– Помните, сколько шума раньше было в России и за рубежом по поводу разных байкальских проблем, – говорил недавно по радио Александр Сутурин, заведующий лабораторией биогеохимии Лимнологического института СО РАН. – И по поводу нефтяной трубы, которую по берегу озера провести собирались, и по поводу Байкальского ЦБК. А теперь очень… прямо какое-то затишье. Вот закрыли вроде комбинат, и всё. И никто ничего не делает.

Помню, конечно, и протестные митинги, и требовательные коллективные письма в адрес правительства и президента страны. Помню даже некоторые результаты былой активности населения. К примеру, «волшебный фломастер» в руках Владимира Путина, которым он, подойдя к карте, легко «отодвинул» нефтепровод ВСТО с берега Байкала подальше на север, как настаивали иркутские учёные. И сегодняшнее напряжённое (как перед грозой) затишье тоже почти физически ощущаю. Вот и здесь, у заросшей, давным-давно не пополняемой карты даже полное отсутствие ветра не умиротворяет, а рождает необъ­яснимую, скрытую, непонятную тревогу. 

Благодаря большим размерам даже правильная геометрическая форма карты (так специалисты называют выкопанные в земле и герметизированные резервуары для хранения шлам-лигнина) отсюда, с берега, с высоты человеческого роста, в глаза не бросается, не лишает ландшафт мнимой естественности. Угадать в зарослях рогоза сложное и дорогостоящее гидротехническое сооружение, заполненное вредными отходами, можно было бы, пожалуй, только по обваловке. Но и она особого внимания на себя не обращает, потому что давным-давно поросла деревьями и смотрится теперь кусочком прибрежного байкальского леса. 

– Поверьте, что руководство страны глубоко погружено в эту тему, – говорит о растущем клубке байкальских проблем Николай Рогожкин, полномочный представитель президента России в СФО. Его появление на открытии международной научно-технической конференции с длинным названием «Современное состояние и перспективы улучшения экологии и безопасности жизнедеятельности Байкальского региона» – «Белые ночи – 2016», состоявшейся на прошлой неделе под Иркутском, для большинства оказалось неожиданным. По крайне мере, инициаторы конференции из Международной академии наук экологии и безопасности жизнедеятельности не включили имя полпреда в программу. 

– Естественно, руководство страны нуждается в рекомендациях, которые должно выработать наше научное сообщество, – обращается Николай Евгеньевич к участникам предстоящей дискуссии. – Я знаю много полярных мнений в отношении Байкала. В отношении экологии вокруг Байкала. В отношении проблем населения, которое проживает на берегах Байкала. Мнения эти порой крайне полярные. И мне хотелось бы, чтобы в ходе конференции мы услышали рекомендации, на которые можно опереться. Которые можно претворять в жизнь. Под которые можно резервировать определённые средства. На это выделяются деньги. Создаются различного рода комиссии, комитеты и т.д. и т.д. Но, к большому сожалению, воз и ныне там. Сегодня нет определённого решения, определённого подхода, который бы мог решить те проблемы, о которых говорит наука.

Одной из центральных рассмотренных на круглом столе в ходе конференции стала проблема утилизации шлам-лигнина, которого за годы работы БЦБК скопилось на берегу Байкала где-то в пределах семи миллионов (!) тонн, и рекультивации карт-накопителей этого жидкого отхода, которых 14 и которыми занято более 150 гектаров прибрежных земель. 

Федеральной целевой программой охраны озера Байкал на эти цели ещё в 2013 году было зарезервировано чуть более четырёх миллиардов рублей. Позади три года, в течение которых проблемой зани-

малась, главным образом, стопроцентная дочка Внешэкономбанка (главного кредитора БЦБК) – ООО «ВЭБ-Инжиниринг», возглавляемая Дмитрием Шейбе. Да, это тот самый Дмитрий Илларионович, работавший некоторое время вице-премьером и министром природных ресурсов в правительстве Иркутской области. Практических результатов за это время получено ноль, но скандал был. На широкие медийные просторы он не вырвался, поэтому и знают о нём далеко не все. 

– Так получилось, что в 2014 году по решению Управления Росприроднадзора по Иркутской области я возглавил комиссию по проведению экологической экспертизы, – рассказывает участникам круглого стола академик РАН Игорь Бычков, научный руководитель Иркутского научного центра. – Рассмотрев проект ООО «ВЭБ-Инжиниринг» по рекультивации карт с накопленным шлам-лигнином, комиссия дала отрицательное заключение на предложенную технологию.

Игорь Вячеславович этого не сказал, поэтому поясню, что отрицательное заключение комиссии базировалось более чем на 380 замечаниях экспертов. Устранив их, «ВЭБ-Инжиниринг» мог бы вновь представить проект экспертам, но решил проблему иначе. 

Дмитрий Шейбе: «Самое главное – реалистичность и работоспособность технологий, которые мы предлагаем»

– На наш взгляд, проект, не получив необходимой проработки и в нарушение законодательства Российской Федерации, через три дня был подан на очередную экспертизу. Уже в Москве. Где через месяц получил соответствующее одобрение, – рассказывает Игорь Бычков, и я этому не удивился. Очень похоже на теперь уже давнюю и крайне некрасивую историю со строительством нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан», или, проще, ВСТО. Проект прокладки трубы по берегу Байкала в районе Северобайкальска тогда тоже был отвергнут государственной экологической экспертизой. Но через короткое время несколько экспертов из комиссии были выведены, а вместо них и в дополнение к ним введены другие. В итоге – положительное заключение экспертизы. И лежать бы нефтяной трубе на берегу участка всемирного природного наследия, если бы не тот запомнившийся людям фломастер президента страны. Оказывается, красивый публичный урок не всем пошёл впрок. Хотя в этот раз вмешательства главы государства не потребовалось. Реализацию проекта притормозила Генеральная прокуратура. 

– У нас неоднократно с господином Шейбе возникали дискуссии по поводу работоспособности или неработоспособности предложенной технологии, – докладывает участникам круглого стола академик Бычков. – Поэтому сегодня я просто зачитаю аналитическую справку, подготовленную Росприроднадзором, «По вопросам ликвидации негативного воздействия отходов, накопленных в результате прошлой хозяйственной деятельности ОАО «Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат». 

Разваливающийся, рассыпающийся комбинат давно уже не варит целлюлозу, но продолжает загрязнять озеро промышленными стоками из так называемого «купола загрязнённых подземных вод», сформировавшегося под производственными цехами за полвека работы. В них, судя по справке Рос­природнадзора, присутствуют вещества «высокоопасные, опасные и умеренно опасные для уникальной экологической системы озера Байкал». 

Игорь Бычков продолжает зачитывать аналитическую справку Рос­природнадзора, подготовленную специально для состоявшегося недавно совещания по байкальским проблемам у вице-премьера Александра Хлопонина. В пол-уха ловлю данные по картам-накопителям шлам-лигнина: где, когда, сколько, класс опасности. Эти данные известны давно и заметных изменений в связи с остановкой работы БЦБК не претерпели. Жду самого интересного – результатов натурного эксперимента по омоноличиванию шлам-лигнина по той самой технологии, разработанной специалистами 

ИрНИТУ, которая не прошла экологическую экспертизу в Иркутске, но с лёгкостью получила «добро» в Москве. Вот, есть! Добрались.

В лаборатории шлам-лигнин омоноличивается хорошо, а в картах-накопителях – не очень

– На момент проверки на опытном участке карты 2 проведены работы по омоноличиванию шлам-лигнина, реализованные согласно проектной документации по ликвидации негативного воздействия отходов, накопленных в результате деятельности ОАО «БЦБК». Следует отметить, что в связи с прекращением производственной деятельности очистные сооружения БЦБК не функционируют. Работы на карте 2 проведены в связи с поступившим обращением в ООО «ВЭБ-Инжиниринг» от конкурсного управляющего Иванова от 10 сентября 2015 года и соответствующего договора.

Казённый язык справки участников круглого стола не смущает. Все слушают, как мне показалось, с предельным вниманием.

– На момент проверки опытный участок представляет собой отгороженный участок на карте № 2 площадью 36 квадратных метров, – читает Игорь Бычков документ Росприроднадзора. – Глубина около 80 сантиметров с признаками проведения работ по омоноличиванию шлам-лигнина объёмом около 30 кубических метров… 

– Теперь очень важный вопрос, – академик отрывает глаза от документа для пояснения. – В рамках представленной экспертной документации и неоднократных заявлений «ВЭБ-Инжиниринга» говорилось о том, что переработанный шлам-лигнин будет продуктом. То есть это будут уже не отходы, а продукт, который безопасен. Итак, продолжаю. 

– Результаты исследований по определению класса опасности продукта омоноличенного шлам-лигнина показали, что указанная субстанция является легко разрушающимся веществом. Работы по омоноличиванию шлам-лигнина, выполненные на опытном участке карты № 2 согласно проектной документации, не привели к снижению класса опасности для окружающей среды полученного образца и не позволили исключить воздействие вредных органических веществ и примесей тяжёлых металлов на окружающую среду. В связи с чем ожидаемый экологический эффект не достигнут.

Дальше в справке Росприроднадзора приводятся конкретные цифры, детали и, наконец, заключительный вывод, похожий на приговор.

– Учитывая, что работы по омоноличеванию шлам-лигнина не привели к ожидаемому экологическому эффекту, реализация указанного проекта по ликвидации негативного воздействия отходов, накопленных в результате деятельности ОАО «БЦБК», являются нецелесо­образной. 

Для многих присутствующих этот документ оказался неожиданной и неприятной новостью. Но не для всех. Учёные-лимнологи, плотно занимающиеся аналогичными проблемами с 1985 года, когда взялись за внедрение системы замкнутого водооборота на Селенгинском целлюлозно-картонном комбинате, почти не сомневались, что произойдёт что-то похожее. Более того, они неофициально исследовали опытный участок омоноличивания шлам-лигнина и получили аналогичные результаты. 

– К сожалению, нам остаётся констатировать, что время ушло. И потеряли мы его, наверное, в первую очередь из-за того, что не было открытой дискуссии, – считает учёный. – Не было открытых данных по технологии, которая предлагалась «ВЭБ-Инжинирингом». Самостоятельно мы не смогли получить необходимые материалы для изучения. Только по решению Генеральной прокуратуры они были представлены в Иркутский научный центр.

Между тем Дмитрий Шейбе, как и исследователи из ИрНИТУ, участвовавшие в разработке технологии обезвреживания шлам-лигнина в процессе его омоноличивания и превращения из отхода в продукт, проделанную работу бесполезной не считают. 

– Приступив к анализу технико-экономического обоснования проекта, мы в качестве основных критериев выбрали прежде всего экологические показатели, экономические и, самое главное, реали-

стичность и работоспособность технологий, которые мы предлагаем, – рассказывает участникам Дмитрий Илларионович. – Это плод очень серьёзных работ, и не только компании «ВЭБ-Инжиниринг». Достаточно большую лепту привнесли сотрудники ИрНИТУ. Колоссальный объём работ был выполнен. Могу сказать, что по омоноличиванию было сделано более 156 образцов для того, чтобы выработать действительно универсальную формулу. Чтобы одновременно обезвредить шлам-лигнин и получить монолит.

Признаться, меня чуть смутила приведённая цифра «более 156 образцов». Но ладно. Слушая отчёт о проделанном, с нетерпением ждал, когда выступающий хоть как-то прокомментирует печальные выводы Росприроднадзора. 

Академик Бычков: «Нам остаётся констатировать, что время ушло»

– Самое интересное, когда Рос­природнадзор без нас отбирал пробы для анализа, они взяли на глубине 50 см. Они взяли не монолит. Они взяли шлам-лигнин. Поэтому он рассыпался. Мы много раз предлагали на общественных слушаниях – давайте выберем карту, товарищи. Проведём под съёмками кинокамер, под замерами любых аналитических приборов, под наблюдением любых специалистов. Всё сделаем, запротоколируем. И через семь дней будет монолит. Через восемь месяцев он станет нейтральным. Через 12 месяцев карту можно будет использовать, хотя мы по проекту закладываемся на три года. 

Значит, судя по словам Дмитрия Щейбе, это в Росприроднадзоре работают плохие специалисты, которые не умеют ни пробу правильно взять для анализа, ни правильно её проанализировать. А предложенная технология была и остаётся наи­более эффективной, может быть, даже единственной для защиты озера от вторичного загрязнения накопленными отходами.

– А кто мешает приступить к реализации данного проекта? – звучит вопрос из зала. – Есть какие-то альтернативные мнения?

– Альтернативных нет, – отвечает генеральный директор ООО «ВЭБ-Инжиниринг». – А кто мешает – вы, наверное, уже услышали.

Получается, что внедрению эффективной защиты озера от загрязнений, накопленных за полвека работы здесь целлюлозного комбината, мешают Иркутский научный центр, Генеральная прокуратура и подразделения Росприроднадзора. Неожиданно. 

Ещё неожиданнее показалась мне демонстрация с трибуны относительно небольшого светлого кубика из непонятного материала и двух камней неправильной формы. Их показал начальник отдела инновационных технологий ИрНИТУ Виктор Кондратьев. – Кому интересно, я кусочек привёз, который был создан в лаборатории. – Виктор Викторович показывает участникам круглого стола аккуратный куб. – Если это не монолит, то я, наверное, не человек. Это шлам-лигнин с добавками. А это оттуда, с карты, то, что расколупано было. Надо понять, что ЦЛАТИ занимается тем, что анализирует на вредность именно отходы. А мы своей целью ставили получить не отход, а продукт. (Поясню, ЦЛАТИ – это федеральное государственное бюджетное учреждение «Центр лабораторного анализа и технических измерений)». 

Не исключаю, что такой довод кому-то из участников круглого стола показался убедительным доказательством успеха. Но совсем не уверен, что Николай Рогожкин смог услышать долгожданные рекомендации.