Наркоманы – первые ласточки

Старший прапорщик Сергей Шадрин перед выходом «на землю» объясняет:

– Дежурство – с восьми утра до восьми вечера. Определённого количества обходов нет – чем больше, тем и лучше. Я как-то из интереса засёк по часам – 12-часовое дежурство с одним часовым перерывом на обед, и мы в опорном пункте всего за день провели 45 минут! 

Сергей «на земле» Иркутска работает уже шестнадцать лет. Успел побывать в командировке в Чечне в 2000 году, вернулся без единой царапины. Последние десять лет работает в ППС по Кировскому району с неизменным напарником и другом прапорщиком Евгением Жулькиным. За это время на них бросались и с ножами, и с топорами, но, тьфу-тьфу-тьфу, бог миловал. На территории рынка работают только с этой осени, но уже успели основательно изучить местные нравы. 

Первый обход в восемь тридцать. По рыночной площади ползут редкие прохожие. Криминалитет, видимо, ещё не проснулся. Сергей объясняет: первыми из теневых обитателей рынка (под этим подразумевается территория обхода – квадрат улиц Литвинова – Тимирязева – Дзержинского – Чехова, минус Торговый Комплекс, плюс остановка «Дом кузнеца») просыпаются наркоманы. Это не случайно, всё с учётом примитивной психологии.

Патрульные работают 12 часов с 8 до 20. Обходов чем больше, тем лучше.

Утренние наркоманы – это те, кто промышлял мелкими кражами и грабежом поздним вечером накануне. На рынок они приходят сбывать украденное – в подавляющем большинстве случаев это сотовые телефоны. Сразу после грабежа они, уже наученные опытом, не приходят «сбрасывать товар»:  знают, что ещё и в потерпевшем кипит обида, и милиция рвёт свежий след, ещё звучит в рациях свежая ориентировка с описанием особых примет. Ладно, думают наркоманы, подождём до утра: кипеш уляжется, глаз у милиции замылится в массе других мелких забот, ориентировка из памяти сотрётся, да и спокойнее на рынке утром, все сонные, невнимательные. И в этом они сильно ошибаются, раз за разом попадая в «обезьянник» опорного пункта охраны порядка на Центральном рынке .

Несколько лет назад от наркоманов в здании Центрального рынка житья не было, но сейчас совместными усилиями собственной охраны и поста милиции относительный порядок наведён: полностью вывели наркоманов и карманников. 

– На территории рынка наркотой не торгуют, – уверен Сергей. – То есть местные могут продать немного гашиша из Хомутово или Копая, но это единичные случаи. А героиновых наркоманов мы вычисляем сразу, задерживаем и доставляем в опорный пункт.

Сильно перепившему мужчине вызвали скорую помощь, а охрана ЦР предположила, что его отравили клофелином.

Благодаря этим карательно-репрессивным мерам наркоманы в Иркутске давно знают: путь в здание Центрального рынка для них закрыт. Хотя не без исключений. Напарники скупо и неохотно рассказывают, что именно «рыночные» наркоманы в большинстве своём являются, деликатно говоря, «негласными сотрудниками», той самой агентурной сетью, которая есть у каждого мента, работающего «на земле». За мелкие уступки они делятся бесценной информацией: кто где собирается, где продают прямо сейчас ворованное, где появились «залётные гастролёры», чужие.

При этом под видом «мелких уступок» им позволяют беспрепятственно болтаться по рынку, греться, пить свой копеечный кофе и общаться. (Собственно, для теневой жизни ЦР именно коммуникации являются самоцелью: здесь кипит бурная общественная жизнь, и торговля на рынке – это так, какая-то необходимость, но не самое главное). Они также могут заглянуть в опорный пункт, выпросить сигарету или мелочи на пирожки и кофе – «агентуру» приходится подкармливать из собственного кармана. 

Немаловажная деталь: утренние наркоманы в корне отличаются от залётных, которые, «не зная броду», вкалываются где-нибудь в туалете и тут же «отвисают». Охрана сама без лишних прений отволакивает их в опорный пункт, где им вызывают скорую помощь и, откачав, отправляют в райотдел. Такие, не зная правил игры, даже пытаются «качать права». Фельдшер скорой помощи, вызванной в опорный пункт к сильно перепившемуся гражданину, рассказала, что после введения антидота они мгновенно оживают и становятся агрессивными:

– Сами понимаете: он весь день собирал эти деньги на дозу, выпрашивал, воровал, наконец укололся – и тут мы ему весь кайф ломаем, ведь после введения антидота у них мгновенно наступает ломка. А ещё это редкие комедианты. Придёт в себя и начинает орать: «У меня в кармане был кошелёк с тысячей баксов. У меня на шее золотая цепь была в палец толщиной! Куда девали? Отдавайте!».

Алкаши-романтики в поисках нерпёнка

Если представить себе неформальное население рынка как некую общую тусовку, то большую её половину представляют «бичи», «бывшие интеллигентные человеки», спившиеся жители частного сектора вокруг рыночной площади. В массе своей они безобидны и мало криминогенны – разве что перепьются «на столбах», «на остановке» или «на фонтане» и подерутся. (Они собираются либо на лавочках у фонтана между ЦР и ТК, в ракушке трамвайной остановки напротив рынка Павла Чекотова, или, чаще всего по зимнему времени, «на столбах» – импровизированных столиках в здании ЦР, которые обустроены на поддерживающих крышу колоннах вдоль стен первого зала, где располагаются многочисленные кафешки). 

«Иркутский репортёр» отправился с сотрудниками ППС в увлекательное путешествие по тайным злачным местам Центрального рынка

Эти представители дна появляются во второй половине утра, ближе к обеду. Им плохо. Их трясёт с лютой похмелюги. Они мечтают о «пушистике». «Пушистик», он же «нерпёнок» – 250-граммовая ёмкость с техническим спиртом-стеклоочистителем, которая стоит 10–15 рублей. Называется он так ласково потому, что на этикетке нарисован очень забавный пушистый нерпёнок. Деньги эти безобидные люди предпочитают добывать законным путём: выпрашивают мелочь или дожидаются прихода очередной машины, быстро толпой её разгружают и зарабатывают вожделенную сумму. 

После этого идут «на столбы», берут в кафешках немудрёную закуску – даже не для еды, а чтобы охрана их не гоняла, – и тайком выпивают разбодяженный тут же в раковине спирт. У них тут настоящий английский клуб, они ведут долгие и пространные разговоры о политике государства и текущих мировых событиях, пока жизненные потребности не привносят в тематику обсуждений грубую конкретику: где добыть очередную мелочь на очередную склянку «пушистика». 

Перепив, они идут освежиться и отоспаться на лавочки, стоящие вдоль здания ЦР. По причине наступления холодов охрана рынка вынуждена брать на себя дополнительные обязанности по наблюдению за этим контингентом – чтобы не замёрзли насмерть. Если привести в чувство клиента не удаётся, охрана вызывает… рыночных грузчиков. Которые перегружают клиента на обычную железную тележку для развоза товаров по прилавкам и доставляют его в опорный пункт. 

К такому вот клиенту в опорный пункт прибыла вышеупомянутая бригада скорой помощи. Когда «Иркутский репортёр» вернулся с Сергеем и Евгением с очередного обхода территории, в очень уместно на этот раз называемом «пункте обогрева» на полу лежал мертвецки пьяный мужик, вольно раскинувшись между «обезьянником» и туалетом. 

– Вот, пожалуйста, полюбуйтесь, – с иронией комментирует Евгений. – Это наш старый знакомый, не первый раз к нам попадает. Живёт где-то поблизости, но всё время проводит на рынке. 

Народные методы ни к чему не приводят – вернуть мужика в сознание не удаётся. 

– Может, наркоман? – нерешительно спрашивает стажёр, тоже дежуривший в этот день и набиравшийся мастерства у старших коллег. 

– Нет, ты на его руки посмотри, – Евгений отгибает манжет куртки и показывает кисть. – У наркоманов руки распухшие, потому что вены пережжённые и крово-

обращение нарушено. У кистей наркоманов характерный вид – мы их называем «боксёрские перчатки». 

Приехавшая «Скорая» пытается привести мужика в чувство с помощью нашатыря, но это не оказывает никакого воздействия. Врачи забирают мужика в больницу. А история впоследствии приобретает детективный оттенок. Охрана рынка действует с милицией в тесном сотрудничестве. Когда «Иркутский репортёр» в очередной раз идёт с постом в обход по зданию ЦР, к Сергею подходит один из охранников и вполголоса ему сообщает:

– Ты помнишь, мужика к вам на тележке сегодня привезли?

Сергей настороженно кивает.

– Он сидел в кафе на втором этаже, выпивал что-то помаленьку. А потом просто уснул и упал. Так вот, я разговаривал с барменшей, она утверждает, что перед этим к нему подсели два каких-то типа, а когда он уснул, они быстро смылись. Может, они его клофелином траванули?

– Да ну, – недоверчиво морщится Сергей. – Это ж местный алкаш, у него за душой ничего нет. Зачем его травить, чего с него взять? 

Экскурсия по язвам

У обхода территории нет типового маршрута. Пост каждый раз непредсказуемо меняет пути по рыночной площади, заходя с разных сторон. 

– Вы спрашивали про язвы рынка? Давайте покажу, – Сергей на очередном обходе устраивает что-то вроде импровизированной экскурсии. 

Фонтан. С наступлением темноты на нём собираются компании, пьющие пиво. Если начинается какой-то шум, дежурные знают, что там кого-то тихо грабят. Недавно сидели там два тинэйджера лет по 16-17, пили пиво, к ним подошли пятеро 20-летних лбов, попросили закурить, потом забрали сотовый телефон. Когда к компании подошёл пост милиции, четверо уже ушли, унося с собой «отработанную мобилу», а один оставался и угрожал подросткам, чтобы они не побежали заявлять в милицию.

Однако в присутствии патрульных подростки всё рассказали, и агрессора доставили в райотдел, где он очень быстро «сдал» всех своих подельников, и все вместе они попали под статью 161.2, карающую за грабёж группой лиц с угрозой применения насилия.

Трамвайная остановка «Центральный рынок». На момент обхода она была пуста, однако в тёплое время года здесь собираются, практически живут, местные нищие, которые выглядят крайне антисанитарно, а ведут себя вызывающе. Недавно неподалёку установили общественную тревожную кнопку, и летом люди, которые ждут трамвай, буквально её «обрывают», требуя выселить эту крысиную семейку. 

Особняком стоят нищие, которые просят милостыню на рыночной площади. Проходя мимо стоящего на костылях попрошайки, Сергей кивает на его окровавленные бинты:

– Артист, бинты краской мажет. Здесь ещё работает один тип на инвалидной коляске, так мы как-то раз смотрим, он «с работы» катит вечером, остановился на углу, около «Оригинала», встал с коляски, потянулся, размял ножки и пошёл себе. Но есть и другие. Здесь, например, работает безногий мужик: он и правда воин-афганец, ему ноги осколками мины посекло. Жена бросила, семью потерял, но всё равно вызывает уважение, я сколько здесь работаю, ни разу его пьяным не видел…

Выход из ТК на Литвинова, арка из первого зала во второй в ЦР, у кафе «Ош» и второй этаж около лестницы – это места скупки краденых телефонов лицами кавказской национальности. Евгений рассказывает:

– Это несколько отдельных группировок, которые поделили рынок. Они одни и те же всегда, но никогда не пересекаются: кто работает на первом этаже, никогда не поднимается на второй, и наоборот.

– Вы не можете их задержать?

– За что? Они давно обзавелись российскими паспортами, гражданством, а задержать мы их можем только в момент продажи телефона – доставить в опорный пункт, пробить телефон, украден он или нет. 

Отдельная история посвящена карманникам. Сергей упоминал, что их вывели из ЦР: их знали в лицо и выпроваживали ещё до того, как они приступали к работе. Но те продолжают промышлять на остановках «Дом кузнеца» и «Центральный рынок». А уж оттуда вывести их патрульным нет никакой возможности.

– Понимаешь, любой преступник – хороший психолог, – размышляет Сергей. – «Кармаши» отправляются  работать только в конце рабочего дня, ближе к сумеркам. Потому что люди идут с работы усталые, невнимательные, им нужно что-то купить, куча забот, голова забита. С другой стороны, «кармаши» работают бригадой по четыре человека: один отвлекает жертву, другой толкает, третий ворует, а четвёртый смотрит, чтобы милиции поблизости не было. А мы – в форме.

Девочки заходят через боковой   

Поздним вечером на ЦР появляются «девочки». «Девочки» – это воровки-наркоманки, которые промышляют в бутиках ТК, «Пассаже», «Новом» или на «шанхайке» и рынке Павла Чекотова. Самые яркие представительницы этой фауны – парочка Карих и Монастырская. Это бывшие карманницы со старой «шанхайки» – про них говорят: сели на героин и потеряли былую квалификацию. Теперь работают в паре: одна отвлекает продавца, вторая «тырит». Крадут джинсы, блузки…

Последний раз Карих попалась «на меху»: месяц назад украла на третьем этаже ТК в павильоне «Меха» бобровую шапку. Пришла сбывать «на цветы», где и была задержана сотрудниками ППС. Технология сбыта отработана, сотрудникам милиции отлично известна – и всё-таки продолжает действовать. Как и при продаже сотовых телефонов, патрульные могут задержать вора только во время сбыта.

«Девочки» входят в ЦР через боковой служебный вход, с которого просматриваются ряды вдоль, чтобы не напороться на сотрудников милиции. И идут «на молоко», «на мясо» или «на цветы», то есть в те зоны рынка, где торгуют этими товарами. Считается, что к прилавкам с букетами приходят наиболее состоятельные покупатели и продавцы там побогаче. А на мясе и молоке (не магазинском, а деревенском, «утряшном, из под коровы») стоят жители Усть-Ордынского округа, которые приезжают торговать, и им некогда бегать по магазинам. Поэтому проще купить новую вещь с рук за полцены.

Мы останавливаемся с Сергеем на перекрёстке мясного и рыбного рядов. 

– Позвольте, но ведь продавцы знают воровок в лицо! И всё равно покупают?

– Понимаешь, старик, – глубокомысленно сообщает Сергей. – Никогда наш человек не откажется от такого сладкого явления, как халява! Конечно, всё они знают. Но «девочки» украдут вещь с ценником 500 рублей, переправят его тут же на 800, а продают вполцены, за четыре сотни. А главное, они же наркоманки, им не нужно много денег, им нужно на раз, на дозу, они даже не торгуются, сбрасывают до цены одной дозы. 

Грабители – это последние…

Последними представителями криминалитета на рыночную площадь выползают группы грабителей – это в основном молодёжь 15-19 лет, работающая по 4-5 человек. Люди это без особого воображения – находят мальчиков-ботаников и просят позвонить. Хотя встречаются и мошенники-виртуозы, которым грубый грабёж не по нраву. 

Недавно на «Доме кузнеца» задержали двоих молодых людей, которые занимались мошенничеством по необычной схеме. Они находили жертву, которая на вид не блистала умом и хитростью, подходили и заводили такой разговор:

– Слушай, друг, у нас проблема, ты должен помочь, ты ведь правильный пацан, да? Нашего друга забрали в опорный пункт (да-да, тот самый, где дежурил «Иркутский репортёр». – Авт.). Там с него вымогают деньги за освобождение. Пошли, поможешь.

После этого жертву приводили под окна опорного пункта, садили на лавочку и предлагали такой обмен:

– У нашего друга деньги на пластиковой карте. Дай нам твой телефон, мы его оставим в залог за друга, его отпустят, он снимет деньги, отдаст их продажным оборотням в погонах, они вернут телефон, мы отдадим его тебе и ещё денег сверху добавим. 

Как ни странно, многие на это «велись». Когда их задержали и пробили по базе данных, то по почерку установили несколько подобных эпизодов. 

Дежурство заканчивается. Сергей и Евгений садятся «отписываться» по итогам дня. Прощаясь, Сергей говорит:

– Выходит, не удалось увидеть ничего особенного? Что поделать, служба у нас тяжёлая и рутинная. Но я с журналистами не первый раз хожу, заметил, что при них вообще никогда ничего не случается. Это просто примета какая-то: «Пойдёшь с журналистом – смена будет спокойной». 

Напоследок «Иркутский репортёр» проходит по Центральному рынку. Машет рукой алкаш, только что выпущенный из опорного пункта, – память услужливо подсказывает, что он был задержан за то, что справлял малую нужду у всех на глазах на рыночной площади. Опасливо косятся лица нерусской национальности, пряча за спину какой-то очередной телефон. «На молоке» так и не появились Карих и Монастырская. Душу греет причастность к маленьким тайнам большой торговой площади, живущей собственной, сокрытой от глаз обывателя жизнью.

Репортаж организован при содействии пресс-службы УВД Иркутска.