Зимы начало

Семен
УСТИНОВ, Байкало-Ленский
заповедник

Начало зимы на
Байкале, декабрь. Сколько забот у
лесного люда! Сказано: не хлебом
единым жив человек. Уверен, и не
только человек. Начало зимы в
природе меняет все благодаря
наступившей поре холода и снега.

Ах-ах! — как хорош
ребятне выпавший снег. И вправду,
хорош, да не всем. Хорош он еще
земле, траве, корням разным — укрыл
от мороза. А как насчет братьев
наших старших? Это я про животный
мир, он, как известно, намного людей
старше. Для многих из них высокий
снег — вражина бессердечная, он
закрывает доступ к кормам,
затрудняет, а то и исключает
передвижение. Мороз им не страшен,
было бы что съесть.

Животный мир
хорошо знает, что такое зима. И
потому в предзимье и начале зимы
идет "великое переселение
народов". Даже у такого
бессловесного, как рыба.
Наступление холодного времени
харюзу *, например, грозит многими
потерями в своих рядах. Беда в том,
что в эту пору он особенно массово
приходит по ночам близко к
байкальскому берегу, на мелководья.
А вор (браконьер) отлично об этом
знает и устраивает так называемую
колотовку. Это запрещенный,
воровской прием, наносящий рыбьему
сообществу быстрый, огромный урон.

Пришла и для
байкальской нерпы пора принятия
важного решения: где ожидать
ледостав? К берегам в эту пору
подходить — вылезать на камни не
решаются: штормит, камни
обледенелые, скользкие. Безопаснее
в открытом море, но поблизости от
осенней—зимней на льду залежки,
самая массовая из которых известна
в горле Чивыркуйского залива.

А горы, Байкал
окружающие, уже давно в саване. Вот
уж точно: саван, образ упокоения,
умиротворения, долгого безмолвного
сияния. И дикий ветер там случается,
но жизнь — небогатая, потаенная —
все же есть. Она укрылась в россыпях
каменных, в плотных, под высоким
снегом зарослях кедрового
стланика, — полевки в основном. Ну, и
мир шестиногих-восьминогих,
уснувших до весны. Укрылись в своих
подземельях и сурки.

Все медведи,
северные олени, изюбри, козули, лоси
во время "великого
переселения" ушли оттуда, от
высоких снегов, поскольку звери
знают: снега там выпадет до трех
метров! Часто он лежит на плотных
зарослях стланика, придавив ветви.
А под кустами, под толстенным над
головою слоем снега тепло и
кое-какая мелочь легко переживает
зиму и даже размножается там,
полевки те же. Я как-то на камасных
лыжах взобрался на один голец (пять
часов — три километра!) и,
навосхищавшись простором, полетел
вниз. Снизу на путь свой оглянулся,
изумился. Черная, узкая полоса. Это
из пробитого на стремительном
полете снега поднялись ветви
стланика, освободившиеся из плена.
Издали они показались узкотелыми,
черными привидениями, от испуга
вздернувшими тощие свои ручонки к
небу.

Медведи из
высокогорья ушли не просто — они
отправились на покой. Берлоги у них
в лесах пониже, в местах уютных и
укромных, чтоб даже случайный
посетитель не потревожил.
Переселение это произошло раньше,
еще до высоких снегов, а теперь, в
начале зимы, хозяева тайги уже
устроились. Любопытен вкус
медведей к местам зимнего
почивания. На северо-восточном
побережье Байкала, в подлеморье, у
самого берега я обнаруживал до
шести берлог даже в одном
распадочке. На северо-западном же
побережье не только у берега моря,
на всем огромном склоне к Байкалу
не известно ни одной берлоги!

След медведя в
начале декабря — это след
несчастного, очень опасного
бродяги. Такой, он называется шатун,
может наброситься на любого, на все,
что движется. Обезумевшие от голода
шатуны набрасывались даже на
работающие дорожные машины при
строительстве БАМа.

А лоси, северные
олени, козули, изюбри к началу зимы
ушли из пояса высокогорья пониже, в
зону леса. Там они, образовав
семейные группы, будут жить до
весны. За ними ушли и "пастухи"
их — волки. Эти теперь образовали
стаи, тоже в основном "из
родни", и будут широко кочевать
по тайге, проходя за сутки до
восьмидесяти километров, если не
случится добычи. Предзимье и начало
зимы оленей этих отправляет не
обязательно в даль туманную, во
всем громадном пространстве
западного побережья Байкала
изюбри, например, останавливаются
зимовать в узкой полосе
байкальского (восточного) склона
хребтов Приморского и
Байкальского. Главная причина —
малый снег, не закрывающий доступ к
кормам — траве, листьям
вечнозеленых кустарничков, побегам
кустарников, молодой осины.

Высокогорье
покидают и птицы. Те, кто на зиму
отправляется на юг, понятно, давно
уж улетели. Я говорю о белых и
тундряных куропатках, о полярной
овсянке. Эти в "великое
переселение" отлетают всего лишь
к синеющим у горизонта ерниковым
долинам рек. Помню, как в предзимье
1993 года (мелкий плотный снежок
пошел — озадачило меня пестренькое
мелькание среди свежей белизны
березок на склоне долины Киренги в
Байкало-Ленском заповеднике. На
снегу тоненькие, торопливые птичьи
крестики и характерные следы:
вмятинка с отпечатанным хвостиком,
а по бокам полоски от взмахнувших
крылышек. Следы взлетов и посадок.
Оказалось, они, гости из
высокогорья, нашли здесь какое-то
себе пропитание на земле в пустотах
среди камней.

Куропатки птицы
подомоседистее, прилетают сюда
позже, а как установятся снега
высокие, они опять могут залететь
на свои гольцы. Однажды в феврале
поднялся я на Керминский голец
Баргузинского хребта. На самой
вершине, откуда Байкал — под ногами,
из-под снега торчат лишь верхушки
побегов кустарниковой березки со
съедобными почками. За ними-то сюда
и вернулись куропатки. Тут за
кормом этим надо нагнуться, а там, в
ерниковой долине, кусты высокие, не
достанешь.

Чем начало зимы
высокоснежнее, тем труднее жизнь
многих братьев наших старших.
Приспосабливаются как могут,
главная задача пошире лапа чтобы
была да побольше шерсти и пера
наросло. Для этого зайцы отращивают
побольше жестких волосков на
пальцах, а лапы росомахи и без того
широкие, тоже, как и у других
хищников, обзаводятся тем же
богатством. Даже на лапках
куропатки, рябчика, глухаря
удлиняются роговые щетинки, а сама
лапа гуще оперяется.

Байкал редко
спокоен, все водоплавающее
население покинуло его, но вдоль
берега пролетают то ворона, то
ворон, а в близком лесу раздается
воровской клич сойки, кедровка
завопит, поползень зачичикает. Не
унывает в наступивших снегах и
морозах люд лесной, дел много, надо
торопиться, не хлебом единым жив он.
Кто спешит уйти из высокоснежных
районов, кто родню найти,
воссоединиться, а кое-кто и свадьбу
справить, кабан, кабарга, например.

Начало зимы — пора
большого оживления в лесу, в
природе, с весною сравнимого. Обо
всем не расскажешь. Я упомянул
только кое-что из самого заметного.

* Харюз —
исконное название этой рыбы,
бытующее в среде местного
населения и уважающих его язык,
писателей.

(В. АРСЕНЬЕВ, В.
АСТАФЬЕВ, О. ГУСЕВ). Слово
"Хариус" — пришлое, навязанное
людьми оригинальничающими.