Врасплох

Вот уже более месяца он жил непривычной жизнью, наполненной запахами пустырника и боярышника, сочувственными взглядами докторов и тревожным шёпотом близких. Болезнь настигла его врасплох: 1905 год, как и предшествующий 1904-й, складывался на редкость успешно. Из коллежских советников Александр Иванович перешёл в статские, возглавил Общество по устройству народных чтений в Иркутске и Иркутской губернии, стал членом правления Иркутского благотворительного общества. В июне 1905-го его поздравили с пятилетием пребывания на посту редактора «Иркутских губернских ведомостей». Было сказано много доброго, даже критиками из «Восточного обозрения», любившими «всыпать» официальной печати.

Александр Иванович был приятно размягчён. Конечно, за пять лет он далеко не единожды бывал под огнём: то куйтунский крестьянин Непомнящий тянул в суд, усмотрев в письме сельского корреспондента личное оскорбление; то настройщик фортепиано воображал, что в газетном фельетоне есть намёк на него, и отказывался обслуживать инструмент Виноградовых. То губернские власти принимались усиленно контролировать «наши «Ведомости». Но всё это не оставляло зарубок, и редакция продолжала жить привычной, открытой жизнью. Обыватели несли сюда подобранные портмоне, знаки с номерами извозчиков, пожертвования раненым, объявления о прибившейся лошади и пропаже щенка. Заезжие знаменитости спешили в редакцию из расположенных неподалёку номеров «Метрополя» и «России» – передать новости и расспросить о здешней жизни.

Был «милый человек» – стал «гнусный ретроград»

Как советник 1-го отделения губернского управления, Виноградов должен был каждый день появляться в присутствии, но, быстро взяв информацию, он ехал «к себе», в дом Игумнова на перекрёстке главных улиц – Большой и Амурской. Дверь кабинета почти всегда оставалась открытой, и хотя гости старались не шуметь, их оживлённые голоса то и дело доносились до редактора. За время войны в разговорах проявилась особая, почти родственная интонация – неудачи на фронте сблизили, как, наверное, никогда прежде. И Александру Ивановичу даже думалось, что это так и останется, не пройдёт, но он ошибся: после заключения мира в Иркутске разом вспомнили внутренние разно-гласия, обиды, противостояния. Какие-то новоявленные комитеты угрожали стачкой и даже вооружённым восстанием, общество разделилось на сторонников и противников революционных перемен. Вице-губернатор Мишин, в недавнем прошлом считавшийся либералом, теперь требовал перепечаток черносотенных публикаций из московских «Ведомостей». Газета «Восточное обозрение» встала в откровенную фронду – и Александр Иванович Виноградов, вчера ещё «умный, милый и порядочный», был объявлен «гнусным ретроградом» и отпетым врагом гражданских свобод. Перемена оказалась, увы, слишком резкой, и ранним сентябрьским утром 1905 года редактор «Иркутских губернских ведомостей» почувствовал, что задыхается.

Он надеялся, что отлежится дня два и поправится, но болезнь прогрессировала, «вместе с бунтом», как шутил Александр Иванович. Доктора ограничили посетителей, запретили чтение всех газет, и в конце концов на столе оказалась лишь «Памятная книжка Иркутской губернии» – издание местного статистического комитета. Вино-градов получил её ещё несколько месяцев назад, но, признаться, так ни разу и не открыл. И теперь нехотя перелистывал страницы, не рассчитывая наткнуться на свежую информацию, не печатавшуюся в «Иркутских губернских ведомостях». «Памятные книжки» выходили как ежегодники, и многие страницы с адресами присутственных мест, часами приёма и фамилиями чиновников без всяких правок перекочёвывали из книжки в книжку. Наборщики губернской типографии часто ссорились из-за столь «лёгкого заказа», а Александр Иванович считал его скучным и был рад, что губернский статистический комитет сам редактировал тексты. Но теперь, в часы вынужденного досуга, он невольно задержался на «Памятной книжке» – и заинтересовался.

Занимательная статистика

Губернские статистики играли цифрами, будто мячиками.Так, взяв за основу заглавную фразу «1905 год от Рождества Христова», сейчас же высчитывали, а какой он от начала известий об Ангаре и Лене. А также – от основания Иркутской епархии, от кончины святителя Иннокентия, от назначения в Иркутске губернатора и генерал-губернатора, от прихода в Иркутск первого поезда и введения института крестьянских начальников. Естественно, что был сделан отсчёт и «от посещения Иркутска наследником-цесаревичем, ныне благополучно царствующим Государем Императором Николаем Александровичем».

«А благополучно ли?» – невольно подумал Виноградов. В тот отрезок времени, пока «Памятная книжка» собиралась, вычитывалась, печаталась и переплеталась, ситуация изменилась настолько, что уже трудно что-либо утверждать. И тем паче загадывать. Если что действительно не устареет, так это «Пасхальная таблица», расписавшая все посты, мясоеды, «переходящие праздники» вплоть до 1914 года.

А вот в управлении генерал-губернатора вряд ли до конца этого года обойдётся без перемен. И в губернском управлении воздух перенасыщен электричеством, в особенности в первом отделении, где и он, Виноградов, значится советником. Вообще  неизвестно, сохранится ли запись о нём в следующей «Памятной книжке».

В июне, когда Александр Иванович отмечал пятилетие редактирования «Иркутских губернских ведомостей», несколько человек, словно бы сговорившись, отметили, что «юбиляр вполне мог бы вести собственное издание». Что же до самого Александра Ивановича, то до сей поры все силы его уходили на то, чтобы ставить газету по программе, задуманной им ещё в 1900 году.

Болезнь как шанс?

Но в последние месяцы он, натурально, оказался меж двух лагерей, и возможно, болезнь и дана ему, чтобы определиться. Эта мысль, пришедшая неожиданно, разом захватила Александра Ивановича, и к вечеру он уже обдумал её самым обстоятельным образом. Выходило, что надо срочно писать в Петербург, подавать прошение об открытии собственного издания (назовём его, скажем, «Иркутский вестник»).

Контур будущей газеты прорисовывался на удивление легко. Конечно, он не станет, как «Восточное обозрение», замахиваться на Сибирь, а сосредоточится на Иркутске и губернии. В сущности, это очень большая территория, разделённая ведомствами, церковью, докторами и пр. на бесчисленные участки, округа, благочиния. В Иркутской губернии 63 волости, 36 инородческих ведомств, 21 участок крестьянских начальников, 23 стана, 69 участков полицей-

ских урядников, 19 сельско-врачебных участков. А населённых пунктов, включая сёла, деревни, станицы, выселки, заимки, улусы, урочища, стойбища и пр., насчитывается 2461! За пять лет редактирования «Иркутских губернских ведомостей» о многих ли удалось рассказать? Массу времени брал официальный отдел, и это было естественно для официального органа власти, – теперь же открывались совершенно другие перспективы.

А не наведаться ли к Нобелю?

Первым делом он отправил бы репортёра в деревню Ново-Ямская. Во-первых, недалеко, во вторых, по соседству расположились прядильня Теламова, динамитный склад Нобеля, заимки Войтальянова, Хочетурова, Карнакова – сколько материала можно взять в один день! Неплохо бы съездить и во Введенщину, в окрестностях которой три завода – известковый Рыхлинского, дегтярный Брандера и лесопильный Дьячкова.

Ещё надо бы не откладывая встретиться с кем-нибудь из крестьянских начальников – у них ведь тоже государство в государстве: в подчинении каждого по четыре-пять волостей и инородческих ведомств. А почтово-телеграфные конторы с их разбросанными отделениями, одно из которых значится аж «в зимовье № 7»! Вот в это самое зимовье, где-то между Витимом и Бодайбо, и направить бы корреспондента с кем-нибудь из торговых людей.

Охотно читают и байкальские новости, но поездка на пароходе дорога: только до Лиственничного надо заплатить 2 руб., а от Лиственничного до Мысовой ещё 6 руб. 50 коп. Частному изданию это будет уже не под силу, и не лучше ли поискать пишущего железнодорожника да пообещать ему постоянное место в газете?

Вообще, таксы всегда оставляют массу вопросов. К примеру, проезд по понтонному мосту в Иркутске оплачивается извозчиком, а на «самолёте», карбазе, пароме он всегда в стороне, а платит исключительно пассажир. Странно также, что переправа на карбазе обходится вдвое дороже, чем на пароме и «самолёте». И об этом, решил Александр Иванович, надо будет обязательно написать, основательно и серьёзно.

Женский акцент

Но главным разделом в газете всё-таки должен стать учебный – Иркутск во все поры испытывал пиетет перед образованием и, в сущности, большей частью гимназий, училищ и школ обязан местному обществу. Сейчас в губернии, как утверждает «Памятная книжка», 512 различных учебных заведений, есть даже лесная школа, о которой тоже хочется рассказать. В училище для слепых И.С. Хаминова содержится 21 человек. Мальчиков из бедных семей и мальчиков-сирот можно определить в ремесленно-воспитательное заведение Трапезникова и сиропитательно-ремесленную школу, девочек – в Сиропитательный дом Елизаветы Медведниковой. Будущих воспитанников Сибирского кадетского корпуса готовит специальная школа, будущих гимназисток – две прогимназии. Правда, после гимназии девочкам негде получать профессиональное образование, разве в школе фельдшериц, рассчитанной пока только на 75 мест. Мальчики же могут пойти в военно-фельдшерскую школу, промышленное, горное, юнкерское училища, церковно-учительскую школу, учительскую семинарию; даже почтово-телеграфная школа рассчитана исключительно на мужчин. Да, надо будет сделать в газете акцент на женское воспитание и образование. Кстати, когда нынче наступила весна? Если верить «Памятной книжке», это произошло 8 марта в 9 час. 18 мин. утра. Что до осени, то её начало (10 сентября ровно в 8 часов вечера) он буквально проспал, потому что весь этот день провалялся в постели. Впрочем, есть ещё шанс в добром здравии встретить наступление зимы – 9 декабря в 2 час. 34 мин. пополудни. Интересно, что с ним будет 9 декабря?

Приказом Иркутского губернатора от 16 ноября 1905 г. советник Иркутского губернского управления Виноградов уволен от должности редактора «Иркутских губернских ведомостей» по болезни согласно прошению. 3 декабря 1905 года из печати вышел «Иркутский вестник» – ежедневная внепартийная газета. На 126-м номере, 20 мая 1906 года, газета закрыта властями.

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.