На это всё я обратил внимание позже, а первым и главным впечатлением оказался густой, насыщенный аромат свежей древесины. Неудивительно: мебели в не очень просторном помещении лаборатории кот наплакал – несколько столов и стульев. Остальное пространство занимают деревянные «блины» – поперечные спилы стволов сосны и лиственницы. Это вещественные доказательства совершённых лесных преступлений, о чём свидетельствуют наклеенные на них бумажные ярлыки с подробными, нужными след-ствию данными. 

Людмила Рандина, начальник отдела, увидев фотоаппарат в моих руках, предупреждает, что на снимках эти надписи не должны читаться, поскольку уголовные дела ещё не завершены. И уже хотела, как мы договорились накануне, ознакомить меня с основными принципами работы лаборатории, объяснить суть и задачи нового вида экспертизы, но в этот момент очень некстати зазвонил её мобильный телефон. 

– Да, – строго ответила она кому-то, плотно прижав аппарат к уху. – Понятно. Выезжаю… Извините, не получилось. – Последние слова – это уже не к звонившему. Это ко мне. И тут же обращается к молодому человеку, склонившемуся над свежим спилом, с поручением рассказать журналисту о новом направлении работы, ответить на все вопросы. 

Эксперт, имя которого меня попросили не называть в связи с характером деятельности, вначале вроде даже чуть-чуть растерялся. Отложил в сторону канцелярский нож, которым зачищал неровную от бензопилы поверхность деревянного «блина», чтобы компьютеру было легче «рассмотреть» и измерить годичные кольца.

– Так рассказывать-то пока особенно и нечего. Ботаническая экспертиза с применением методов дендрохронологии – это совершенно новое для нас направление. Мы только в прошлом году начали его осваивать… 

Сказав «для нас», эксперт, как теперь понимаю, невольно поскромничал. Анализ и использование дендрохронологической информации для пресечения незаконного оборота древесины является новым направлением не только для Экспертно-криминалистического центра ГУ МВД России по Иркутской области, но и для всей российской криминалистики. Первой этот метод начала использовать Вологда. Виктор Баженов называет её прародительницей этого новационного и очень перспективного направления в борьбе с незаконным оборотом древесины: «У них там уже целое отделение по дендрохронологии создано». Иркутская область стала третьим регионом России, поставившим ботанику на защиту лесов от варварства «чёрных» лесорубов с использованием специальной компьютерной программы и оборудования. 

С ролью экскурсовода и терпеливого наставника эксперт освоился быстро. Так обычно и бывает у людей увлечённых. Думаю, что если бы он не стал экспертом криминалистического центра ГУ МВД России по Иркутской области, из него получился бы хороший преподаватель. Объясняет суть и значение научного метода легко, понятно. Растолковывает, что внедрение в практику этого вида экспертизы существенно расширяет доказательную базу не только вины, но и невиновности подозреваемого и одновременно сокращает возможности преступников избежать заслуженного наказания.  

До сих пор главной заботой для «чёрных» лесорубов было избежать задержания с поличным, не быть застигнутым с горячей бензопилой у только что поваленного дерева. Успели с «возом» свежей древесины отъехать хотя бы на несколько сотен метров от места порубки – и можно дышать спокойно. В силу вступает презумпция невиновности! Доказать, что стволы деревьев в лесовозе и свежие пни неподалёку ещё недавно представляли собой единое целое под названием живой лес, в принципе можно, но настолько хлопотно и маловероятно, что таких попыток почти никто и почти никогда не делал. А уж если жулики сумели доехать до ближайшего пункта приёмки древесины и сдать груз китайцам, то и вовсе праздник можно устраивать на те деньги, что хранились в качестве НЗ на взятки и гонорары адвокатам.

– Теперь, даже если преступник увёз криминальную древесину за сотни километров от места преступления и погрузил её в вагоны, даже если он успел из неё что-то построить, мы, при наличии образцов от живых деревьев, растущих рядом с нелегальной лесосекой, сможем доказать, что древесина была заготовлена на этой конкретной деляне. 

– Восстанавливаем правду по  ширине годичных колец, основываясь на сходстве и различии лесорастительных условий, – объясняет эксперт.

Звучит довольно сложно, но на самом деле – элементарно, как у Холмса. Если выдались, к примеру, подряд два лета тёплыми, влажными, с долгим вегетационным периодом, то у деревьев, растущих в этом месте, прирост будет большим, два годичных кольца подряд – широкими. Потом было холодное лето – прирост минимальный, кольцо узенькое. Потом снова тепло и влажно, потом жарко, но засуха. Погода хорошо прорисовывается в годичных кольцах.  

Cпециальный микроскоп предназначен для получения информации, её статистического и графического анализа

Эксперт предлагает заглянуть в специальный микроскоп, который представляет собой единый комплекс с компьютером и программным обеспечением. Он предназначен специально для получения дендрохронологической информации, её статистического и графического анализа. Начинает вращать рукоятку, и являющийся вещдоком поперечный спил бревна, зачищенный тем самым канцелярским ножом, плавно перемещается под объективом микроскопа от внешнего края к сердцевине. 

Конечным итогом такого исследования является сравнительный анализ индивидуальных графиков исследуемых объектов и их математических коэффициентов. Совпадение графиков при наложении и высокие показатели  математических коэффициентов доказывают, что оба  спила принадлежат одному и тому же дереву, что пень, с которого сделан спил на криминальной лесосеке, и бревно на лесовозе или на какой-нибудь лесопилке, да пусть хоть в стене новой бани, когда-то были одним деревом.  

«Чёрные» лесорубы, пойманные с поличным, хоть и условными сроками, но всё-таки иногда наказываются. Правда, воодушевлённые гуманностью, они зачастую, не обращая внимания на риск второй судимости и даже теоретически возможного реального срока, снова и снова идут в лес, потому что нелегально заготовленная древесина и есть те самые «деревянные» рубли в чистом виде. Не очень лёгкие, зато очень быстрые. Рынок сбыта не-объятен, вот только привлечь к ответственности криминального скупщика и заказчика преступления, как объясняют правоохранители, крайне трудно. Приедет комиссия на пункт приёма и отгрузки древесины и установит, что по документам на территории может находиться, к примеру, триста кубометров свежего леса. Перемеряет – лежит пятьсот. Откуда взялось двести лишних кубов? Это вопрос риторический. Все знают, все понимают откуда – с воровской деляны. Более того, половина от этих всех даже знает или, как минимум, догадывается, кем и с какой именно деляны привезены предпринимателю «лишние», незаконные кубометры. Ну и что? Да ничего! Знать и доказать – суть вещи разные. У нас презумпция невиновности, а слово «лишние» вовсе не синоним слову «украденные». Оно, конечно, если бы доказать, что вот этот штабель на деревенской лесопилке «уважаемого человека» ещё недавно был красивым бором, который неделю назад кто-то «выкосил», то не просто спросить, можно было бы и ответа от скупщика потребовать по всей строгости. 

– Это что же, – уточняю, не сразу поверив в почти сказочные возможности, которые открывает дендрохронологический анализ перед правосудием, – если полиция добудет оперативную информацию о том, что некий предприниматель скупил древесину, преступно заготовленную в неприкасаемой по закону водоохранной зоне, то с помощью вашей экспертизы можно будет доказать суду, что вот этот штабель брёвен, вот эти спиленные деревья росли раньше конкретно в этой зоне?

– Если взять для сравнения спилы с пней на предполагаемой лесосеке и керны из оставшихся живых деревьев, а компьютерная программа сравнит и проанализирует соотношения годичных колец, то можно доказать криминальное происхождение древесины.

– А ошибки быть не может? Деревья, к примеру, росли в разных местах, но соотношения толщины колец на протяжении трёх-пяти лет случайно оказались схожими?

– Дендрохронология, как это следует из названия, учитывает сходство не любых участков, а совершенно конкретных лет. Мы используем методики перекрёстного датирования. В этом случае, конечно же, никакого случайного совпадения быть не может. Вот этим деревьям (эксперт показывает на одну из пирамид спилов не самого большого диаметра) было в среднем по 240 лет.

– Ого! Сколько же лет тогда было этой сосне? – показываю я на «блин» метрового диаметра.

– Ещё не считали. Этот вещдок нам привезли вчера вечером. Думаю, что много. Из него придётся выбуривать керн. Он под прибором не поместится.

– А вам самим в лес на криминальные деляны выезжать приходилось?

– Да. В Иркутском районе, например, отбирали образцы. Там на криминальной порубке несколько десятков спилов с пней сделали для проведения экспертизы. Впечатления ужасные. Навалены ветки, остатки стволов. Они, жулики, берут же только самое лучшее, без сучков, остальное валяется, весенних пожаров ждёт. Всё лесовозами изуродовано. Жалко смотреть на это зрелище – как будто после войны. Надо менять ситуацию. Для того и открыли в нашем отделе новое направление экспертиз.  

Источник: http://podmikroskopom.ru