— Судя по вашей биографии, в милицию вы пришли не по зову сердца, романтикой милицейского труда в детстве не бредили, в сыщики-разбойники не играли… Но теперь-то, оглядываясь назад, не жалеете, что именно так жизнь сложилась?

— Наоборот, благодарен судьбе. Я уверен, что случайного в жизни ничего нет: я занял именно своё место. Просто не сразу нашёл своё призвание. Что ж, так бывает. Я вообще-то с детства мечтал о карьере военного. Готовился к этому основательно, много занимался спортом, имел высокие разряды в различных видах спорта. Но когда поступал в военно-морское училище, не прошёл по конкурсу. Вместо этого попал в армию. И не жалею нисколько. Я был командиром отделения, заместителем командира взвода — учился управлять людьми в погонах. Это пригодилось мне потом в милиции. Вообще всё, что пережито, легло, как говорится, в строку: работа учителя военного дела в сельской школе, навыки лидера, общественного организатора, которые я получил в студенческие годы — секретарём комсомольской организации, командиром стройотряда. Жизнь меня словно готовила к будущему поприщу.

Но, правда, это я сейчас такими категориями рассуждаю. А в то время всё, конечно, проще решалось. Я был сельским пареньком, который хотел остаться в Москве, я должен был обеспечить семью квартирой — у меня уже на первом курсе института сын родился. Вот квартирный вопрос и привёл меня к ремеслу, которому я отдал жизнь. По совету друзей я отправился решать свою семейную проблему в райком комсомола. В милицию пришёл, как тогда говорили, по комсомольской путёвке. Мечтал о погонах — и всё-таки надел их!

— Наверное, мечтали и о генеральских лампасах — и тоже получили, что хотели. Всё же такой быстрый карьерный рост вызывает недоверие. Вы пришли в милицию простым опером, не имея даже минимального юридического образования. А вскоре уже командовали отделением милиции в центре столицы. А в министерстве и вовсе от майора до генерал-майора доросли за пять лет. Признайтесь: у вас была «рука», кто-то про-двигал вас по службе?

— Какая рука… Я из рабочей семьи, жившей в небольшом посёлке. Мои родители — простые люди. Папа водителем работал и дослужился до завгара. А мама в животноводстве трудилась. Просто характер у меня такой: я всегда стремился быть лучшим, первым, преодолевать трудности, учиться, идти вперёд. Я очень требователен к себе, коллеги мои наверняка это заметили. В своё время и техникум, и институт я окончил с красным дипломом. И всегда, во всех коллективах, где мне приходилось вращаться, я был лидером: капитаном спортивных команд, бригадиром сельской производственной бригады, командиром студенческих отрядов, вожаком в комсомоле, руководителем в армейском подразделении.

Мне очень непросто давались эти, как вы говорите, карьерные шаги. Да, трудно было работать сыщиком без юридического образования, приходилось много корпеть над учебниками, самостоятельно изучать своды законов. Но я всегда был целеустремлённым. Ставил задачу — и добивался её.

— Хотите сказать, вам всегда нужна победа, за ценой вы не постоите?

— Ну, себя щадить не привык. Хотя, я вам признаюсь, для меня самого был неожиданным перевод с должности старшего оперуполномоченного сразу в заместители начальника отделения милиции на очень сложной территории — в центре Москвы. Да ещё в такое тяжёлое время: август 91-го года, путч, попытка государственного переворота. На моих глазах шло становление нового российского государства.

Но уже через год я вернулся в родное отделение, где начинал работу простым сыщиком, в качестве начальника. 47-е отделение находится на улице Пятницкой, 15. Эта улица ведёт к Красной площади. По ней за сутки проходит около миллиона человек, в основном — гостей столицы. Это, конечно, добавляет милиции проблем.

А в аппарат министерства меня взяли на самую маленькую, незавидную должность — инспектором по особым поручениям. И через три года я был уже на генеральской должности. Это действительно стремительный рост.

— В положении главного милиционера сибирской провинции как долго задержитесь?

— Я бы очень не хотел, чтобы мой карьерный рост — а он естественный — сочетался с понятиями «временщик» и «карьерист». Категорически с этим не согласен. Служебная карьера и профессиональный рост всегда у меня шли рядом, и так будет и впредь.

Я сейчас в таком возрасте, когда нужно определяться. Передо мной стоит выбор: московская квартира и карьера чиновника или жизнь в Иркутске, где настоящей, живой работы — непочатый край, и после окончания службы в органах её для меня хватит. Я выбрал Иркутск.

— Может, вы вынуждены сделать такой выбор?

— Ну, мои организаторские и управленческие возможности руководством МВД сомнению пока не подвергались. Замечания министра в мой адрес носят рабочий характер. Не в том дело. Просто здесь гораздо больше возможностей себя реализовать. Я по столичной жизни не тоскую и нисколько не жалею, что судьба привела меня в Иркутск. Этот город находится в центре финансовых и экономических интересов деловых кругов, в том числе и зарубежных. Уверен, что для меня найдётся здесь место приложения сил и после службы в органах.

— А ваша семья разделяет такие взгляды на будущее?

— Жена и дети меня поддержали. Я уже выписался из Москвы, привёз в Иркутск семью. В декабре мы въехали в новую квартиру в центре города, которая нас вполне устраивает. Это служебная квартира, современная, приобретена она за счёт средств министерства и администрации области. Супруга Татьяна моё решение остаться здесь одобрила. Город ей понравился, она не пропускает премьер в театрах, гастрольных концертов, спектаклей. И согласна со мной: жизнь здесь может быть активной, интересной, насыщенной.

— Она работает?

— Нет, молодой пенсионер. Она меня младше на шесть лет. В Москве работала в судмедэкспертизе лаборантом-биологом, тоже раскрывала преступления. Но здесь решила попробовать себя в роли домохозяйки. Неожиданно увлеклась флористикой, и, по-моему, у неё хорошо получается.

Татьяна вообще всегда и во всём меня поддерживала. Ей нелегко было при моей беспокойной работе. Я когда в министерстве служил, по шесть месяцев в году в командировках пропадал. Побывал в то время в 39 регионах с проверками. В Иркутскую область тоже, кстати, приезжал, как куратор по Сибирскому федеральному округу, обстановку в этом регионе знал неплохо. Мне всегда очень нравилась здесь природа, а теперь мы с семьёй имеем возможность бывать на Байкале.

— Вы рассказывали, что младший сын учится в престижной московской школе. Вы выдернули его из выпускного класса?

— Да, Анатолий успешно окончил 47-ю иркутскую школу и поступил здесь в госуниверситет. Не буду говорить, на какой факультет — не хочу привлекать к нему внимание. Пусть сам проявит себя — как личность, как мужчина. Он, кстати, уже показал себя в спорте: баскетбольная команда 47-й школы, в которой он участвовал, стала чемпионом по городу Иркутску и Иркутской области. Но спортивные достижения — это сейчас не главное. Студенческие годы — самая прекрасная и самая важная пора, когда формируется характер, избирается жизненный путь. Не хочу ему мешать, к чему-то принуждать.

Анатолий, кстати, ничуть не чувствует себя ущемлённым, поменяв московскую прописку на иркутскую. Наоборот, доволен. Ему здесь нравится сама атмосфера.

— Провинциальный дух?

— Нет, то, что в региональном центре больше перспектив для молодого человека, начинающего строить свою жизнь.

— А ваш старший сын остался в Москве?

— Да, Роман служит в московской милиции, и довольно успешно. Окончил Академию МВД России. За то время, пока я живу в Иркутске, он успел жениться. Недавно навестил нас с молодой женой. Мы свозили их в те места, где любим отдыхать сами: на Байкал, в Моты, на Аршан. Любуясь природой, молодые тоже говорили, что этот край — область неиспользованных возможностей. В частности, здесь необходимо развивать туристический сервис, пока что он в зачаточном состоянии. А ведь места-то какие прекрасные! Хотелось бы, чтобы мои дети, хотя бы младший сын, приложили руки к тому, чтобы преобразовать этот край, создать условия для хорошего отдыха здесь.

— Скучаете по той жизни, которую оставили?

— Да о чём вы? У меня здесь и семья, и любимая работа. Я имею всё необходимое для того, чтобы жить, как мне нравится — то есть двигаться вперёд. Не хочу я оставаться во вчерашнем дне, мне всё время хочется думать о дне завтрашнем. Чувствую, что не хватает современных знаний, особенно в сфере экономики и бизнеса, управленческих технологий. Сказывается прошлое: в советских вузах ведь не давали таких знаний. Так что приходится учиться самостоятельно. Профессионально я не остановился на достигнутом, хоть и получил звание генерал-лейтенанта. Сейчас работаю над материалами для кандидатской диссертации по вопросам административного права. Времени, правда, для этого очень мало. В основном вечер и частичка ночи.

— И книги не успеваете читать?

— Боюсь, что в последнее время из всех книг для меня главные — это кодекс об административных правонарушениях и сборники правовых актов, принятых Законодательным собранием Иркутской области.

А вообще моим любимым писателем остаётся Джек Лондон. На его книжках я воспитывался. И мне всегда импонировал характер его героев, людей сильных, целе-устремлённых, которые борются с трудностями и непременно побеждают. И находят в этом себя. Я и сам из таких беспокойных людей, которые не довольствуются малым.

— А достигнутыми за два года результатами работы иркутской милиции под вашим руководством довольны?

— Доволен ли я? Я хочу, чтобы каждый гражданин, обратившийся в милицию, остался доволен результатом. У меня очень высокие требования к сотрудникам, особенно к руководству, и спрос будет и впредь только ужесточаться: равнодушного отношения к делу, предательства интересам службы я не потерплю. За эти два года пришлось избавиться от 12 руководителей территориальных органов внутренних дел, заменить начальников ряда основных служб в аппарате управления. Думаю, мы прошли, наконец, нижнюю точку недоверия к людям в погонах. Это и на встречах с населением я ощущаю, и по оценочным показателям могу судить: количество жалоб на действия сотрудников милиции сократилось на треть, претензий у прокуратуры стало меньше. Я теперь получаю письма, в которых граждане меня просят поблагодарить участковых, оперативников.

К тому же мы научились быть более открытыми, перестали скрывать негативную информацию о своей работе, не боимся критических публикаций. Общественная приёмная стала активно работать — и все, кто в неё обращается, получают помощь. Да я и сам от людей не скрываюсь: ежемесячно каждую первую и третью пятницу с 16 часов веду приём по личным вопросам. Пожалуйста, записывайтесь и приходите.

— Однако уровень преступности остаётся высоким, а раскрываемость повышается медленно…

— Высокая преступность в Иркутской области была всегда. Мы сейчас на 15-м месте в России по количеству зарегистрированных преступлений. Нельзя сказать, что у нас самая тяжёлая обстановка. Она контролируется. Вот вы, например, можете припомнить за последние два года крупные разборки со стрельбой на улицах? Назовите хоть одну!

— Так сразу и не вспомнишь…

— Да потому, что не было таких последствий от столкновений криминала. В этом году к уголовной ответственности привлечено в два раза больше участников организованных преступных формирований, чем в прошлом. Пресечена деятельность ещё восьми банд, кроме тех, что уже в суде.

А что касается раскрываемости, которая повышается не так быстро, как хотелось бы… Да, наверное, цифры не большие: в прошлом году число раскрытых преступлений увеличилось на 4,9 процента, в нынешнем за пять месяцев — ещё на 1,6. Но за этими цифрами стоит огромный труд. Вспомните, что по итогам 2004 года у нас вообще регистрировалось снижение раскрываемости. Больше внимания мы, конечно, уделяем тяжким и особо тяжким преступлениям. И впервые за последние годы преодолён 50-процентный рубеж их раскрытия.

А помните, когда я только приступил к работе в новой должности, вы заявили, что расцениваете как экзамен для меня: раскроет ли милиция убийство Павла Чекотова и другие громкие преступления?

— Вы же не согласились с такой постановкой вопроса.

— Однако заказные убийства предпринимателей Чекотова и Безденежных были раскрыты, как и убийства политтехнологов партии «Родина», водителей такси в Иркутске, и нападение на Восточно-Сибирский институт экономики и права, и беспрецедентный по количеству похищенного — 80 килограммов золота — разбой в Бодайбинском районе и другие преступления, имевшие общественный резонанс.

— Что было особенно заметным в последнее время, так это аресты чиновников за взятки. Это связано со сменой руководства службы БЭП?

— Скорее, с тем, что за последние два года повысился профессионализм сотрудников. Взятку ведь доказать трудно. Надо задержать преступника с поличным. Не зря говорят, что наше общество пропитано коррупцией. По мнению президента страны, это одна из причин, которая мешает нам двигаться вперёд. И борьба с коррупцией сейчас — главное направление в работе милиции. Задержаны за взятки девять чиновников. Один из последних задержанных — начальник МЧС Ольхонского района.

Вообще в последнее время милиция больше внимания стала уделять преступлениям в сфере экономики. Активнее ведётся работа по легализации имущества, добытого преступным путём. В прошлом году число этих преступлений увеличилось в девять раз, за пять месяцев нынешнего — ещё вдвое. Криминальному сообществу, действующему в сфере экономики, нанесён серьёзный урон. Работа проведена колоссальная.

— Я понимаю, что об этом можно говорить ещё много. Но у меня такой вопрос: а чего вы не смогли добиться за эти годы? Главная проблема, которая перед вами сейчас стоит?

— Создание системы общей и индивидуальной профилактики преступлений. Это, кстати, поручение президента России. Но пока у нас не получается выполнить его. Я об этом с болью говорю, потому что моё обращение к главам муниципальных образований в ноябре прошлого года фактически не было услышано, а бороться милиции с преступностью в одиночку, без поддержки властей, одними карательными методами — эффективно не получится. В соседних регионах — Красноярском крае, Бурятии — введены, например, должности заместителей глав администраций по профилактике преступлений, у нас же никто не поддержал это предложение. Как и другое — о создании института школьных инспекторов милиции. Нам пришлось собственными силами решать этот вопрос, за счёт перераспределения штатов. А ведь в области подростками в текущем году совершено уже 1650 преступлений, и треть из них — особо тяжкие, против личности.

Мы на упреждение правонарушений должны работать, а не только ловить и карать этих детей. Многие из них — социальные сироты, а у нас социальных учреждений для подростков всего 50 процентов от нормы. Для ребятишек-нарушителей, имеющих психические отклонения, вообще нет в области ни одного социально-реабилитационного центра. Это же несчастные дети, о них должен кто-то позаботиться…

— Похоже, вы не сторонник жёстких мер в борьбе с преступностью…

— Да, я уверен, что ужесточение законодательства не приведёт к ослаблению криминального влияния. На криминогенную ситуацию в Иркутской области влияет социальная обстановка. Вот вам пример. Среди задержанных за преступления — 65, а в десяти районах — 70 процентов безработных, причём половина из них — молодые люди. Зачем же приглашать в таком случае иностранных граждан для работы? Наша молодёжь может работать и на стройках, и в леспромхозах, и в колхозах — надо только создать для неё нормальные условия.

Другая проблема, ведущая к росту преступности, связана с реабилитацией бывших заключённых. Люди освобождаются из мест лишения свободы, но в обществе их никто не ждёт. Центров занятости для них нет. В результате две трети из них совершают повторные преступления и уходят обратно в зону. А это молодые люди, многие из которых хотят и могут работать.

Ещё один вопрос, который никак не решается: что делать с бомжами? Это больные люди. В прямом и переносном смысле. И по состоянию физического здоровья, и в смысле нравственности. Нужно создать в каждом крупном городе центры реабилитации для таких людей. Сейчас милиция вынуждена закрывать на них глаза — просто нет заведений, куда их можно было бы доставить.

— Вы собираетесь ставить эти вопросы перед губернатором, Законодательным собранием?

— Я это делаю. У меня очень хорошие отношения и с Александром Георгиевичем Тишаниным, и с Виктором Кузьмичом Кругловым. Я бы сказал, что наши отношения носят не только служебный характер. Я могу обратиться к этим людям в любое время, получить совет или поддержку. Как и от моих коллег-силовиков.

Вообще у меня в Иркутске сложился уже круг знакомых, общение с которыми не ограничивается только служебными интересами, появились друзья. Хочу надеяться, что для иркутских милиционеров, жителей области, я перестал быть чужим. Так зачем мне уезжать отсюда? Тем более в Москву — чтобы ходить там по министерским коридорам с документами…

Фото Александра ПОПОВА

Биографическая справка

Антонов Алексей Алексеевич родился 29 ноября 1955 года в посёлке Степной Тульской области. В 1972 — 1974 гг. служил в автомобильных войсках. В 1978 году окончил с отличием Витебский техникум физической культуры. Преподавал физкультуру и начальную военную подготовку в школе пос. Серебряные Пруды Московской области. По окончании Московского Центрального ордена Ленина института физической культуры работал оперуполномоченным уголовного розыска 47-го отделения милиции столицы. В 1991 году назначен заместителем начальника по политической части 85-го отделения милиции Москвы. С 1992 по 1995 год — начальник 47-го отделения милиции столицы. В 1995 году окончил заочно юридический институт МВД России. В 1995 — 2004 годах работал в Главном штабе МВД РФ инспектором, затем старшим инспектором по особым поручениям, а с 1998 года — главным инспектором. 1 июня 2004 года указом президента страны назначен начальником ГУВД по Иркутской области.

Женат, двое сыновей.