Короткий, но яркий иркутский период жизни Отто Кальвицы и Франца Леонгардта, кажется, описан во всех подробностях. И, тем не менее, старые номера «Власти Труда» сохранили интересные детали, которые ещё не были опубликованы. Один из лучших полярных лётчиков того времени, Отто Кальвица, появился в Иркутске в 1928 году, был переведён на гидроавиалинии Иркутск – Бодайбо, Иркутск – Якутск. В августе, как зафиксировано в летописи Юрия Колмакова, на Ангаре было закончено сооружение гидропорта. В числе лётчиков, обслуживавших гидросамолёты, был и Отто Кальвица, и бортмеханик Франц Леонгардт. У обоих за плечами неординарное прошлое. Финн Кальвица, как сообщается в сборнике статей «Воздушные пути Севера» 1933 года, был арестован на родине «за активное участие в восстании моряков и приговорён к 10 годам тюрьмы». После чего бежал в советскую Россию, окончил Самарскую авиационную школу. «Он быстро выдвинулся как один из отважных, хладнокровных, с непоколебимой волей и энергией партийцев-лётчиков», – так характеризовал его автор статьи в сборнике. В мае 1923 года Кальвица попал в тяжёлую аварию. Его считали погибшим. «Но крепкий организм выдержал – и в мае 1928 года он заменяет начальника Бурят-Монгольской воздушной линии, затем назначается пилотом на Якутскую линию, где ведёт работу в тяжёлых условиях опытной прокладки линии». Франц Францевич Леонгардт, венгерец, член ВКП(б), по информации «Власти Труда», являлся на тот момент «одним из не­многих бортмехаников, работающих в Добролёте». Во время венгерской революции Леонгардт был приговорён к нескольким годам 

тюремного заключения и в 1923 году советским правительством был обменён на трёх белогвардейцев. Он начал свою работу в Добролёте с 1925 года в аэрофотосъёмочной партии в должности бортмеханика. Собственно, с момента постройки иркутского гидропорта и до гибели Кальвицы и Леонгардта прошло около полутора лет. Но за это время они стали постоянными героями иркутских газетных полос, потому что делали действительно большое дело. 

«После больших мучений был погружён на баржу»

Газеты следили за передвижениями известных пилотов

В январе 1929 года «Власть Труда» сообщила, что Отто Кальвица вместе с бортмехаником Яковом Савиным провёл первый зимний рейс Иркутск – Бодайбо – Иркутск, длившийся 28 дней. 14 февраля Кальвица и Савин отправились в первый зимний рейс до Якутска с пассажирами, среди которых были члены экспедиции по исследованию рек Индигирки и Колымы под руководством Сергея Обручева. 1 мая 1929 года вышла крохотная заметка, где снова фигурировал Отто Кальвица: «Местное отделение Добролёта усиленно готовится к экспедиции на остров Врангеля. Для инструктажа в Москву вылетел пилот сибирских воздушных линий т. Кальвиц (фамилия лётчика во «Власти Труда» писалась то как «Кальвица», то как «Кальвиц» – Авт.). В Иркутске готовится самолёт «B33». На этом самолёте в прошлом году были совершены полёты Москва – Иркутск и перелёт через Атлантический океан» (имелся в виду «Юнкерс W-33». – Авт.). В середине июня 1929 года, в дни, когда Добролёт начал оборудовать центральный аэродром возле Красных казарм, были проведены испытания самолёта, после чего его разобрали и погрузили на поезд для доставки во Владивосток. «Самолёт специально для экспедиции снабжён большими баками для бензина и поставлен на морские поплавки. Во время испытания самолёт сделал рейс на Байкал и несколько круговых полётов. По отзывам работников Добролёта, результаты испытаний очень хорошие», – писала газета. В составе экспедиции были лётчик Кальвица, бортмеханик Леонгардт и представитель Наркомпросса Красинский. 

Целью экспедиции было исследование путей для новых воздушных линий, «по которым удобнее и скорее можно было бы вывозить пушнину». Самолёт отправился во Владивосток в сопровождении Леонгардта, оттуда экспедиция должна была уйти на пароходе до мыса Дежнёва (так предполагалось первоначально, о чём Отто Кальвица уведомил читателей «Власти Труда»). Лётчик лично обозначил марш­рут: с мыса Дежнёва самолёт должен был последовать на Северный мыс, остров Врангеля, вернуться обратно, затем на Нижний и Верхний Колым, острова Медведи, на Русский Ушт, Новосибирские острова, на Кикилем, затем в устье реки Лена, Булун, Таймырский полу­остров, Нервик и обратно в Булун. И наконец, экспедиция должна была завершиться вылетом на Якутск и Иркутск. «Путь, по которому пройдёт экспедиция, является совершенно неисследованным, и поэтому в задачи её войдёт и выяснение мест, удобных для посадки самолётов», – сообщил Кальвица. Первоначально он планировал закончить экспедицию в полтора месяца (именно на такой срок брался запас продуктов). Однако лётчик сам знал, что в эти сроки уложиться будет трудно. 

1 июля экспедиция во Владиво­стоке погрузилась на пароход «Лозовский», к 10 июля он доставил лётчиков на Чукотский полуостров, где самолёт был собран и произведён пробный полёт в бухте Лаврентия. Оттуда был осуществлён перелет на мыс Северный, остров Врангеля и обратно. С Северного мыса – в Нижне-Колымск, Средне-Колымск и обратно, по реке Азазея, до Русского устья на Индигирке, Ляховских островов, Казачьего по рекам Яна и Лена. В Иркутске, как сообщала «Власть Труда» 12 сентября, последнюю радиограмму от пилота получили с острова Ляховского 17 августа, потом самолёт находился в местах, где связи не было. 20 августа было получено долгожданное сообщение – экипаж и самолёт следуют в Иркутск. 

Отто Кальвица вернулся в Иркутск из Якутска, как сообщала газета, «с очередным почтово-пассажирским самолётом», только в конце сентября, хотя экспедиция была фактически завершена к 20 августа и самолёт взял курс на Якутск. Кальвица дал подробный отчёт газете о проделанной работе: «Ориентировочно будущий путь должен лежать через следующие пункты: Средне-Колымск, Нижне-Колымск, Русское устье, Новосибирские острова, Казачье, Булун и Якутск». В газете довольно сухо было написано: «Завершая экспедицию, экипаж вылетел на Якутск, около села Говорова у мотора самолёта сломался коленчатый вал и вместе с винтом отлетел в сторону». Самолёт благополучно сел на воду, и только спустя три недели «после больших мучений был погружён на баржу парохода «Полярный». Экипаж проследовал в Якутск на этом же пароходе. «Полярный» (первое название «Иоанн Кронштадский», работал на Байкале) в 1930 году, уже после гибели Кальвицы, будет переименован в его честь – «Кальвиц». Отыскал экспедицию, следовавшую в Якутск на баржах и пароходе, лётчик Виктор Галышев, хотя газета этого не указывала. Через пять месяцев после знаменитой Северной экспедиции Кальвицы и Леонгардта не станет. Возможно, если бы Кальвицу не отозвали из отпуска после этой сложной экспедиции, он остался бы жив. Но он оставил отпуск и отправился готовить к полётам молодых лётчиков Якутской гидролинии. Не зная, что это будет первым шагом к гибели. 

«Вызываю всех домашних хозяек»

Отто Кальвица вместе
с бортмехаником Яковом Савиным провёл первый зимний рейс Иркутск – Бодайбо – Иркутск,
длившийся 28 дней

16 марта 1930 года «Власть Труда» сообщила: «В Якутии при эпизодическом полёте в крайне неблагоприятных метеорологических условиях погибли лётчик Кальвица и бортмеханик Леонгардт. Кальвица был одним из лучших советских полярных пилотов. В последнее время он обслуживал линию Иркутск – Якутск. Оба погибших – члены ВКП(б)». В газете «Красный север» за день до публикации в Иркутске, 15 марта, появилась заметка-сообщение из Москвы, датированная 13 марта. Она практически повторяет сообщение во «Власти Труда», за исключением одного предложения, которого нет в иркутской газете: «Тов. Кальвица старый большевик, один из видных участников пролетарской революции в Финляндии». 

С момента гибели лётчиков уже прошло девять дней – они разбились 7 марта 1930 года. Есть информация, что газета «Автономная Якутия» сообщила о гибели лётчиков раньше, через два дня после гибели. Иркутск отреагировал достаточно поздно – видимо, не было достоверных данных. По сведениям, собранным кандидатом исторических наук, доцентом СГПА, ветераном авиации В.И. Пестеревым, 4 марта Отто Кальвица и Франц Леонгардт прилетели из Иркутска в Якутск. «Утром 5 марта О. Кальвицу вызвали в областной отдел ОГПУ, разъ­яснили ситуацию, возникшую в Булуне, – пишет Пестерев. – Там был ликвидирован мятеж Северным отрядом войск ОГПУ под командованием А.С. Доли и М.Д. Риу. Для оказания быстрой медицинской помощи раненым чекистам необходимо было срочно доставить в Булун медикаменты и врача, а также рацию с радистом в Жиганск для обеспечения связи при обратном полёте из Булуна в Якутск». 7 марта в 9 утра Кальвица и Леонгардт на самолёте «Юнкерс В-33» № 176 вылетели на Булун, взяв на борт радиста Сергея Карчевского и 206 кг груза.  Завершить полёт им было не суждено. 

Рабочие копей, сообщает В.И. Пестерев, видели катастрофу. «В контору Сангарских копей прибежал рабочий Мухаммед Темиргалов и сообщил, что на реку упал аэроплан», – пишет Пестерев. Примерно в полутора километрах северо-западнее Сангарских копей действительно был обнаружен самолёт, разбитый на две части. Согласно «Акту расследования аварии самолёта», составленному 13-14 марта 1930 года, из-за неблагоприятных метеорологических условий лётчики предприняли попытку сесть на землю. «На высоте 70–100 метров сильным ветром (порывом) самолёт резко бросило вниз на нос, – значится в акте. – Бортмеханик, будучи непривязанным, был при резком броске самолета выброшен за борт и упал на лёд, выпадая, очевидно, задел штурвал и уклонил его вперёд, самолёт перешёл в резкое, почти вертикальное пике, пилот не смог вырвать (выпрямить) самолёт, и последний на скорости врезался в землю. Первый удар пришёлся на правое крыло и на мотор, и самолёт был с силой перевёрнут на спину. Силой первого удара хвостовая часть от пассажирской кабины оторвана и отброшена назад». Франц Леонгардт, как установила комиссия, погиб от удара об лёд, а Отто Кальвица и Сергей Карчевский – при крушении самолёта. 

Во «Власть Труда» сообщение, очевидно, ушло только после того, как был составлен этот акт. 20 марта в газете была опубликована телеграмма из Якутска. «Иркутск. ред. «Вл. Труда». Для увековечения памяти погибших лётчиков Кальвица и Леонгардт редакция газ. «Автономная Якутия» начала сбор средств на постройку самолёта их памяти. Ждём поддержки иркутской общественности. «Автономная Якутия». «Редакция «Власти Труда» принимает вызов газеты «Автономная Якутия» на постройку самолёта, – за­явил в следующем номере Д. Мушников. – Редакция открывает в отделении госбанка специальный счёт ­№ 2013, на который следует направлять средства и вызовы на постройку самолёта. Автор этой заметки вносит на постройку самолёта 3 рубля и вызывает последовать его примеру начальника иркутского Добролёта, его помощника, начальника иркутского аэродрома и весь командный и технический состав иркутского Добролёта». Уже на следующий день газета напечатала ответ начальника Добролёта Бржозовского. «Принимая вызов тов. Мушникова, вношу 10 рублей в фонд постройки самолёта имени т.т. Кальвица и Леонгардт. Вызываю т.т. Шаранговича (окружком партии), Банковича, Шомбина и Преферансова (окрисполком), Шевченко и Репина (окротдел ОГПУ), Карина (горсовет), Серебровского и Перышкина (Союззолото)». Позже к сбору средств присоединились работники ЦРК, а «якутянин Попов» вызвал «всех якутян, проживающих в Иркутске, и лиц, связанных с ЯАССР по работе», собирать средства на самолёт памяти Кальвицы и Леонгардта. Собирали АКОРТ, почтово-телеграфная контора, Осоавиахим, Союззолото. «Вызываю всех домашних хозяек принять участие в постройке самолёта», – сообщала в газету иркутянка М. Васильева. Тут же откликнулись домохозяйка Гульбе и безработный лётчик Ю. Маковкин. «Вношу 1 рубль и вызываю всех работающих летчиков Добролёта в десятикратном размере», – написал Ю. Маковкин. 6 апреля «Власть Труда» сообщила, что прекращает опубликование вызовов на своих страницах, но на номер счёта в госбанке можно было по-прежнему вносить средства. Информации о том, был ли построен самолёт, в газетах обнаружить не удалось. 

«Слава павшим товарищам…»

В 1930 году был установлен тот самый надгробный памятник, который можно сейчас видеть на ­Иерусалимской горе

Лишь 26 марта «Власть труда» опубликовала некролог и официальное объяснение случившегося. «7 марта в 5 часов по московскому времени в 315 км от Якутска при исполнении служебного долга погиб­ли лучшие пилоты восточно-сибирских воздушных линий – старый пилот Отто Артурович Кальвица и борт-механик Франц Францевич Леонгардт. Отто Артурович Кальвица является одним из лучших большевиков финской организации, состоя в партии с 1905 года, весь период Гражданской войны Отто Артурович работает в Красной Армии на разных фронтах в должности военного лётчика. Он не щадит ни своих сил, ни жизни. Отдаёт себя на завоевание и закрепление Октябрьской революции. Своей смелой и отважной работой т. Кальвица яв­лялся образцом и примером в боевой обстановке среди окружающих товарищей, тем самым создал себе крепкий боевой авторитет. С 1927 года Отто Артурович работает в Добролёте. За период трёхлетней работы на бур.-монгольской линии, а затем и при управлении Сиб. возд. линий Отто Артурович был не только пилотом, но и начальником линии (Бурят-Монгольской)», – сообщала газета. «Тела геройски погибших товарищей будут доставлены на самолёте в Иркутск. Похороны состо­ятся на братском кладбище».

27 марта была опубликована телеграмма финской секции Коминтерна: «Выражаем наше глубокое соболезнование по поводу смерти товарищей Отто Кальвица и Леонгардта. Не имея возможности через нашего представителя отдать последний долг павшим при исполнении своих служебных обязанностей товарищам, просим передать местным товарищам уверенность в том, что финский революционный пролетариат будет всегда помнить геройство сознательного и смелого борца товарища Кальвица, посвятившего всю жизнь делу победы социализма. Слава павшим товарищам! От имени финской секции Коминтерна Лехтинен». Далее наступило затишье. 

Только 11 апреля во «Власти Труда» появилась заметка о том, что Якутский ЦИК выразил соболезнования иркутскому Добролёту по поводу гибели летчиков. В этой же заметке впервые в иркутской прессе появляется фамилия третьего человека, разбившегося в самолёте: он назван «радистом т. Карчевским». Задержка с похоронами объяснялась тем, что правительство Якутской республики запросило разрешение Добролёта похоронить лётчиков в Якутии, однако родственники и руководство иркутской гидроаэростанции настояли, чтобы это было сдела­но в Иркутске.  

Похороны лётчиков были назначены только на 16 апреля, с момента гибели прошло более месяца. «Сегодня ожидается прибытие самолёта из Якутии с телами лучших пилотов и борцов коммунистической партии т.т. Кальвица и Леонгардт, – писала газета 16 апреля. – Похороны состоятся в 4 часа 15 минут дня на братском кладбище в Иркутске. Вынос тел из гидростанции Добролёта (Мясная, дом № 1). Для отдания последнего долга борцам-ветеранам, погибшим при исполнении служебного долга, приглашаются представители партийных, советских и профессиональных организаций округа, города и района и все трудящиеся Иркутска». Похоронная процес-

сия должна была пройти от Мясной по Карла Маркса, Ленина и завершиться на братском кладбище на Иерусалимской горе. Однако 16 апреля самолёт не прилетел из-за плохой погоды, и похороны перенесли на 17 апреля. «Власть Труда» отчего-то не посчитала нужным сделать репортаж с этого события, однако остались воспоминания, что проводить лётчиков в последний путь собралось огромное количество иркутян.

В 1930 году был установлен тот самый надгробный памятник, который можно сейчас видеть на ­Иерусалимской горе, он является памятником истории и культуры местного значения. На мемориальной табличке значится: «Здесь погребены Отто Артурович Кальвица и бортмеханик Франц Францевич Леонгардт, погибшие 7 марта 1930 года при исполнении служебного долга, во время полёта в Якутии в районе Сангарских копей». Третий разбившийся, Сергей Карчевский, похоронен в Якутске. На памятнике укреплён винт, по данным Центра по сохранению историко-культурного наследия, снятый с потерпевшего катастрофу самолёта.