Василий Томский,

«Власть труда»,

17 февраля 1925 года

Внизу дышишь, словно жуёшь влажный воздух, а здесь хвоей, сосной пахнет, воздух сам в грудь до отказа лезет. Хорошо.

Свернули вправо. Опушка. На пригорке весь под солнцем – совхоз – один жилой дом, сараи, амбары.

Две собаки лениво вылезли откуда-то, для порядку тявкнули, повиляли хвостами. Въехали во двор.

Через 5 минут уже сижу в кабинете зава. Зав рассказывает:

– Всей земли – 73,44 десятины. Удобной – 65,49 десятины. Пашни – 26 десятин, из них 6 десятин огороды.

Применяется пятипольный сево­оборот с выходным клином трав. Сейчас центр тяжести переносится на травы. В будущем совхоз займётся молочным хозяйством и свиноводством.

За сезон совхоз дал приходу 959 руб­лей 76 копеек.

800 рублей принёс огород. Эта сумма получена главным образом благодаря предусмотрительности: летом заключили договоры на поставку овощей, оговорили условия, и, когда к осени цены упали, совхоз не пострадал.

– Мало быть хозяином, – философствует зав, скручивая «козью ножку», – нужно и коммерсантом быть, уметь реализовать продукты.

До 20 года здесь хозяйничала частная артель. Потом стал совхоз ГЗУ – гос. семенной огород. Три года он приносил прочный дефицит. Нельзя в таком маленьком хозяйстве ставить семенное хозяйство. И вот теперь совхоз переходит на травы.

Штат – 6 рабочих, 1 зав. Живой инвентарь – 9 лошадей, 9 голов рогатого скота; молодняк очень удачный («сементалы», метисы, но с большой примесью крови), 6 свиней.

Самое слабое место совхоза – денег нет. Зато есть хозяйственная изворотливость, которая иногда и деньги делает. Например, ГЗУ переезжало из одного здания в другое. Совхоз взял подряд на перевозку – 300 рублей заработал. Зима губит хозяйство. Лошади стоят без дела. Совхоз занялся дровозаготовкой, и в результате лошади ещё дают рубля по полтора.

Совхоз занимается и опытами. В работе не удавалась капуста, почва неподходящая – торфяник. Совхоз приобрёл голубиный помёт с колокольни Троицкой церкви (там много –

3 тысячи пудов сняли, и ещё не меньше осталось). Окрестные крестьяне смеялись:

– Чудят в совхозе, из голубиного помёта капусту хотят растить…

А когда осенью целые транспорты капусты совхоз стал вывозить, кресть­яне развели руками:

– Ишь ты! А ведь, паря, ладно дело-то выходит…

И из деревни Карлук явились в сов­хоз просить провести показательные работы. Связь с этой деревней завязалась давно. Поехал туда раз заведующий совхозом:

– Давайте огородам помогу. Без поливки капуста расти будет.

Его на смех подняли. Теперь иначе. Появились интерес и желание воспользоваться «наукой». Прививается травосеяние. Крестьяне приглядываются к работам совхоза.

Устроил совхоз снегодержатели на полях, нарочно – к дороге поближе. Крестьяне стали спрашивать:

– Это ты чо ёлок-то накидал?

– А плакаты видел?

– Ну, видел.

– А вот это плакаты в жизнь проводим.

– А чаща зачем?

– Снег чтобы был на полях.

Заинтересовались. И можно ручаться, что на будущий год этим опытом воспользуются.

Карлук – вообще деревня передовая. Есть у них свой организатор – Дядькин. Он «на ять» организовал машинное товарищество. В работе товарищества, что твой НОТ, точность, учёт полные. Вся работа учтена и рассчитана. Работают здорово, тика в тику, чуть не по часам.

Зав охотно говорит о работе совхоза. В доме тишина (рабочие в лесу). Тикают часы. На стене Ильич в рамке из неободранных берёзок. На другой стене двустволка. На столе вся несложная канцелярия.

Шагаем смотреть хозяйство. На всём печать несложности, недоделок и начала расширения и налаживания.

Конюшня. Отеплили её более или менее прилично. Сейчас она пуста – лошади на работе.

По крыше бродят задумчивые козлы, и «в затылок» выстроились два бычка, подающие большие надежды. На задах с безразличным видом пережёвывают жвачку мрачные коровы.

– Вот коровка, – хвалит зав, –160 рублей стоит, а обещает ещё больше.

Спускаемся вниз, спугнув пленарное заседание шумной воробьиной стаи. Заглядываем в сухой, тёплый овощной подвал – постройка недавнего прошлого.

Под навесом в порядочке машины. А на гвозде неведомо как попавшая сюда автомобильная шина. В дело не годится – плохая, а в хозяйстве – «верёвочка, давай сюда и верёвочку».

Свинарник. В полусумерках хрюкает живая гора. На людские голоса поднимается страшнейшая морда. Но свинья – зверь. Это производитель. Он очень несимпатичен, зато полезен.

На пригорке – парники. Около дома земля, приготовленная с осени, земляной «магазин».

Вдалеке полуземлянка – баня.

Вот и всё. Возвращаемся. Веранда вокруг дома вся заставлена бочками с засоленной капустой.

В доме, в помещении рабочих сравнительно чисто и довольно тепло. Подтянулись после заметки в газете.

Пора в город.

С солнечного пригорка по просеке, круто с горы, спускаемся снова в молоко тумана. Рысью бежит лошадка. Сумерки. Морозит.