«Не думайте, что это связано исключительно с приездом патриарха, – говорит священник Василий Комарницкий, которому поручено заниматься ответственным делом. – Конечно, хочется всё привести в порядок и к приезду святейшего, и к юбилею города. Но, по совести сказать, мы должны были сделать это давным-давно, ещё до второго обретения мощей». 

Мощи святителя Иннокентия, небесного заступника иркутян, до 1920 года хранились в Вознесенском монастыре. Над серебряной золочёной ракой была сооружена красивая сень искусной работы. Изображение её сохранилось на чёрно-белой, ещё дореволюционной фотографии. Рака покоилась на возвышении, к которому вели несколько ступенек, а над ней была устроена сень, похожая на шатёр, укреплённый на четырёх витых тонких колоннах. Величественное сооружение венчал золотой крест. 

В 1921 году советская власть решила раз и навсегда разоблачить обман церковников, подвергнув мощи «медицинскому освидетельствованию». Но разоблачение не удалось, потому что под покровами в самом деле обнаружили совершенно целое, нетленное тело первого Иркутского епископа, что и было зафиксировано в протоколе вскрытия. Боясь народных волнений, 1 марта 1921 года власти отправили ящик с мощами в музей Наркомздрава РСФСР в Москву. Святитель уже после смерти вернулся в Москву, которую в последний раз покидал при жизни, для того чтобы от-

правиться в Китай. Между тем в Иркут-ске его мощи считались бесследно потерянными… 

В 1721 году святитель Иннокентий был назначен главой русской православной миссии в Китае. Год без малого духовная миссия из Москвы добиралась до Иркутска. Отдохнув, двинулись дальше, в приграничный Селенгинск. Там пришлось задержаться уже на пять лет. Это было время неопределённости и томительного ожидания своей участи. Китайское правительство отказало будущему епископу во въезде, иркутский воевода моментально перестал выплачивать жалованье. А столица молчала. 

«Где мне главу преклонити и прочее жития моего время окончати, – писал святитель в Синод с просьбой разрешить наконец его неопределённое положение. – Скитаюсь со двора на двор и из дому в дом переходящи». Не имея чем заплатить за постой, он был вынужден содержать себя и свою миссию на небольшие подаяния купцов. Питались в основном рыбой, которую сами ловили. В то время иеромонах Иннокентий жил на даче Троицкого Селенгинского монастыря. Здесь, по преданию, будущий святой занимался проповедью среди бурят, а в свободное время писал иконы для монастыря, чтобы хоть чем-то оплатить братии своё пребывание. Только 15 января 1727 года вышел указ о назначении Иннокентия Кульчицкого епископом Иркутским и Нерчинским с учреждением в Иркутске новой самостоятельной епархии первого класса. В Селенгинск указ был доставлен лишь в августе.

Но только вряд ли святителю в Иркутске было намного легче, чем в Селенгинске, «не имея где главу преклонити». Паства ему досталась та ещё. Показательно, например, что одним из указов новоиспечённому епископу пришлось запретить отпевание умерших от пьянства, фактически приравняв их к самоубийцам. Сами пастыри зачастую были немногим лучше своих овец, частенько не знали даже положенных молитв. Будучи прекрасно образованным человеком, преподавателем славяно-греко-латинской академии в Москве, имея за плечами Киевскую академию, где учителем был известный Феофан Прокопович, Иннокентий Кульчицкий, наверное, пришёл в ужас от диких нравов своих подопечных. Не зря первым делом он стал заботиться об устройстве русско-мунгальской школы и требовал, чтобы дети священников в обязательном порядке получали образование. Здание этой школы и сейчас стоит в Жилкино, на месте бывшего Вознесенского монастыря. Теперь в нём живут люди. Епископ сам учил детей, а в свободное время шил для них чирки – обычную в ту пору обувь. Школе отдал свои книги и завещал всё свое имущество. 

Не каждого человека, особенно из начальствующих, принимали люди «иркутской землицы». Но святителя любили, сохранили чудные предания о нём и пронесли память через столетия. «Любимцы мои» – было его обычное обращение к народу. Хотя бывал он строг, но любое дело судил дотошно, вникая во все мелочи, и без лице-приятия. Молиться святитель любил за монастырской оградой в пещере, которую выкопал основатель Вознесенской обители старец Герасим. Ещё был у него обычай обходить по ночам Вознесенский храм и молиться на него с четырёх сторон. 

В 15 вёрстах от Вознесенского монастыря находилась деревенька Малая Еланка. Здесь во времена святителя был склад монастырского хлеба и жили несколько монахов для посева и сенокошения. Место было уединённое, глухое, оно нравилось святителю, и он частенько приезжал сюда помолиться и отдохнуть. Здесь епископ основал часовню и предсказал, что на её месте когда-нибудь встанет церковь. Предсказание сбылось. Сначала здесь появился монастырский скит, а потом и церковь. Теперь весь Иркутск знает её как Михайло-Архангельскую. Это единственная церковь в Иркутске, которая никогда не закрывалась, даже в годы самых суровых гонений. 

А рядом с храмом бьёт чистый источник – Иннокентьевский. Летом вода в нём холодная, а зимой теплеет. В годы гонений на церковь власти хотели перекрыть источник, замуровать его. Но вода, словно бунтуя, пробилась из-под земли многочисленными ручейками и затопила близлежащие места. Источник снова открыли. Половина Иркутска приезжала сюда за водой. Но в позапрошлом году было объявлено, что от иннокентьевской святой крещенской воды случились с иркутянами массовые отравления. На прошлое Крещение народу было не в пример меньше, хотя на каждом столбе висели распечатки анализа воды, сделанного Роспотребнадзором, о том, что вода чистая. 

В общем при жизни на долю святителя выпало много испытаний, и после смерти они его не оставили в нашем городе. После того как мощи были увезены из Иркутска в 1921 году, их считали потерянными, долгое время не могли найти никаких данных об их местонахождении.

Между тем с мощами происходило вот что. Музей Наркомздрава закрыли в 1930 году, мощи святителя Иннокентия перевезли в Ярославль, в антирелигиозный музей, устроенный в церкви Илии Пророка. Там были собраны останки многих русских святых. Но в 60-е годы было принято решение храм-музей снести, а мощи уничтожить. Сохранились они чудом или случайно – кому как нравится. Музейные работники побоялись уничтожать святые останки и тайком, под покровом ночной темноты, перенесли их в храм Николы Надеяна, бывший тогда филиалом краеведческого музея. Там они и хранились долгих 50 лет, что называется, под спудом. Кстати, все мощи были атрибутированы и хорошо известны. Неопознанным оставался только святитель Иннокентий. Его останки упорно называли «сибирской мумией». А в Иркутске все эти годы считалось, что мощи исчезли и след их потерян.

Только в 1988 году нашлись в краеведческом музее документы, касающиеся святителя. Для того чтобы идентифицировать мощи, на кафедре судебной медицины в Ярославле была произведена экспертиза. Описание мощей, сделанное ярославскими медиками, полностью совпало с данными акта, составленного в 1921 году в Иркутске. «В Ярославле мы отправились в музей атеизма, расположившийся в храме Николы Надеина, – вспоминает отец Александр Белый, который участвовал в возвращении мощей в Иркутск. – С большим волнением мы вошли в храм, превращённый в музейный запасник. Среди экспонатов в запылённой стеклянной витрине лежало обнажённое и абсолютно целое тело удивительного человека – святителя Иннокентия Иркутского Чудотворца. Попросили разрешение отслужить молебен. Облачились, потихоньку запели. К концу молебна осмелели и взяли витрину на плечи. Продолжая петь, двинулись к выходу. Ощущение торжественности и величия происходящего было непередаваемое. В это время одна из работниц неожиданно для всех, а может быть и для себя самой, вбежала на колокольню, и, когда процессия выходила из храма, ударили колокола…» В Иркутск святитель вернулся в августе 1990 года. С тех пор рака с его мощами покоится в Знамен-ском монастыре. 

«Ещё до второго обретения мощей мы должны были сделать сень для своего святителя, – говорит протоиерей Василий Комарницкий. – Дорогие мои, помогите. Давайте всем миром откликнемся на призыв нашего святого, верою и любовью ответим на его любовь к нам и соорудим достойное пристанище, где ему «главу преклонити».