Что для нас Иркутская область? Просто географическая единица, которой легко
изменить с попутным жизненным ветром? Или часть большой страны, в которой каждый
из обладателей российского паспорта «проходит как хозяин», останавливаясь так
надолго, как складываются обстоятельства? Или все-таки это что-то большее, чем
место жительства?

Естественно, поставив в первом абзаце четыре вопросительных знака, во втором я
должен начать отвечать. Попробую. В двадцатом веке в нашей славной стране еще
жили и творили люди, как будто явившиеся из эпохи Просвещения. Таким был
фольклорист, филолог, историограф, источниковед, историк, литературовед и
краевед Николай Кирьякович Пиксанов. В 1913 году он сформулировал концепцию
«областных культурных гнезд», которая уже без малого сто лет, как хорошее вино,
становится все ценнее и востребованнее. Речь идет о системах, в которых
действуют тесно связанные между собой люди, работа которых в совокупности
охватывает все сферы культурной жизни; присутствуют выраженные черты местной
культурной традиции, имеющей постоянно воспроизводимый облик, и наличествует
выдвижение питомцев в столичную культуру. Безусловным элементом «областных
культурных гнезд» Пиксанов называл появление в провинциальном мире людей,
названных им «культурными героями».

По моему мнению, именно взгляд на Россию как совокупность культурных гнезд
создает российскую общность. Сегодня доминирует взгляд сверху вниз. Он тоже не
нов. В 1923 году М. Богословский считал значимыми лишь те явления местной
истории, которые вливаются в общерусский исторический процесс, «как большая река
образуется из соединения отдельных небольших потоков». Это не только
культурологический подход. Государство у нас выстроено от крыши к фундаменту, и
этот смелый проект не дает оснований для минорного спокойствия. Земля
Прибайкалья и ее люди образуют реальную культурную общность, пренебрежение
которой — во вред России. А развитие — во благо.

Может быть, стоит об этом подумать?