В старинном селе Бельске, на одной улице, стояли рядом два дома. Только один дом большой, а рядом домишко. И всего в нём богатства – мальчишка Алёшка, одноглазая кошка да на Алёшке медный крест. И корки хлеба, бывало, в одиночку Алёшка не съест – обязательно поделится с Одноглазкой. 

В богатом дворе у купца дочка росла. Белоличка была, белоручка. Анютой её звали. Дети часто играли вместе, бегали на речку Белую. Алёша был мастер строить из песка и глины. Настроит дворцов с башнями, церквей с маковками и крестами. Анюта любуется:

– Вот вырасту большая, мы с тобой в такой церкви обвенчаемся. Только она будет с золотыми куполами. И будем жить во дворце. 

Рядом кошка Одноглазка греется на песке. Поймает рыбку – скушает. А сама уши навострила – слушает. 

Вот выросли дети, и перестал купец отпускать из дома дочку. Гулял Алёша теперь в одиночку, а всё больше по тайге ходил, промышлял ружьём. 

Кошка его Одноглазка совсем состарилась – с печки не слазит. А однажды за Алёшей в тайгу увязалась. Он ей – брысь! Она шмыгнула в дверь и пропала. В тайге, на тропе, показалась, мяучит: 

– Всегда ты, Алёша, был со мной ласков. И корку чёрствую делил, и пирожок с маслом. Отблагодарю я тебя, во дворце будешь жить, в богатстве. И пропала.

Возвращается Алёша той же тропою. Видит: лежит на пути камень самоцветный – кошачий глаз. Жёлтым светится камешек. Хотел его Алёша поднять, а он из рук выскользнул, покатился и привёл Алёшу к речной старице. Река Белая здесь когда-то бежала, да нашла другое русло. Зацвела вода в старице ряской густо, а у самого берега качается, как поплавок, купавка – белый цветок. Лист зелёный и пять лепестков прозрачных. 

– Подарю, – решил Алёша, – цветок Анюте. 

Наклонился, чтобы сорвать. Высунулась из воды русалочья ручка, с Алёшиной шеи крест сорвала и ушла на дно. 

Бросился Алёша в воду за своим крестом. На дне речном увидал дворец. Колонны в нём, вазы с гирляндами, статуи. И по лестнице белой к нему спускается русалка. А в руках у неё Алёшин медный крест. 

– Это, – говорит, – Алёша, наш с тобой дворец, а я – твоя невеста. 

– У меня невеста есть! – изловчился Алёша и вырвал у русалки свой крест.

Русалка заплакала, жемчугами закапала, кинулась на берег и обернулась ивовым кустом. Осенил себя трижды Алёша крестом и вышел на землю. 

Сидит, дрожит: 

– Костёр бы сейчас.

Мигает ему из травы жёлтый камень – кошачий глаз. Помигал и занялся пламенем. Горит костёр, и слышит Алёша сквозь треск: 

– Не поглянулся тебе, видно, мой дворец. Невеста не понравилась. Живи, Алёша, как знаешь. 

Он костёр разбросал, угли разворошил – нет желтого камня. Сгорел дотла.

Идёт Алёша домой задумавшись. В глазах у него подводный дворец, русалочья белая ручка. Тряхнул он головой: 

– Что это я? Разве Анюта лицом не милее? Разве рука у неё не белее? 

Набрал на берегу белой глины и, как помнил, Анютину руку слепил. Похожа она на купавку. Словно лист зелёный пышный рукав и, как лепестки, из него – прозрачные белые пальчики. На рукаве сбоку вывел две буквы «А» и «Б» – Алёша Бельков значит. 

Скараулил на улице Анютиного отца, в рукаве подсвечник прячет. Достал: 

– Вот, поднесите дочке в день её ангела от меня.

Купец в руках подарок вертит:

– Смотри-ка, подсвечник. Алёшка, где взял?

– Он меченый. Вылепил сам.

– Врёшь, ты такого не можешь. Поверю, если ты в этом же роде и другое изобразишь.

Алёше только на руку это. Налепил он разных ваз и статуэток. Тут и охотник с рогатиной, и заяц, что плетёт себе лапоть, и девица-охотница с луком и колчаном, и птица сирин с виноградными кистями. Всё отдал купцу. Тот хвастает перед гостями:

– Совсем купил дешево.

И подъезжает к Алёше:

– Знаю, ты хочешь жениться на моей дочке. Но уж больно ты прост. Простой, как кисель густой. Тебя проведёт каждый. Я сам буду возить художество твоё на продажу.

Стал ездить купец в город. Продаёт Алёшину работу дорого. Себе берёт золото, Алёше отдаёт копейки: 

– Вот тебе на обзаведение к свадьбе.

Купец золото копит, Алёша дни торопит. А Анюта ему:

– Венчаться буду только в церкви с золотыми куполами. Иначе я тебе не невеста.

А молва про купцово золото не стоит на месте, бежит от дома к дому. Прознал про купцово золото разбойник Ёга. Но Анютин отец никогда один не ездил, всегда попутчиков брал. Вот и придумал Ёга переодеться в печника. Заявился в дом к купцу:

– Я печник из города. Городские камины кладу. Печи вам переделаю. Заживёте с каминами, как графы – лорды. Беру недорого. 

Согласился купец. Разбирает Ёга в доме печки. Пыль столбом! Для того это нужно разбойнику, чтобы вызнать, где купец прячет золото. Стены выстукивает и полы. В доме вихрем сажа!

Анюта скрывается на сеновале, а купец ходит важный:

– Камины выложу плиткой, такой дорогой, что и за деньги не купишь! Анюту я выдам за благородного, а Алёшке – кукиш! 

Уехал он за плиткой в город. Ёга доволен: стены выстукивает, под полами шарит – ищет золото. Как купец его не перепрятывал, всё Ёга обшарил. Нашёл в таком месте, что смешно и сказать: в курятнике, под насестом. Нащупал холщовый мешок. Вот оно! 

А на дворе уже тёмная ночь: ни звёзд, ни луны. Забежал Ёга в Анютину комнату, подсвечник, Алёшин подарок, схватил. В тайге зарывал клад при свечке. Зарыл его в намеченном месте, ушёл и забыл подсвечник. 

Вернулся купец назад. Стал проверять: на месте ли клад? Сунулся – денег нет. И печника простыл след. Кинулся купец за полицией.

И Алёше в ту ночь почему-то не спится. Душно ему. Он окно открыл. Что-то светит в глаза – а ведь нет луны! Смотрит: его подсвечник – Анютина ручка. Горит в подсвечнике свечка, потрескивает: 

– Вставай, Алёша, иди за мной!

Встал Алёша, идёт, подсвечник со свечой в воздухе плывёт. Привёл его в тайгу, туда, где зарыл Ёга клад. Остановился подсвечник:

– Рой здесь!

А Ёга далеко не ушёл, затаился в кустах. Увидел Алёшу, вскинул ружьё. И была бы Алёше смерть неминучая. Но отвела ружьё Анютина ручка, и пуля в Алёшу не попала.

Услыхала стрельбу полиция. Примчались на выстрелы купец и урядник с жандармами. Не удалось Ёге скрыться. Заставили его отрыть клад. 

– Деньги чьи?

Кричит купец: 

– Мои!

– Откуда золото? – допрашивает полиция. – Ведь торгуешь ты спичками?

Струхнул купец: неужели уже всё известно? Объясняет:

– Торговали мы с Алёшей вместе. Наши это деньги.

Давай урядник Алёшу выспрашивать. А он: 

– Нет, золото это не наше. Дал мне понимание художества бог. Значит, и золото его.

Разбойника взяли под стражу, а золотую пропажу, всю, какая была, пожертвовали церкви на купола. День и ночь работали мастера. К Троице засверкали золотом церковные маковки. Пришла Анюта к заутрене в церковь и ахнула: так и горят!

А на Покров прислал Алёша сватов. Запели Анютины подружки песни величальные. Анюта нос задрала:

– Что я говорила про золотые купола?