Шутник, проживавший в Иркутске в 1865 году, наклеил на пустой конверт марку, вместо адреса написал: «вложил 1 рубль», отнёс в губернскую почтовую контору и принялся ждать. А долго ждать не пришлось — уже в следующем номере «Иркутских губернских ведомостей» появилось сообщение, что неизвестный податель письма нарушил сразу три статьи почтового устава (339-ю, 348-ю и 351-ю) и должен «получить означенное письмо» обратно. Податель письма, коллежский асессор N, никуда однако же не пошёл, а удобно расположился в своей маленькой комнатке на Саломатовской, где рядом с кроватью уместилась конторка для письма, небольшой орган, шуба енотовая, фрак и давно уже вставшие серебряные часы. День был хмурый, но чиновник читал сообщение «От почтовой конторы», улыбался и не думал уже ни о суровом начальнике, ни о Nadin, не ответившей на два письма.

Нашего полку убыло-прибыло

Иркутский 1-й гильдии купец Иннокентий Семёнович Котельников пришёл к себе в лавку с проверкой и застал приказчика Семёна Носкова читающим «Иркутские губернские ведомости». Тут не грех и представить, как приказчик сказал:

— Чего только у нас не случается, Иннокентий Семёнович! Вот, пишут: доверенный купца Останина обронил расписку на 1500 руб. и теперь покорнейше просит доставить оную. А 6 июня отставной казак 1-й иркутской станицы Василий Гаськов, шедши через Ушаковку, обронил указ на отставку — и она уплыла в Ангару. А казачка Домна Соколова обронила, не помнит где, свой билет для проживания в Иркутске. Андрей Дёмин повёз полковое имущество да по дороге всё почти и растерял. Нет, вы только подумайте: пуд пороха, 3 пуда свинца, 15 фунтов железа, 30 кирпичей чая, широкий топор, гребень, ичиги, колокольчик, 3 чашки китайской работы и голубой халат.

Да, растрата немалая. Однако же и читатель Носков не отстал: проверив лавку, купец Котельников обнаружил недостачу товара на 371 руб. и ещё 4 копейки. Приказчик удивился, но совсем не смутился — верил он, что где убыло, там и прибудет. Не случайно ведь написали «Иркутские губернские ведомости»: в тот самый день, как Дёмин растерял полковое имущество, его полку прибыло — мерин прибился, светло-гнедой, с гривой на левую сторону. Кстати, в следующем номере напечатано было о вызове в суд приказчика Семёна Никифоровича Носкова.

За растрату расплатился он в декабре того же, 1865 года. Купец Котельников облегчённо вздохнул, а вечером, после чая, открыл газету и первое, что прочёл: «Пять рублей награды тому, кто нашёл и доставит потерянные куньи хвосты (боа)».

Глафира мне жена, но кошелёк дороже

«До сведения моего дошло, что жена моя, Глафира Ивановна, наделала много долгов — и под залог вещей, и под векселя на своё имя. Так как я не давал никакой доверенности моей жене делать долги, и так как деньги, взятые в долг, употреблены не на нужды по дому, то я не считаю себя обязанным платить долги. Статский советник Сементовский».

Да, и такое объявление поместила газета «Иркутские губернские ведомости». И вполне возможно, что Глафира Ивановна Сементовская прочитала его в гостях у приятельницы, обсуждая многочисленные курьёзы иркутской жизни. Вот такой, например: на собрании местного отделения Русского технического общества после рассуждения о новом способе освещения в Иркутске, о трубах для проветривания подполья во всякое время года перешли к следующему вопросу повестки — о…мясной каше, изготовляемой в Чите купцом Персоном. Прочтя об этом, приятельницы пришли к грустному выводу, что во всей Восточной Сибири только два интересных мужчины — Орлянский и Грацианский, титулярные советники. Они кашу не варят, зато по службе поднимаются и поднимаются. Вот недавно опять получили новое назначение. Так, глядишь, и до Санкт-Петербурга дойдут. Что им делать в Сибири, где губернское правление ищет капитал умершего Фёдора Пашинникова, чтоб изъять 33 руб. 5 коп. за… производство умершего в чин губернского секретаря (это тоже из газетных объявлений). А Балаганское полицейское управление ищет хозяев брошенному «имуществу» — дырявому подседельнику, ветхому мешку, в котором кусок черствого хлеба и дырявый кошелёк… А явно не молодой мещанин Никифор Синицын просит выделить землю на… 99 (!) лет. Нет, совсем не осталось в Сибири здравомыслящих мужчин, разве только Орлянский и Грацианский, титулярные советники.

Енотовая шинель

«В бытность мою 1 числа сего января в доме купца г-на Останина неизвестно с кем переменился енотовой шинелью. Поэтому и прошу, у кого принадлежащая мне шинель окажется, известить». Андрей О., «Иркутские губернские ведомости», 1864 год.

Не решаюсь предположить, чем закончилась эта история, однако же, восемь лет спустя, в конце 1870 года, 2-й гильдии купец Андрей Иванович О. перебрался в солидный дом, купленный у надворного советника Порфирия Алексеевича Веретенникова. Представьте себе, там-то и нашёл его дальний родственник и начинающий коммерсант Владимир. Взял совет, рассказал о торговле, а потом доверительно попросил «нынче вечером взять в Коммерческое собрание — из-за давнего, стало быть, интересу».

Но Андрей Иванович с ходу срезал Владимира, заявив, что и сам недавно лишь в члены прошёл, а до этого только гостем бывал, по приглашению. Но, подумав, всё-таки обнадёжил и даже дал прочесть устав иркутского Коммерческого собрания — «чтобы, стало быть, знал, как себя вести».

Владимир осилил большой раздел под названием «Цель учреждения собрания», с особым вниманием прочитал «О балах, маскарадах, семейных и музыкальных вечерах» и вернулся к параграфу 19: «Гости пропускаются по билетам. Билеты выдаются конторою через посредство членов собрания, которые собственноручно записывают звание и фамилию гостей в особую книгу, вносят плату и отвечают как за их поведение в собрании, так и за долги, сделанные в собрании».

На игроков Владимир, конечно, смотрел, но при этом строго следовал уставу, то есть на ошибки никому не указывал, советов не подавал, в порядок танцев не вмешивался и музыкантами не управлял. Он и вина выпил самую малость, опасаясь сделать что-то не так. И всё же случилось, случилось непредусмотренное уставом — Андрей Иванович сразу после полуночи исчез.

Швейцар проводил Владимира в читальную комнату — там, за свежим номером «Иркутских губернских ведомостей» он и уснул. Но в двадцать минут второго над ухом зазвонил колокольчик: по уставу, задержавшийся до половины второго платит штраф 25 копеек. Задержавшийся до 2 часов — один рубль, до 3 часов — три рубля. Те же, кто остаётся в собрании после 4 часов ночи, платят за первые полчаса 15 рублей, а за вторые — 25 рублей. О приближении каждого штрафа швейцар предупреждает звоном колокольчика.

Андрей Иванович вернулся без пяти минут пять, выплатил за Владимира 25 рублей, получил за них специальные контрамарки и, не мешкая более, отправился в свой замечательный дом. «Будет чем отчитаться перед женой», — сказал он, усаживаясь в пролётку и укладывая контрамарки в карман. Но Владимир уже не слышал его — он спал, уютно закутавшись в енотовую шинель.

Фото из фондов областного музея связи