Местоположение приюта его оби­татели не считают недостатком. Отдалённость от центральных магистралей – это своеобразный фильтр, сквозь который проходят только те, кому действительно нужна помощь. «Звонят женщины, рассказывают о своих проблемах, спрашивают, нельзя ли у нас пожить, – рассказывает директор кризисного центра Наталья Кузнецова. – Но, когда узнают, что помещение находится в Жилкино, разговор обычно заканчивается. Вежливо прощаются и кладут трубку».

Доезжают и остаются немногие, кому действительно некуда идти. Нателла с двумя детьми, трёхлетним Каримом и двухлетней Эсмиральдой, прибыла в приют из распределительного пункта. Она беженка из Украины, в сентябре уехала из Донецка. Понимает, что возвращаться ей некуда – нет ни дома, ни детского сада, в который ходили дети, ни магазина, где она работала продавцом. В Сибири начинается новая жизнь. Об этом Нателла рассуждает с грустью, но без трагических ноток в голосе: «Всю зиму дети болели, мы не привыкли к такому холоду. Сейчас уже лучше, привыкаем. Здесь нам неплохо живётся». Как будто в подтверждение маминых слов девчушка с русыми локонами, причмокивая, уплетает гречневый суп. Время обеда, мамы привели детей в столовую. Неугомонный Карим использует для своих увлекательных дел любую свободную минутку. В ванной он раздобыл мокрую мочалку и с азартом натирает ею пол в коридоре. Спо­хватившись, Нателла бежит выручать мочалку.

По правилам центра женщины вправе находиться в приюте два месяца. За это время человек должен найти работу и жильё. При этом дети, если потребуется, могут продолжать ходить в детский сад, который работает при центре. Другое дело несовершеннолетние мамы. Они будут жить в приюте до тех пор, пока им не исполнится 18 лет. Большинство мамочек – воспитанницы детских домов. По большому счёту, у этих девочек было два пути: отказаться от ребёнка и вернуться в детдом либо с ребёнком на руках уйти в жизнь, где тебя никто не ждёт. Теперь сотрудники органов опеки сами привозят юных мамаш из родильных домов в этот приют.

Прогуливаясь по коридору, среди книг замечаю тетрадки, подписанные аккуратным девичьим почерком «по русскому языку ученицы восьмого класса Анастасии М.». Жаль, но в школу Настя вернётся не раньше следующего года. Сейчас она должна быть с четырёхмесячным сыном. У шестнадцатилетней узбечки Бони проблемы посерьёзнее, чем продолжение учёбы. Кроме свидетельства о рождении, выданного в Узбекистане, ни у маленькой мамы, ни у ребёнка нет никаких документов. Миграционная служба имеет все основания выдворить её из страны. Ребёнок при этом останется в России и будет отправлен в детский дом. Боня только что вернулась из опеки, куда ездила за справкой. Зыбкое положение внешне никак не отражается на обитательнице приюта. Она играет со своим сынишкой, весело и с любопытством поглядывает на меня. Между тем из разговоров женщин я понимаю, что Боню ожидает не слишком приятный разговор с руководителем центра. Кормящую маму уже замечали в приюте за курением, на днях она вновь проштрафилась. За это нарушение может и вовсе лишиться места.

С дисциплиной здесь строго. Относительно курения работает система штрафов и поощрений. Курящие сдают определённую сумму в общий фонд, который распределяется среди некурящих. Механизм работает безотказно. Как говорится, «ни спрятаться, ни скрыться от назойливых глаз». 

За порядком присматривают назначенные старшие дежурные. Среди «старшаков» – Маша. Она в центре больше двух лет. Пришла в приют ещё тогда, когда он размещался в одном здании с благотворительным фондом «Оберег» на улице Александра Невского. Тогда я видела зажатую девочку, которая стесняется своей беременности и вообще не знает, куда себя деть. 

Бабушка с дедушкой заявили, что готовы принять её после роддома, если она оставит ребёнка на государство. Сегодня это другая Маша. Девушка окончила курсы массажистов. Чтобы иметь среднее образование и продолжить учёбу, получает специальность повара в училище. Одновременно с этим работает администратором и ещё помогает в приюте. Дочке Наташе почти два года. За хороший аппетит и забавные складочки на ручках и ножках в центре девочку прозвали Тефтелькой.

Прежде чем обрести собственный кров, приют существовал в разных видах. Как уже говорилось выше, сначала под одной крышей с фондом «Оберег». Когда двум организациям стало тесно в одном помещении, кризисный центр переместился на съёмную квартиру. Эту вынужденную меру Наталья считает своей крупной ошибкой. «Самое печальное время за все годы работы. Больше такого не будет. На своём опыте я убедилась, что домашняя обстановка расслабляет женщин. Соцработник должен находиться с женщинами неотлучно. Мы получили то, что женщины были предоставлены сами себе, не стремились трудиться. В итоге, когда я объявила, что договорилась с домом в Хомутово и мы туда все вместе переезжаем, желающих осваивать сельскую жизнь не нашлось», – констатирует Наталья. Женщины скооперировались между собой и дружно съехали с квартиры, прихватив все вещи, включая бельевые верёвки.

Как признаёт Наталья, именно в такие моменты ей больше всего хотелось бросить всё и вообще не вспоминать о брошенных женщинах. В этот раз выручил детский сад, который работал параллельно с приютом. Предприниматель из Иркутска II в благодарность за помощь в трудную минуту, когда он остался один с тремя детьми, передал центру в безвозмездное пользование полностью укомплектованный частный детский сад. Больше года в нём жили и работали женщины из приюта, в том числе Маша. Перед Новым годом коллектив переехал в нынешнее помещение.

Жизнь здесь организована с учётом уроков, усвоенных из прежнего опыта. Есть чёткий свод правил, за систематическое нарушение которых женщина обязана покинуть учреждение. К сожалению, с несколькими обитательницами уже пришлось попрощаться. Одна из женщин под покровом ночи стала приводить в приют мужа-наркомана, от которого первоначально скрывалась здесь вместе с двумя детьми. Мужчина с вечера прятался за детскими кабинками, потом жена проводила его к себе в комнату. Когда обман вскрылся, дама, не дожидаясь объяснений, собрала детей и ушла. К сожалению, это был не единственный случай, когда жертвы насилия демонстрировали необъяснимую преданность своим мучителям. 

Одно из основных требований к членам коллектива – никто не должен сидеть без дела. Женщины готовят для себя и детей, убирают комнаты и территорию либо работают вне приюта. Есть отдельное предложение для тех, кто не желает трудиться. За три тысячи рублей в месяц можно находиться в приюте как в социальной гостинице. Но пока желающих платить нет. Те, кого условия общежития не устраивают, просто уходят. 

Сейчас центр существует на деньги, которые удалось накопить за время работы детского сада. Хотя родительская плата и была весьма скромной – всего четыре тысячи рублей в месяц, – денег хватало на питание детей, содержание воспитателей (ими были сами обитательницы приюта). Накопления удалось растянуть до середины февраля. И теперь женщины уповают на новый набор в детский сад. Пока за деньги группу посещают только два ребёнка.

Хорошим подспорьем прошлым летом и осенью стало подсобное хозяйство. Наталье всё-таки удалось найти нескольких женщин, готовых ехать «поднимать сельское хозяйство». Собрали неплохой урожай овощей, всё лето дети жили на свежем молоке, были свои яйца. Осенью куры пошли на суп. В нынешнем году сотрудники центра ведут переговоры с администрацией Иркутского района, чтобы приюту выделили собственный земельный надел. Там могли бы проходить реабилитацию женщины, пострадавшие от насилия.

А молодые мамы, которым нужно учиться, и женщины с грудничками оставались бы в городском филиале. О таком распределении мечтает Наталья. 

Пожалуй, Ирину можно отнести к тем, кому показано оставаться в городе. Год назад мы встречались с женщиной в приюте на съёмной квартире. Хорошо помню, как она плакала, жаловалась на жизнь и уверенно строила планы на будущее: хотела найти жильё, устроиться на работу. В числе других Ирина не захотела ехать в деревню и освободила временной жильё. Дочке Софе тогда было три года, сыну Ильдару исполнилось три месяца. Спустя год эта взрослая женщина снова оказалась в приюте. Я случайно увидела Ирину с деловым видом расхаживающей по коридору. Только теперь у неё уже трое детей. Самому младшему – три месяца. 

«В декабре Ирина позвонила из роддома. Сказала, что выписываться с маленьким ей некуда. Пока Ира была в больнице, двоих старших детей забрали в приют. Я взвесила все «за» и «против» и решила, что человеку надо дать второй шанс. Мне стало жалко детей. Тем более что треть­его малыша она планировала оставить в роддоме. Я подумала, что будет неправильно при живой маме оставлять детей сиротами. Да, она не идеальна, но дети должны быть с мамой» – так ответила Наталья на моё недоумение по поводу присутствия Ирины.

Часть вины за промахи своих подопечных Наталья готова взять на себя. Говорит, чрезмерно опекала, позволяла жалеть себя. Сегодня концепция изменилась в корне. Женщина попадает в коллектив, где, по условиям общежития, обязана заботиться не только о себе, но и о товарищах по несчастью. «Раньше, когда кому-нибудь нужно было отвезти детей в больницу, всегда ездила я. Однажды решили отправить двух женщин с детьми, чтобы они вместе прошли обследование. В итоге одна из них быстро сориентировалась, обследовала своего ребёнка и, довольная, вернулась в центр. Вторая, с двумя детьми, заблудилась в коридорах больницы, потеряла много времени. Вернулась поздно. После этого случая мы стали договариваться заранее: если женщины вместе едут по делам, они должны помогать друг другу. Одна оформляет документы, другая следит за детьми. И так везде. Помочь себе можно, только научившись общаться, взаимодействовать с людьми, а не упиваясь собственным горем и привлекая всеобщее внимание», – отмечает Наталья.

Чтобы не возникало праздных мыслей, всех неработающих отправили на курсы – парикмахеров, мастеров маникюра, массажистов. Наталья договорилась, чтобы девушек выучили бесплатно. В начале марта в помещении центра откроется социальная парикмахерская. Спонсоры уже приобрели необходимое оборудование, комнате требуется лишь небольшой косметический ремонт. Здесь же в новом медицинском кабинете можно будет сделать массаж. 

«Это очень хорошее здание, – предваряет экскурсию по неказистой с виду деревянной одноэтажке Наталья. – Здесь всё можно идеально организовать. В этой комнате будет парикмахерская. Проходите дальше… Четыре комнаты мы приспособили для жилья – женщины размещаются по 2-3 человека в комнате. Раньше все жили в одном помещении. Отдельную спальню мы устроили для детского сада, есть отдельная игровая, отдельная кухня. Здесь оборудовали ванную комнату. Доделываем ремонт, устанавливаем унитазы, раковины. В этой комнате будет медицинский кабинет. Сейчас здесь раз в неделю занимается с женщинами и детьми психолог». Проходишь по этим комнатам, основное достоинство которых сегодня – это порядок и чистота, и осознаёшь, что и вправду помещение вполне подходящее. Это ничего, что пока подопечные приюта спят на матрасах на полу. У детей ведь есть кроватки и игрушки. И остальное всё появится.

Сейчас главное – поскорее запустить детский сад и парикмахерскую. Арендная плата за помещение будет льготной, но за коммунальные платежи нужно будет рассчитываться целиком. Да и запасы продуктов истощаются. 

Сейчас центр существует на деньги, которые удалось накопить за время работы детского сада

Недавно в приюте появилась Нина. Она изъявила желание шить на машинке. Планирует начать с простых вещей – пелёнок, рукавиц, – которые можно будет отдавать на реализацию в магазины. Со временем ассортимент можно будет расширить. 

Наталья вполне допускает, что, встав на ноги, любая из женщин очень скоро может покинуть приют. «Конечно, бывает жалко расставаться со способными людьми. У нас жила киргизка Айзерек с грудным ребёнком. Очень активная, она сразу включилась в работу. И за курсы бесплатные ухватилась. Педагоги её хвалят. Четыре месяца она здесь прожила. Парень стал за ней ухаживать. Приходил сюда, гулял с ней и ребёночком. Я была не против этих встреч, видела: намерения у парня серьёзные. Сейчас она уехала к брату, чтобы, как полагается по их обычаям, муж забрал жену из семьи. Грустно, конечно, с ней было расставаться», – признаёт Наталья.

Пожалуй, самые сладкие плоды работы – когда вчерашние обитательницы приюта спустя время сами предлагают кому-то помощь. Привозят вещи, приглашают к себе на квартиру. «Радостно, что женщины не только сами встали на ноги, но и в состоянии помочь другим. Но и когда девчонки «теряются», не дают о себе знать, я не обижаюсь. Допускаю, что кто-то намеренно вычёркивает определённые моменты из своей жизни, просто не хочет вспоминать о неприятностях и о кризисном центре как части этих неприятных моментов. Мне достаточно знать, что у них всё хорошо. Могу отправить эсэмэску «Как дела?». В ответ: «Спасибо, всё нормально». Больше ничего и не нужно», – улыбается моя собеседница. 

Мы беседуем с Натальей, сидя на диване в будущем медицинском кабинете. В комнате напротив в это время над раковиной колдует её муж Анатолий. Сейчас, когда хлопот в новом здании особенно много, мужчина частенько оставляет свою работу и приезжает помогать жене. Иногда и не один – «на отработку» привозит друзей. Удивительная женщина! Наталья ещё и мужа смогла приобщить к делу спасения несчастных женщин. 

«Раза два я порывалась закончить с этой работой, чтобы жить как тысячи людей. Сидеть дома. Печь мужу пироги. Спать спокойно и не задумываться, будет ли кто-то ночевать сегодня на улице или на вокзале. Наверное, я так не могу…» – в который раз за время нашего знакомства Наталья отвечает вопрос, зачем ей чужие беды, если дома любящий муж, сын, дочь и кошка.