Вот и город Байкальск, расположенный на берегу самого чистого озера Земли, пьёт воду не из Байкала, а из пробуренных поблизости скважин. Город, известный миру тем, что представляет собой спальный цех Байкальского ЦБК, на анализы не смотрит. Он лучше других представляет, чего и сколько за полвека «наплевало» в колодец планеты их предприятие. 

Ещё лет 20 назад академик (в то время член-корреспондент РАН) Михаил Грачёв в интервью «Восточке» сказал, что БЦБК, по его убеждению, основанному на объективных научных исследованиях, «не столько экологическая, сколько гуманитарная проблема».  По мнению учёного, Байкал слишком велик, чтобы пусть даже 200 тысяч тонн очищенных целлюлозных стоков, сбрасываемых работающим Байкальским ЦБК в озеро ежесуточно(!), смогли привести к необратимым экологическим последствиям. Но это не значит, что Михаил Грачёв считает существование комбината на берегу уникального озера естественным и безвредным. Он, как я это понимаю, готов допустить временное присутствие предприятия на берегу уникального озера только ради сиюминутного экономического благополучия населения города. Но не больше. Не случайно же совсем недавно, уже в нынешнем году, выступая перед коллегами, академик заявил, что разумных (он сделал интонационный акцент на слове «разумных») доводов для повторного запуска здесь сточного производства белёной целлюлозы не существует. 

И тем не менее, как сообщили информационные агентства страны, несколько дней назад комбинат в тестовом режиме произвёл первую (после остановки в октябре 2008 года) партию белёной целлюлозы со сбросом сточных вод в озеро. 

Встречаться и говорить с учёными мне доводится часто. И Байкальский ЦБК, давно превратившийся в общественном сознании в символ загрязнения Байкала, – тема расхожая. Разговор о разномастных проблемах, порождённых этим одиозным предприятием, заходит часто. Но ни разу, ни от одного учёного не слышал я ничего хорошего о комбинате. В неофициальных разговорах, которые «не для печати» по определению, учёные иногда поминали инициаторов его строительства (включая своих коллег) даже непечатным словом. В официальных интервью выражались более деликатно, сдержанно. Иногда со многими оговорками «допускали» существование комбината на берегу чудо-озера, но всегда подчёркивали: временно, вынужденно, исключительно по сиюминутным экономическим соображениям. И ни разу, ни от одного учёного не слышал я убеждённого мнения, что БЦБК для Байкала – это совсем безвредно.

С чиновниками (такова уж профессия) тоже встречаться приходится. В курилках они ничем не отличаются от нормальных людей: клянут БЦБК, вежливых слов не подбирая. Но стоит включить диктофон в кабинете, как многие преображаются. Некоторые, краснея от смущения, начинают говорить лозунгами и убеждать не столько меня, сколько себя самих, что сейчас, в связи с нескончаемым кризисом, было бы правильно вбухать сотни миллионов бюджетных рублей в карман олигарха, владеющего комбинатом. Чтобы он (в интересах народа и государства, которое тоже собственник комбината) запустил изношенное и почти два года назад уже умершее от старости предприятие, а когда-нибудь потом его «цивилизованно» закрыл. 

Демонстрируя комплексность собственного видения проблем Байкальска, региональные чиновники, с которыми мне доводилось официально говорить на эти темы, начинали пространно рассуждать о необходимости создания здесь дополнительных рабочих мест. Они до сих пор считают, к примеру, что пока дымит из последних сил комбинат на берегу Байкала, в Байкальске, славящемся непревзойдёнными ароматами целлюлозного производства, будто бы можно развить цивилизованный и высокорентабельный международный туризм. А ещё мечтают организовать расфасовку воды для продажи каким-нибудь заларинцам, а лучше японцам, немцам и прочим шведам. Той самой воды, которую не пьют байкальчане и в которую работающий комбинат сливал промышленные стоки, очищенные по технологиям середины прошлого века. Говорят они об этих фантастических перспективах не потому, что в них верят, а потому, что очень хотят угодить кому-то там, наверху. 

«Открыть, чтобы закрыть» – мысль, мягко говоря, оригинальная. Кроме чиновников её понять, пожалуй, никто не в состоянии. 

Президент России Дмитрий Медведев под занавес прошлой рабочей недели поставил российское чиновничество в немножко неловкое положение. Выступая на заседании президиума Госсовета «по вопросам совершенствования государственного регулирования в сфере охраны окружающей среды», он неожиданно признал, что «в нашем обществе созрело понимание того, что без учёта современного состояния окружающей среды, без жёсткого следования экологическим стандартам у нас просто нет будущего». Обратил внимание, что многие правильные решения и поручения высших органов управления страной, касающиеся обсуждаемого вопроса, в России попросту не исполняются. И, будто подслушав мои мысли, возразил: «Здесь не стоит сразу же говорить о том, что во всём виноваты чиновники, которые всё, как обычно, провалили. Нет. Есть и причины объективного характера. (…) есть и субъективные причины. И это уже ответственность правительства, ответственность органов власти в регионах и муниципальных структур, наконец, это ответственность того же самого бизнеса».

Говоря о неисполненных решениях, президент, к моему сожалению, не сделал ссылки на наш конкретный Байкальский ЦБК, который государство безуспешно пытается закрыть или хотя бы перепрофилировать ещё со времён СССР. Он говорил о положении в стране в целом. Просто ситуация в Иркутской области типична для всей России, где красивые слова про ответственность правительства обозначают понятие чисто теоретическое, не имеющее отношения к реальной жизни. 

Признаюсь, что поддерживаемые федеральным правительством намерения  руководства БЦБК заново запустить производство белёной целлюлозы со сбросом сточных вод в Байкал до последнего времени меня не сильно пугали. Не верилось, что они способны сделать это. Менеджмент комбината с осени 2008 года шантажировал государство обещаниями законсервировать производство. Но не сумели. Областная прокуратура по этому поводу даже уголовное дело возбудить собиралась против кого-нибудь из директоров. Но никак не успевала – директора менялись с неземной скоростью. А реанимировать умершее предприятие, заставить его вновь устойчиво работать куда как сложнее. Для этого, кроме бюджетных денег, ещё и реальный, нешуточный профессионализм нужен. Некоторые волнения принесло только назначение на пост генерального директора Константина Прошкина с Селенгинского комбината. 

Прошкин, в отличие от своих предшественников, действительно профессионал. Но даже у него пока не получается. Обещали собственники комбината с его помощью возобновить целлюлозные сбросы в декабре, в феврале и уж совсем окончательно в мае… Сегодня, слава Богу, июнь начался. Байкальская мэрия сообщает о начатых тестовых варках, но даже это не значит, что после серии экспериментально-демонстративных сбросов стоков в колодец планеты собственники сумеют наладить устойчивое промышленное и тем более рентабельное производство белёной целлюлозы. Их реальная цель, на мой взгляд, – запустить комбинат хотя бы на полгода, чтобы создать видимость его устойчивой работы и в таком виде столкнуть со своих плеч на кого-нибудь (например, на Байкальскую мэрию) якобы работоспособное предприятие вместе с обязанностью ликвидировать накопленный за полвека экологический вред. Но тут совершенно некстати  президент страны с высокой трибуны Госсовета признал, что «у нас, и это большая проблема, абсолютно недостаточное количество данных об экологическом ущербе. Если сравнить нас с другими странами, то здесь у нас, что называется, ещё конь не валялся».

После этих слов главы государства вроде и неловко как-то запускать в работу то, что неизвестно как повлияет на Байкал, который ещё и участок всемирного природного наследия, ещё и крупнейшее на планете хранилище естественной питьевой воды. А президент, к неудовольствию представителей бизнеса, о давно забытой государственной экологической экспертизе вдруг вспомнил: «Если мы считаем здесь совместно все, что утрата экологической экспертизы привела к тяжёлым последствиям, то, что бы там ни говорили о бюрократии, о взятках, о необходимости ускорения принятия решений по инвестиционным программам, давайте её возродим. Проблем нет».

Демонстративно проигнорировать мнение президента по этому вопросу правительство и бизнес вряд ли решатся. Но, думаю, совместными усилиями они попытаются как-нибудь заволокитить решение этого вопроса. Иначе о повторном запуске Байкальского ЦБК придётся забыть окончательно. Конечно, можно сделать вид, что этих его слов не услышали. Но тоже немного страшновато. Он же предупредил, что «ситуация требует от нас вполне чётких и адекватных мер. Необходимо завершить кодификацию законодательства об охране окружающей среды и как минимум в юридическом плане покончить уже с экологическим нигилизмом. (…) С другой стороны, экологические нарушения должны влечь жёсткую ответственность с применением соответствующих штрафных санкций. Поэтому исполнение экологического законодательства должно стать нормой поведения. И это не общая фраза, это должно стать привычкой. Ещё раз подчеркну: последствия таковы, что потом все расхлёбывать будем. Поэтому ответственность должна быть жёсткой. Я хочу, чтобы все это поняли».

Мне очень хочется, чтобы наше чиновничество, а тем более собственники и наёмные управленцы одиозного предприятия, во-первых, услышали эти слова, а во-вторых, чтобы они поняли их буквально и однозначно. 

Константин Прошкин, сегодняшний генеральный директор БЦБК, общаться со мной категорически отказывается. Как, впрочем, и со многими другими моими коллегами. Я его отчасти понимаю и не обижаюсь. Ему, думаю, просто стыдно говорить о реальном техническом и технологическом состоянии предприятия, которое он взялся запустить. А рассказать правду – значит быть немедленно уволенным московскими хозяевами. Вот и переадресовывает Константин Прошкин журналистов в пресс-службу «Континенталь Менеджмента». Там скорее сообразят, как ответить «правильно».  Но в любом случае молчание первого руководителя указывает на то, что на БЦБК есть что скрывать. Владельцы «прозрачного» бизнеса с журналистами встречаются охотно: как ни крути, а упоминание в СМИ – это реклама, да ещё и бесплатная. 

На заседании президиума Госсовета получил возможность выступить и представитель общественной природоохранной структуры – директор Российского отделения Всемирного фонда дикой природы Игорь Честин. Он говорил, что для эффективного решения экологических проблем в России часто не хватает элементарного – политической воли. 

– Я, кстати, с этим согласен, – поддержал Игоря Честина президент России. – Потому что на самом деле мы много разговоров ведём на эту тему. Движения немного, потому что не хватает политической воли. В определённой ситуации нужно эту волю проявлять. Пожалуйста, я готов её проявить, более того, я готов этот гордиев узел разрубить, если вы ни к каким решениям не придёте, вы мне только доложите вовремя, допустим, что мы застопорились и остановились, тогда я уже командирское решение приму, куда двигаться.

Полагаю, что «доложить вовремя» будет недостаточно. Для того, чтобы «командирское решение» было не только принято, но и исполнено, наверняка потребуется ещё и его мощная, коллективная, массовая поддержка населением. Поэтому защитникам Байкала нельзя опускать рук. Здравомыслящим людям понятно, что реанимация предприятия не решит ни одной проблемы Байкальска. Она их только законсервирует, многократно повысив риски крупных техногенных аварий. Возобновление сброса сточных промышленных вод в Байкал и дурнопахнущих выбросов в байкальский воздух запрограммирует многолетнюю экономическую стагнацию обширной Байкальской природной территории и её постепенную экологическую деградацию.