что перепадает. А заодно — и исламским организациям, творчески работающим
над тем, чтобы неисламского населения во всем мире было как можно
меньше. В России нефть и газ тоже приносят богатство немногим. И в основном — не тем, кому надо. По крайней мере, с точки зрения государства. Представители
которого, со своей стороны, тоже творчески работают над тем, чтобы прибыли от
энергоносителей поступали в правильный карман. То есть в тот, на который эти
самые представители государства укажут. Инновация заключается в том, что
теперь, помимо прибыли, нефть и газ должны приносить геополитические
дивиденды — и при этом продолжали пополнять правильные карманы.

Возможности для этого у России действительно есть. Сегодня вся Юго-Восточная
Азия испытывает колоссальную потребность в ресурсах. Судите сами: в
настоящее время Китай обеспечивает импортом примерно половину своей
потребности в нефти. К 2025 году потребности Китая в импорте, как ожидается,
достигнут 14,2 млн. баррелей в день. Половина потребностей Японии
обеспечивается за счет импорта нефти, и 87,9% импортируется с нестабильного
Ближнего Востока.

Что значит нестабильность Ближнего Востока? Это отнюдь не полумифическая и
в силу этого неуловимая Аль Каида. Это вполне реальный Седьмой флот США,
который в считанные часы может перерезать как маршруты наливников, идущих
через Индийский океан из Персидского залива, так и танкеров с малазийским
сжиженным газом.

Сегодня Россия в глубокой задумчивости водит по своим соседям раструбом
магистрального газопровода, приглашая их тем самым не только к финансовым
вливаниям, но и к геополитическим уступкам. И вместе с сибирским газом
покупатель получит право решать за свой счет некоторые российские проблемы.
И это единственно правильное, что остается России в настоящей ситуации.

Есть, правда, еще одна версия. Ситуация с газопроводом изрядно напоминает
стиль ведения бизнеса в начале 90-х годов прошлого века, когда коммерсанты
носили китайский ТТ за поясом адидасовских тренировочных штанов и
разговаривали по фене. Ну чем не знакомая схема: выступить посредником,
развести всех на взятки, дать всем невыполнимые гарантии, потом отобрать
бизнес у партнера и кинуть участников сделки. А на следующий день можно
начать договариваться по-новой, мотивируя тем, что чисто тема изменилась…
Такая версия взаимоотношений в российском ТЭКе не оставляет никаких шансов
ни стране, ни Иркутской области, поскольку у такого бизнеса нет ни целей, ни
ответственности. Уж лучше думать, что президент России изобрел новое
геополитическое оружие, которым истребит всех недоброжелателей России.