«Легкомысленно мечтал о Лондоне, Бразилии…»
75 лет назад родился один из блистательных журналистов «Восточки» прошлого века Вячеслав Шугаев
Летом 1960 года в коридорах «Восточно-Сибирской правды» появился среднего роста несуетливый, вместе с тем энергичный, смуглолицый, с проницательным взглядом зелёных глаз молодой человек. Это был Вячеслав Шугаев – будущий яркий представитель иркутской писательской «стенки», а тогда начинающий журналист. Ему исполнилось 22 года, и он приехал на преддипломную практику из Уральского государственного университета, где уже много лет готовили дипломированных акул пера. В Свердловске ещё до Великой Отечественной войны училась заместитель редактора газеты Елена Ивановна Яковлева, а в описываемый период аккуратно два раза в год выезжал на сессии студент-заочник и одновременно ответственный секретарь редакции Михаил Израилевич Давидсон. Но с кем быстро сошёлся практикант, так это с литературным сотрудником редакции Юрием Скопом, который был на два года старше Шугаева и на три года раньше окончил Уральский университет.
Владимир ХОДИЙ, сотрудник «Восточно-Сибирской правды» в 1960–1980-е годы
Слава, так в редакции он всем представлялся, родился 10 февраля 1938 года в небольшом городке Мензелинске Татарской АССР, в одиннадцатилетнем возрасте вместе с матерью переехал в Свердловск. В отличие от Юрия не с первого раза поступил на отделение журналистики университета. «Легкомысленно мечтал после школы о Лондоне, Бразилии, хотел широкого общения. Но не набрал баллов при первой попытке, стал работать учеником расточника на Уральском заводе тяжёлого машиностроения. Понятие о газетной практике дали рабочие, подбавив романтики. В роли вне-
штатного корреспондента заводской многотиражки узнал, насколько ответственно говорить о людях труда, как важно быть правдивым и многому учиться», – признавался он впоследствии. Вячеслав активно печатался и в других газетах. А самым показательным в его становлении как журналиста был выход в свет на третьем курсе в Свердловском издательстве небольшой по объёму книжки-очерка «Прокатчик Иван Никонов».
Сразу сойтись со Скопом в «Восточно-Сибирской правде» помогло важное редакционное задание – подготовить серию репортажей с открывшейся областной выставки достижений народного хозяйства. Они писались двумя перьями, и публикация сопровождалась броской, рисованной, что тогда было редкостью, рубрикой, а также восторженными заголовками «Большое созвездие семилетки», «Золотой пояс Сибири», «Ленинская пометка», «Разбуженная людьми…». Восторженной была и концовка серии: «Мы уходили с выставки. Вечереет. На карте области вспыхивают огни новостроек. Их много, этих огней, и каждый – как маленькое знамя, полыхающее на башнях Будущего»…
Вслед за этим уже в одиночку практикант подготовил репортаж с завода имени Куйбышева о содружестве инженеров-конструкторов и рабочих-сборщиков, съездил на трассу строящейся ЛЭП-500 Братск – Иркутск и привёз несколько очерков и документальных зарисовок о её монтажниках. А в заключение снова со Скопом опубликовал пространную рецензию на спектакль Иркутского драматического театра по популярной в ту пору пьесе Афанасия Салынского «Барабанщица».
Эта связка – Ю. Скоп, В. Шугаев – если не в то лето, то уж точно через год, когда Вячеслав приехал в «Восточно-Сибирскую правду» уже на постоянную работу, была замечена иркутским журналистским сообществом. Нет, двумя и даже тремя, а то и четырьмя перьями и до них писали местные коллеги. Но это были рутинные корреспонденции с отстающих предприятий, ударных строек, весенних и осенних сельскохозяйственных полей. А тут серии репортажей и очерков – лёгких, цветистых и размашистых – о первопроходцах, романтиках, покорителях…
– Сочинительство в две головы, в два пера и, разумеется, в два сердца, – вспоминал позднее Шугаев, – помогло прояснить и резче обозначить нашу тягу, если можно так выразиться, к словоподбирательству, к свежим и точным словам. А вкус к этой точности и свежести укреплялся во взаимных, перекрёстных, что ли, предложениях, спорах, ссорах. Вообще в Иркутске в ту пору собрались начинающие газетчики (А. Вампилов, В. Распутин, Е. Суворов), истово ценившие слово и истово пытавшиеся служить ему. По-этому от репортажа требовали очерковой осмысленности и психологической тщательности, от зарисовки – сюжетной завершённости рассказа, от очерка – стереоскопических измерений повести. Даже информация в номер должна была отличаться известным изяществом слога и выдумки – написать фразу «подсчитав свои возможности и резервы», пусть в совершенной спешке, и в голову бы не пришло, легче было утопиться, чем произнести её.
29 августа 1961 года в «Восточно-Сибирской правде» появилась первая небольшая зарисовка нового штатного сотрудника В. Шуга-ева – «Радость и гордость людская». Она шла в полосе «Предсъездовская трибуна» (страна готовилась к XXII съезду КПСС, провозгласившему, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме) и в какой-то степени смягчала, «очеловечивала» и по стилю, и по содержанию сухие, написанные в канцелярском стиле другие материалы. Зарисовка начиналась так: «Рабочий Петухов пришёл на участок нарядным, в шёлковой ковбойке и тёмных брюках от выходного костюма. Спецовка ждала его дома, потому что Петухов работал во вторую смену, а время сейчас показывало двенадцать дня. Если бы кто-то любопытный поинтересовался: «Ты чего, Петухов, не вовремя пришёл? Успеешь ещё наработаться», то услышал бы в ответ: «Да так. Живу рядом».
Эта установка на неторопливую повествовательность, образный рассказ о людях, их делах и заботах и привела Вячеслава, как и Юрия, в писательство, в профессио-нальную литературу, но это было потом. А пока прошло три недели, и на второй полосе с переходом на четвёртую в газете под рубрикой «По принципам морального кодекса» появляется очерк «Письмо, законченное на рассвете». Авторы съездили в Братск и попали в котлован строящейся ГЭС – «пожалуй, самый знаменитый в то время котлован страны». Здесь им предстояло познакомиться с бригадой Михаила Кулаченко. В беседах с рабочими они узнали об их переписке со строителями из города Лаутаверка Германской Демократической Республики и после долгих раздумий решили уложить повествование в рамки воображаемого письма Кулаченко своему немецкому коллеге. Такая форма позволяла рассказать и о суровости сибирского климата, и о том, как бригада участвовала в перекрытии реки Ангары, и о ликвидации аварии при сооружении открытого распределительного устройства, и о многих иных совершаемых ею трудовых подвигах.
Буквально на следующий день увидел свет под этой рубрикой и второй их материал – «Цветы были в росе». Он тоже из Братска, и вот его лирическое начало: «Девчонки красят солнце. Красят его солнечной, весёлой краской. Солнце лучит в окна, и окна полны солнцем. Вот почему кажется, что девчонки красят не окна, а солнце…»
Вслед явились другие очерки из других мест – свежие, раскованные, не похожие на остальные материалы в «Восточно-Сибирской правде». Их охотно перепечатывают центральные издания – газеты «Советская Россия», «Литература и жизнь» (впоследствии «Литературная Россия»), журнал «Молодая гвардия». И как итог – в Иркутском книжном издательстве выходит первая совместная книга молодых авторов «Меридиан мужественных».
В редакции Шугаева поначалу определили литературным сотрудником в отдел промышленности и строительства (Скоп тогда занимал такую же должность в отделе информации).
Однажды Вячеслав получил задание написать на первую полосу материал о почине работников Восточно-Сибирской железной дороги продвигать в скоростном режиме грузовые поезда на плече Слюдянка – Иркутск – Зима. Этот почин потом поддержали на других участках Транссибирской магистрали вплоть до Москвы. Чтобы избежать фраз типа «подсчитав свои возможности и резервы», он свой репортаж начал так: «Байкал, Байкал, ты даёшь жизнь Ангаре – легендарной сибирской реке. Прославили её люди, построившие Иркутскую ГЭС и возводящие величайшую Братскую. Байкал, Байкал, ты даёшь начало и другой реке. Реке из стальных рельсов – крупнейшей в мире электрифицированной магистрали Москва – Байкал. И эта железная река не уступит славе знаменитой Ангары. Пусть железнодорожникам не приходится усмирять ледяные волны, покорять стихию, но их дела не менее известны и важны».
Другой репортаж – с Иркутского кожевенного завода – он снабдил стихами поэта «с ясными глазами и открытой душой» Джека Алтаузена, который лет 40 назад работал на этом заводе: «Пускай наш путь трудней, зато он ближе… Нам нужно больше нефти и сырца. Но мы нашли горючее, что движет без остановки песни и сердца…»
Так и только так он старался писать в газете материалы на производственные темы.
Между тем выход в свет книжки «Меридиан мужественных» окрылил молодых сотрудников «Восточно-Сибирской правды». В июле 1962 года они взяли отпуск и поехали на трассу строящегося нефтепровода Туймазы – Ангарск с намерением на этот раз написать повесть. Нефтепроводчики стояли близ города Зимы, на берегу реки Оки. Журналисты жили в вагончиках, с водителями ездили на полигон за трубами, перекуривали со сварщиками и трубоукладчиками, присматривались к их жизни, запоминали разные байки и истории, которыми богата повседневность кочующих строителей, искали столкновения идей и характеров. Пока определялись с героем будущей повести и событиями в его окружении, писали и печатали в газете очерки и зарисовки с трассы… А повесть «Сколько лет тебе, парень?» вскоре вышла в альманахе «Ангара», потом была издана и отдельной книгой под названием «Мы придём в город утром».
Ещё через год друзья затеяли путешествие от истоков до устья реки Лены, меняя буксиры на теплоходы, теплоходы – на лихтеры, лихтеры – на самоходки. Из-под их перьев буквально взлетали на страницы «Восточно-Сибирской правды» лёгкие, образные, броские заголовки: «Луна стоит на капитанской вахте», «Мы переходим экватор», «Гавань разлуки моей»…
…Однако на этом завершилось трёхлетнее содружество в газете Скопа и Шугаева. Юрий решил сменить профессию, быть ближе к жизни и через это заняться исключительно литературным трудом. А Вячеслав, оставшись в редакции и перейдя в отдел информации, а затем в секретариат, к тому времени, по его признанию, близко, или, как встарь писали, душевно сошёлся с Александром Вампиловым. Будущий драматург к этому времени закончил учиться в Москве на годичных курсах журналистики в Центральной комсомольской школе и вернулся в Иркутск ответственным секретарём «Советской молодёжи».
В июне 1963 года оба газетчика каждый в своей «конторе» взяли командировки и надолго вдвоём улетели на север. Остановки сделали в бывшем районном центре Нижне-Илимске, на месте которого вскоре заплескались волны Усть-Илимского водохранилища, в селе Кеуль, на месте которого вот-вот заплещутся волны Богучанского водохранилища, и ещё тогда даже не в городе, а небольшом посёлке строителей Усть-Илимске. Своими впечатлениями, увиденным и услышанным, они поделились в путевых заметках, озаглавленных под стать их тогдашнему настроению – «Голубые тени облаков»… Заметки опубликовали в четырёх номерах «Советской молодёжи» – четыре истории одной поездки. Кроме того, Вячеслав в «Восточке» напечатал собственные очерки «Утинский ключ» и «Будни, которым завидую», Александр в «Молодёжке» – «Билет на Усть-Илим» и «Белые города». Они вошли в увидевший свет на следующий год в Восточно-Сибирском книжном издательстве коллективный сборник трёх авторов – Вампилова, Скопа и Шугаева. Из помещённых в книге 13 очерков название ей дали шугаевские «Принцы уходят из сказок»…
«Тема дружбы, товарищества буквально пронизывает все его произведения», – сказал о Вячеславе Шугаеве кто-то из литературных критиков. И это касается не только его писательского, но и журналистского творчества, а если быть точным, то как раз из журналистского она и пошла. В уже названных и последующих своих путевых, портретных, публицистических очерках и зарисовках он утверждал приоритет высокой готовности людей послужить общему делу, был убеждён: «В Сибири, как, может быть, нигде, товарищество требует ежечасной, ежеминутной отзывчивости сердца. Товариществу служат здесь преданно и неустанно, возвышая это служение до подвижничества…»
Это чувство товарищества, внимания и отзывчивости к людям было и личным качеством Вячеслава. Когда уже в 70-е годы старшему коллеге по писательскому цеху, участнику Великой Отечественной войны Дмитрию Сергееву исполнилось 50 лет, он в «Восточно-Сибирской правде» посвятил ему пространное слово-размышление «О товарище». Ещё одному уцелевшему в пламени войны жителю Братска Иннокентию Черемных Шугаев помогает довести до издательского состояния фронтовые записи – повесть о разведчиках. Он покровительствует при приёме в Союз писателей лётчику Гражданской авиации Валерию Хайрюзову, во всяком случае благодаря ему в столичном журнале «Молодая гвардия» были напечатаны вышедшие из-под пера молодого автора рассказ «Командировка в Киренск» и повесть «Отцовский штурвал». Многих журналистов настойчиво уговаривал писать и активно печататься в газете, в том числе меня:
– Ты знаешь, старик, в мои обязанности входит освещение спорта. А я в нём мало что понимаю. У тебя хорошо получается, поэтому приходи и бери это дело в свои руки…
…В конце 1964 года Вячеслав тоже посчитал (Вампилов это сделал в начале года), что пора уходить, как тогда говорили, на вольные писательские хлеба. Сразу после Нового года они с Александром едут в столицу – «во что бы то ни стало добиться своего, переупрямить Москву или судьбу – ещё неизвестно, кого труднее»…
«Переупрямить» Москву в какой-то степени удалось. Тем более что иркутяне прибыли в белокаменную не с пустыми руками. Так, в портфеле Шугаева была вышедшая в альманахе «Ангара» повесть «Любовь в середине лета» и он заканчивал следующую – «Бегу и возвращаюсь». Вампилов имел готовую пьесу «Ярмарка», сменившую потом название на «Прощание в июне», и писал «Нравоучение с гитарой», ставшее впоследствии «Старшим сыном».
В «Юности», выходившей тиражом 1 миллион 480 тысяч экземпляров, у Вячеслава приняли «Бегу и возвращаюсь». Повесть увидела свет в одиннадцатом номере того же 1965 года, и предисловие к ней написал член редколлегии журнала Василий Аксёнов. Признанный мастер «исповедальной» прозы назвал повесть Шугаева «интересной и необычной» и выразил удовлетворение, что она «встретила одобрение и на семинаре молодых писателей, который недавно был проведён в Чите».
Действительно, вместе с «Любовью в середине лета» на том семинаре эта повесть стала для Вячеслава прямым пропуском в Союз писателей. На следующий год обе они пришли к читателям отдельными изданиями в Москве. И вообще едва ли не каждый год вплоть до 90-х у Шугаева в столице, Иркутске и Новосибирске выходили книги «Осень в Майске», «Проводины», «Забытый сон», «Пётр и Павел», «Вольному воля» и другие. Его творческая активность била через край, и это заметили. В 1971 году ему присуждается областная литературная премия имени Иосифа Уткина, а ещё спустя несколько лет он награждается премией Ленинского комсомола.
Легко посчитать, что жизнь Шугаева сложилась из трёх примерно равных по времени периодов – уральского, сибирского и московского. Последний ведёт отсчёт с 1978 года, когда он становится членом редколлегии и заведующим отделом прозы журнала «Молодая гвардия». Вслед за этим в столичной писательской организации был секретарём правления, возглавлял секцию прозаиков. Как её руководитель часто устраивал поездки коллег в Дом-музей Чехова в Мелихове, занимался сбором средств на реставрацию могилы выдающегося русского писателя. Сопричастность к чеховскому творческому наследию подвигла его в начале 90-х годов основать, издавать и редактировать литературный альманах «Дядя Ваня». Он много лет вёл семинар прозы в Литературном институте. Приведу признание одного из его семинаристов – известного в театральном мире драматурга, актёра и режиссёра Николая Коляды: «У меня над столом висят фотографии моих любимых учителей: по театральному училищу – Вадима Михайловича Николаева и по Лит-институту – Вячеслава Максимовича Шугаева».
Он умер ещё достаточно молодым, не дожив и до 60 лет. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище, в ограде семьи Есениных – Райх. Такова воля его второй жены Марины – внучки поэта Сергея Есенина и актрисы Зинаиды Райх. Первая жена, Эльвира, училась с Вячеславом на отделении журналистики Свердловского университета, в 1960 году вместе с ним проходила практику в «Восточно-Сибирской правде», затем работала на областном радио и в «Советской молодёжи», творческую карьеру закончила первым заместителем главного редактора литературно-художественного и общественно-политического журнала «Москва», она член Союза писателей России.
В Иркутске на кончину Вячеслава отозвались обе старейшие областные газеты. Некрологи подписали Геннадий Машкин, Евгений Суворов, Владимир Жемчужников, Альберт Гурулёв, Ростислав Филиппов, Борис Ротенфельд и другие. Вот строки из «Восточно-Сибирской правды»: «Товарищ нашей молодости, талантливый и энергичный представитель иркутского литературного братства 60-х годов…он был яркой личностью, обладал блестящим аналитическим умом и гражданским темпераментом, что позволяло ему всегда находиться в центре литературной жизни России. Одна из главных черт шугаевского характера – неизменное чувство товарищества, удивительной отзывчивости. Не только приятелям-иркутянам – он многим помогал и в литературных делах, и в сложных житейских ситуациях. «Нет уз святее товарищества», – любил повторять Слава Шугаев известный гоголевский девиз. Сегодня в этих словах нам слышится прощальный завет нашего незабвенного товарища»…
