– Братская прокуратура появилась в июле 2013 года, ей были переданы наши природоохранные полномочия по северу Иркутской области, за исключением нефтегазоносных районов. В итоге Западно-Байкальская прокуратура смогла расставить приоритеты по-другому. В этом году удалось больше сил бросить на работу по озеру Байкал, где нарушения природоохранного законодательства – это застарелая болезнь, которой пока мало кто занимается.

В результате за десять месяцев 2013 года в природоохранной сфере выявлено 870 нарушений против 527 в 2012-м. Как правило, этим нарушениям сопутствуют ещё и экономические, связанные с налогами, землепользованием. Прокуратура выявила 135 таких фактов. Подано 90 исков в суды, внесено 20 протестов, на 37 миллионов рублей предъявлено исков о возмещении ущерба, нанесённого окружающей среде. Возбуждено 10 уголовных дел, 36 человек из различных организаций – и государственных, и коммерческих – привлечены к дисциплинарной ответственности.

– Хроническая болезнь для Байкала – это незаконная застройка прибрежной территории туристическими объектами.  В этом году «Сибирский энергетик» уже писал о появлении в бухте Ая домиков для туристов. Западно-Байкальская природоохранная прокуратура пыталась разобраться в этой ситуации?

– В августе-сентябре у нас была выездная проверка, мы обследовали застройки, но результатов ещё нет – назначен ряд экспертиз по обнаруженным в Ае объектам.

– А в чём здесь сложность? Ведь это очевидно: либо обнаруженная постройка имеет сельскохозяйственное назначение, что допускается на этом участке, либо является незаконно организованной рекреационной площадкой.

– Нет, это неочевидно.  Когда проверяешь крестьянско-фермерское хозяйство на берегу Байкала и встречаешь рядом с домиком фермера, постройками для скота, баней ещё несколько кемпингов в придачу, то хозяева заявляют: данные строения предназначены для проживания их родственников, друзей, но никак не для туристов. Были случаи, когда мы проходили и опрашивали таких мнимых родственников. Все они как один уверяли: мы знакомые родственников, знакомые хозяина. Просто фермеры предупреждают постояльцев о возможных проверках. Хотя, по сути, нам понятно, что речь идёт не о развитии сельскохозяйственного направления, а о туристической деятельности. Для Ольхонского района это болезнь: 90% всех КФХ на самом деле являются турбазами. Они даже выглядят как турбазы. 

Местные жители получали от администрации землю, как они поясняют, с гарантией, что в дальнейшем переведут её под целевое использование – создание турбаз. То есть выглядит это так: мы вам даём участок под сельхознужды, но не переживайте – со временем отведём его под рекреационную деятельность. Получается, сейчас, пока не утверждены границы водоохранной зоны Байкала, администрация отдельно взятого района предоставляет участки на берегу озера, тем самым решая вопросы по озеру Байкал за всё мировое сообщество.

– То есть вы констатируете: снести незаконные туристические постройки на Байкале невозможно? Или всё-таки есть примеры, когда приняты и исполнены решения о их сносе?

– В основном иски прокуратуры, в результате которых сносились строения на Байкале, касались незаконно организованных пирсов. Таких случаев десятки – в районе Малого моря, Большого Голоустного, Больших Котов, Листвянки. Был снесён и ряд туристических домиков в Ольхонском районе на Малом море. Однако это – единичные случаи. Те объекты, которые удалось убрать на Байкале, могли попасть под снос на тех же основаниях, к примеру, в Иркутске – на них просто не имелось разрешений, земли не были отведены. Пока не будут утверждены границы водоохранной зоны Байкала, в пределах которой не должны находиться рекреационные строения, беседки, площадки для танцев и т.д., глобального наступления на самовольное строительство не организовать.

Однако сейчас природоохранная прокуратура в суде пытается по отдельным фактам создать прецедент. В законе о защите озера Байкал появилась новая норма, согласно ей все построенные после 2006 года объекты на незатронутой территории являются незаконными. Мы проводим анализ космических снимков за длительный период времени, когда только появилась возможность делать качественную спутниковую съёмку, и обнаруживаем такие объекты на Байкале. Получаем также заключения научных учреждений, институтов о том, что данная территория не являлась ранее затронутой активной деятельностью человека. Запрашиваем архивные данные – бывают случаи, когда постройки организованы на месте заброшенных деревень. То есть по факту всё поросло травой, а по архивным документам значится деревня. Таких по Байкалу много – начиная от Большого Голоустного и заканчивая Малым морем. Мы считаем: если деревня перестала существовать до принятия законодательства о Байкале, эта территория также является незатронутой.

– За этот туристический сезон природоохранная прокуратура не раз критиковала деятельность двух крупных ООПТ – Прибайкальского нацпарка и Байкало-Ленского заповедника. Как вы можете сейчас оценить их работу?

– В последние годы наши замечания к нацпарку трансформировались. Ранее они касались охраны территории. Сейчас – взимания платы с посетителей. По охране ситуация улучшается, это можно констатировать: мусора на берегах стало меньше, сократилось количество автомобилей, проезжающих к Байкалу. Парк размещает аншлаги, физически ограничивает проезд. Наши сотрудники неоднократно выезжали, смотрели, как нацпарк организует эти рейды.

Для нацпарков Минприроды РФ утвердило перечень услуг в рекреационной отрасли, которые организация может предоставлять, зарабатывая на этом деньги. Сколько организации заработали – теперь тоже показатель их эффективной работы. Этим и злоупотребляет Прибайкальский нацпарк. Он разработал маршруты для туристов, некоторые из них уже получили экологические паспорта и начали действовать. Это тропы от Листвянки до мыса Кадильного, от Кадильного до Большого Голоустного, несколько троп по Ольхонскому району. Если граждане хотят пройти по обустроенному маршруту, то могут заплатить денежные средства и воспользоваться услугой. Если хотят просто пройти по тропинке, то платить никому не обязаны.

Однако у нас на деле получается всё иначе – парк не всегда предоставляет услуги, но деньги за них с посетителей просит.  К примеру, отдыхающие причаливают на лодке к побережью Байкала, а к ним подбегает инспектор парка и требует 300 рублей. Инспектор не может понять, что, хоть министерство и утвердило краткий перечень услуг, в котором есть в том числе причаливание на охраняемой территории, всё-таки существует финансовое обоснование для взимания этих денег. Причаливание, за которое можно взимать деньги, должно осуществляться к оборудованному законному пирсу. Только тогда посетитель парка воспользовался услугой.

– К Байкало-Ленскому аналогичные претензии?

– Это более закрытая территория, больших проблем с туристами здесь нет. Если в нацпарке в пик сезона, по некоторым подсчётам, может быть 20 тысяч посетителей в день, то за весь календарный год в Байкало-Ленский заповедник приходит до 200 человек.

Здесь тоже готовится несколько экологических маршрутов, в основном они будут касаться побережья – высадки на него, прохождения нескольких троп, к примеру до истока реки Лены. Но мы обращаем внимание администрации на вопрос стоимости туристической услуги – она в разы превышает расценки нацпарка. Пока маршруты доступны только для интуристов и обеспеченных слоёв населения. Дело в том, что Минприроды РФ пока не утвердило стоимость услуг для заповедников, этот вопрос им позволено решать самостоятельно исходя из уровня рентабельности. Конечно, заповедник отдалён, труднодоступен, но это не означает, что цена услуги должна быть баснословной.

– Можно предположить, что отсутствие проблем с туристическим потоком на закрытой территории компенсируется другой проблемой – браконьерством? 

– Браконьерства там тоже крайне мало. Сотрудники прокуратуры неоднократно проверяли заповедник, выезжали вместе с его инспекторами на совместные рейды. Таких нарушений практически нет. Но животные с заповедной территории всё равно находятся под серьёзной угрозой, периодически они выходят за пределы охраняемой территории. И вот там нет ни одного свободного километра: ещё с советских времён всю территорию Байкало-Ленского облепили плотным кольцом охотничьи угодья. Эти охотхозяйства точно живут припеваючи. Животное, путь миграции которого пролегает через эти территории, не вернётся живым в заповедник. Сейчас природоохранная прокуратура предъявила иск заповеднику, чтобы заставить его выступить с инициативой в Минприроды о создании буферной зоны заповедника и отодвинуть эти охотугодья.

– Федеральные власти приняли решение объединить Байкало-Ленский заповедник и Прибайкальский нацпарк. Когда должна завершиться реформа?

– Объединение должно было завершиться до 20 октября 2013 года. Цель этой реформы, на мой взгляд, – оптимизация структуры управления. Но пока осуществить её не удалось. В настоящее время и парк и заповедник – разные учреждения.  Не факт, что до конца года процесс удастся закрыть. В этом случае мы будем настаивать, чтобы реформу приостановили на  год-два, иначе нам, как прокуратуре, будет тяжело требовать с исполнителей – двух организаций, находящихся на стадии объединения – выполнения конкретных задач.