Две недели назад в Иркутском областном краеведческом музее было презентовано первое, репринтное переиздание работ профессора, этнографа Бернгарда Петри – книга «Вселенная бурятского шамана. История. Легенды. Обряды». Именно в ней я наткнулась на любопытное замечание исследователей наследия профессора о том, что в 1922 году профессор Петри стал героем местной прессы за своё внимание к шаманизму. Несложные поиски дали ожидаемый эффект. Нашёлся номер «Власти труда» от 17 декабря 1922 года, где помещена карикатура на Бернгарда Петри. 

На третьей странице – картинка под названием «Шаманский авторитет и профессорские предрассудки», подписанная номером партбилета 226322. Бородатый унылый тип обнимает довольного шамана и говорит наставительно православному попу: «Ещё бы ты более навострился, когда бы у него немного поучился». Это, в понимании авторов, профессор Петри, этнограф. Поводами для критики, которая продолжалась в нескольких номерах «Власти труда», послужили лекция Петри о шаманизме и приглашение на неё шамана Степанова. Лекцию этнограф Петри организовал в Иркутске. «В своей лекции о шаманизме проф. Петри нарисовал шаманов чем-то вроде сверхъестественных людей, обладающих особой, неземной силой», – констатировала газета. Интересно то, в какое время Петри решился на свои эксперименты с шаманами. Первая пятилетка «охраны диктатуры пролетариата». В кинотеатре «Художественный» в Иркутске демонстрируется «мировой боевик» «Пляска Сатаны» под звуки фокстрота, в Белом доме (он так и называется в афишах) кружок ориенталистов при гос­университете читает серию лекций, посвящённых популяризации Востока. Какие деньги тогда были в ходу, свидетельствует маленькое объявление: «Утерян 3-го декабря на улице Большой… бумажник старый, чёрный с монограммой из белого металла… и с деньгами 285 миллионов». Когда сам Петри читал лекции «О значении изучения народного искусства» на примере образцов изобразительного искусства монголо-бурят, в Иркутске слушали лекции «Об омоложении по Штейнаху». Известный венский физиолог Эйген Штейнах практиковал методики пересадки половых желез людям. Аналогичными вопросами занимался булгаковский профессор Преображенский: «Я вам, сударыня, вставлю яичники обезьяны». Однако такие опыты почему-то критиков не пугали. Хотя в иркутских объявлениях прямо по-булгаковски значилось: «Лекции будут сопровождаться демонстрированием омоложенных субъектов». Доктор Н.И. Переводчиков демонстрировал иркутянам трёх больных, оперированных профессором Щипачёвым по методу Штейнаха, «у которых исчезли главные признаки одряхления… стали появляться чёрные волосы, возвратилась гибкость сочленений, эластичность кожи, возвратились утраченная энергия и половая способность». 

В газете могло появиться объявление о зажжении ханукальных свечей в местной синагоге. И одновременно на передовице – резолюция 5-го губернского коммунистического съезда с предложением организовать «комсомольские святки». «Во второй день Рождества нужно устроить шествие молодёжи с сожжением «церкви» и «попа»… Представьте… На площади – украшенная фонарями модель церкви и попа. Кругом – члены комсомола с факелами. Произносится остроумная речь. Потом производится на глазах зрителей символическое сжигание модели церкви и попа. Такое зрелище, мимоходом сказать, было проделано в Иваново-Вознесенске и ряде других городов и произвело огромное впечатление… И пусть старый мир допевает в старых храмах свои старые лицемерные песни, пусть звонят эти старые, надтреснувшие и охрипшие церковные колокола…». В такой ситуации Петри не побоялся привезти в Иркутск шамана. 

«Из Кудинских степей на днях приехал известный в провинции бурятский шаман Михаил Степанов. Цель его приезда – показать учёному миру и широкой публике, что шаманы имеют особый высший дар, при помощи которого они не только вылечивают больных, но и творят «чудеса», – писала газета. – В пятницу шаман выступит перед медицинским факультетом Иргосуна и продемонстрирует ряд своих чудес, в том числе «мгновенное охлаждение кипящей воды», «охлаждение языком раскалённого железа». Вторая лекция, которую читал Петри с демонстрацией возможностей шамана, прошла на педфаке, и зал был «битком набит». Однако после лекции в газете «Власть труда» была организована кампания на несколько номеров, где Петри жёстко критиковали. «Ни малейшего намёка на более или менее научное объяснение явлений шаманства, ни малейшей вообще попытки объяснить эти явления», – гневно произносил аноним С-кий на страницах газеты. «Лизание раскалённого железа в принципе, хотя и бессознательно, знакомо каждой нашей прачке, когда она пробует раскалённый утюг смоченным пальцем», – развенчивал он фокусы шамана. «…Зачем же скреплять профессорским авторитетом беспочвенные предрассудки и верования, являющиеся как раз показателем умственного убожества?» – вопрошал человек, побоявшийся написать свою фамилию. Вслед за ним появился ещё один аноним. 

«Меня поразила в лекции профессора Петри проповедь обскурантизма, – писал некий «врач Х». – И это в наш слишком реальный и глубоко проникнутый естественно-историческим научным миропониманием век. И это затемнение мозгов мы слышим из уст профессора, мужа науки, которому вверено дело высшего научного образования молодёжи. Нельзя иначе обозначить веру профессора Петри в то, что шаманы обладают какой-то особой сверхъестественной силой, что они могут исцелять опухоли, что он сам таковые исцеления удостоверяет как очевидец. Если истерички могли опутать такого учёного, как Шарко, то ничего удивительного, что истерики-шаманы могли затуманить взор такого «учёного», как проф. Петри, который смотрит на мир сквозь дымку нашего филологического образования». Шаман Степанов, как свидетельствуют очевидцы, «подпрыгивал на аршин и выше, хлопался на подмостки и не ушибался», лизал языком раскалённое железо, обрызгивал себя горячей водой. Всё это подверглось жёсткой критике в газете: «…проф. Петри сам без ущерба для своего здоровья и с пользой для освежения мозгов, затуманенных шаманом, может произвести этот опыт в обстановке фокуса шамана Степанова. Раздевшись и остудив на морозе верхний роговой слой кожи до минус 10–20 градусов, по законам физики можно пустить на кожу не брызги, а струю кипящей воды, чтобы без опасения поднять её до температуры тела 37 градусов». Автор статьи предлагал Петри объявить «с кафедры» чудом купание крестьян в крещенской воде. «Товарищи профессора, носители со­временного знания! Не делайтесь жрецами и шаманами, не туманьте и без того невежественные головы масс вашими туманными бреднями, для которых прошло время! Не хотите ли вы вернуть нас к наивной вере средних веков, а бурят к шаманам?»

То, что Бернгард Петри был исследователем, которому были чужды любые политические вопросы, критики, конечно, не брали во внимание. А он настойчиво, даже после карикатур и обидных советов газетных анонимов, занимался проблемой шаманства. В 1923 году он издал труд «Школа шаманов у северных бурят», где описывал практики шаманизма: «Я сдурел», – объяснил мне кудинский шаман Булгат Бужинаев своё состояние, когда при диктовании в фонограф текстов неожиданно для самого себя пришёл в состояние экстаза. Поэтому входящего в шамана духа можно назвать «духом дурения». В этом труде он цитирует того самого шамана Степанова, появление которого в Иркутске вызвало бурю негодования на страницах «Власти труда». Но, видимо, поправку на время Петри сделал, потому что писал в своей работе: «Школа шаманов указывает нам с несомненностью, что мы здесь имеем дело отнюдь не с чудесными или необъяснимыми проявлениями человеческой души, но с самой обыкновенной выучкой». Талантливый учёный, для которого наука всегда была выше личной безопасности, спустя 15 лет поплатился за свою преданность этнографии. Он был репрессирован и расстрелян в ноябре 1937 года. После него остались великолепные труды, а маленькая карикатура в старой газете – единственная память о его анонимных критиках. Их имён уже никто никогда не узнает.