Что стоит подпись на фотографии

Традиционно считается, что начало работ в котловане гидростанции – это собственно и есть подлинное, самое что ни на есть начало стройки. А то, что до этого – важно, но не так значимо. Котлован – это самый «почётный объект». Поработать на скальном грунте Ангары мечтал каждый из тех, кто ехал на Усть-Илим за романтикой. А уж перекрыть Ангару было верхом желаний. Однако 1968 год – это, конечно же, кульминация, но не начало той огромной стройки. Начало было ещё более увлекательным, чем перекрытие. 

Усть-Илимская ГЭС была особенной: многие люди, съехавшиеся туда, уже побывали на крупнейших стройках Иркутской области – в Иркутске, в Братске, в Железногорске и других местах. Ехали не только жители области, ехали со всего Союза, газеты не успевали открывать письма, они лежали стопками и все были посвящены Усть-Илиму. Вот типичное письмо того времени: «Здравствуйте! Я, то есть Слава Ким из посёлка Алмазу Ташкентской области, решил вам написать. Однажды пассажир-попутчик рассказал мне про Усть-Илимскую ГЭС, с тех пор потерял я покой и всё думаю, как стать строителем…». К декабрю 1968 года на Усть-Илиме трудилось около 6 тысяч человек, из них 502 коммуниста (в 1964-м, когда стройка только-только начиналась, работало всего 178 человек). В ноябре 1968 года обком КПСС направил из Братска именно на эту стройку ещё 200 коммунистов. Ехали комсомольцы, демобилизованные воины. 72% строителей были из разных уголков страны, 16% – те, кто строил Братскую ГЭС. Один из героев газетных очерков, Василий Полищук, начинал практически как в фильме «Карьера Димы Горина»: из бухгалтеров переквалифицировался в бетонщики. Поднимал плотину Братской ГЭС, прокладывал в числе многих трассу Братск – Усть-Илим (а это 275 километров по морозу, среди болот), прошёл прямо от Падуна до мыса Толстого. И работал в котловане Усть-Илимской ГЭС. 

Экскаваторщик Борис Тамм был корреспондентом «Восточки» ещё в 1962-м, когда работал в Железногорске. И не оставил этого дела, когда оказался на Усть-Илиме. Борис – сын Лидии Ивановны Тамм, в своё время именно она редактировала радиогазету в Железногорске. В Усть-Илиме газету назвали «Лосята», по названию островов, и редактором её стал уже сын, Борис Тамм. Он справедливо считал, что Усть-Илимская ГЭС родилась в 1962 году, тогда, когда ещё никто не слагал об этой стройке песен и больше писали о Братске, чем об Усть-Илиме. Усть-Илим был ещё в планах, и даже место перекрытия не было известно. Управляющий оперативными группами Братскгэсстроя Анатолий Нагнойных вспоминал, что весной 1960 года в Нижне-Илимске высадился десант изыскателей. Тогда о Толстом ещё не было речи, вернее, он был пятым в списке предполагаемых мест перекрытия. А в первую очередь обсуждалось место при впадении Илима в Ангару. И в беседе с Нагнойных начальник экспедиции изыскателей Леонтий Медведев посмеивался. Случай вышел ещё зимой 1962-го. Он с Иваном Наймушиным побывал на Толстом мысе. И уже тогда Наймушин был уверен – строить будут именно здесь. Сфотографировались. И вдруг после этой поездки Медведеву град телефонных звонков из Москвы: «Кто дал команду на фотографии участников поездки к Толстому мысу сделать надпись: «Здесь будет построена Усть-Илимская ГЭС»?» Видимо, Наймушин. Медведев вспоминал, что ещё до утверждения проекта Наймушин советовал ему проводить изыскания по дороге из Братска на Толстый мыс. «А если створ не утвердят? – спрашивал Медведев. – Утвердят. – Иван Иванович… – Ну что? – Откуда у тебя такая уверенность? – Из-за подписи на фотографии. Раз написали, так тому и быть!» И не ошибся хитрый Наймушин. Москва утвердила именно Толстый мыс.  

Песня «Письмо на Усть-Илим», заставившая зазвучать это место на всю страну, появилась только в 1963 году, после поездки московской творческой группы на Усть-Илим, в составе которой были Александра Пахмутова, Сергей Гребенников, Иосиф Кобзон. Как вспоминал поэт Николай Добронравов, к написанию песни подтолкнули строители-братчане. Они любили Александру Пахмутову и Николая Добронравова. Однажды в Братске даже преподнесли Александре  шутливую эпиграмму: «Пахнут хвоей и травой песни Пахмутовой… Нет сердец перед тобой нераспахнутых!» «Приезжают в Москву наши друзья – строители Братской ГЭС. Её сооружение уже подходило к концу. Что делать дальше? – рассказывал Добронравов. – Хотели ребята податься на Усть-Илимскую, но было непонятно, будут ли её строить: сооружение очень дорогостоящее. Тогда шли дискуссии: можно ли будет обойтись энергоресурсами Братской? «Но, понимаете, – сказали нам ребята, – у нас сложился замечательный коллектив, просто потрясающий. Люди, которые могут теперь горы свернуть и построить Усть-Илимскую ГЭС в более короткие сроки и, может быть, с гораздо меньшими затратами. У нас огромный опыт, а если не будет строиться Усть-Илим, мы потеряем слаженный, талантливый коллектив строителей». И стали они нас уговаривать: «Напишите песню про Усть-Илим, напишите. Чтоб в стране знали, что есть такое место, надо привлечь к нему внимание». И песня написалась». 

Как шили флаг для мыса Толстый

Первые строители появились на Толстом мысе 4 декабря 1962 года. Это была бригада из семи человек, которую возглавлял строитель Братской ГЭС Иннокентий Николаевич Перетолчин. Его лично направил на мыс Наймушин. В бригаде были Максим Ушацкий, Анатолий Субботин, Пётр Давиденко, Евгений Александров, Григорий Притуло. Иннокентий Перетолчин, рассказывая об этих годах корреспонденту, не называл ещё одного члена бригады, потому что тот на месте повёл себя не очень хорошо. И сегодня его имя неизвестно. Зато Перетолчин с грустью и восхищением вспоминал девчушку Нину, которая очень просилась в бригаду, но ей отказали. «Когда самолёт уже рулил на старт, увидел, как бежит эта Нина изо всех сил, руки раскинула, как будто остановить решила…» – вспоминал он. Больше они не виделись, но этот эпизод навсегда запал в память бригадира первопроходцев Усть-Илима. Он жалел, что не дал девчушке шанс. На Толстом мысе тогда стояло только одинокое зимовье охотника Скворцова, до которого добирались они по-старинному – на телеге, запряжённой лошадью. Зато вскоре появились пять палаток, в которых печки были сделаны из бочек. И тут мысль возникла: нужен красный флаг над мысом. Но где взять красную ткань? Перерыли весь посёлок Невон – ничего нет. И тут уборщица из магазина вспомнила, что где-то под ящиками лежал кусок красной ткани. Весь день ворочали первопроходцы эти мешки и ящики и наконец нашли кумач. Сшили большое, три на два метра, полотнище, на нём изобразили буквы «СССР» и серп и молот. По пояс в снегу забрались на вершину Толстого, установили флаг. Вдруг охватила всех огромная радость, стали кидать вверх шапки. И пролетавший Ан-2 покачал крыльями, приветствуя флаг. Впоследствии это станет традицией – почти все пролетающие из Братска самолёты будут качать крылами этому флагу.  

«И закипела работа. Народ к нам пошёл отовсюду, – говорил Перетолчин. – Начали трассу с Братска бить. Веселее дело пошло». В 1963-м двинулся к Толстому из Братска тракторно-санный поезд с дизельной электростанцией мощностью 1750 киловатт. В 1964-м была отсыпана дамба до острова Песчаный. «Всё было гораздо проще, прозаичнее и сложнее, – писал о тех годах Борис Тамм. – Был мороз, прерывающий дыхание, были палатки, в которых по вечерам разжигались керосиновые лампы. Был восьмой километр трассы Братск – Усть-Илим. И были первые строители-десантники». Необходимо было убрать на трассе полмиллиона кубометров леса, 6 млн кубометров скальной породы. В 1963-м по трассе пошли первые «МАЗы», своим ходом пришёл первый экскаватор. «Я уверен, что будущие летописцы Усть-Илимска не забудут его номер – 135-й», – писал Борис Тамм. 

И вот первый огромный шаг сделан – дорога от Братска до Седанова вошла в строй. Тут снова вспоминается фильм «Карьера Димы Горина», финальная сцена, когда бригады, прокладывавшие опоры ЛЭП, встретились на берегу речки. Борис Тамм вспоминал очень похожую историю, но она была реальной, не киношной. Строители труднейшей трассы Братск – Седаново, шедшие навстречу друг другу, прорывались, как на фронте (Тамм употребил именно это сравнение), сквозь тайгу. И встреча произошла – на речке Бурдой. «Конечно, не было ни огневых расчётов, ни боевых атак. А радость победителей была!» – говорил он. Имена людей, которые везли грунт на эту трассу, хочется ещё раз назвать, чтобы они прозвучали не только в статье полувековой давности. Это шофёры Владимир Ульковский, Иван Мальцев, Николай Науменко. Ещё имён, к сожалению, Борис Тамм не назвал. Однако в 1966 году в «Восточке» были названы другие герои этой дороги. Корреспондент оказался на трассе в январе, за окнами было минус 62 градуса. В этот день на Невон вышли 15 грузовиков с экстренными грузами. И так каждый день, несмотря на погоду, выходили на трассу шофёры Анатолий Орлов, Николай Иванов, Морис Геде, Валентин Белобородов, Григорий Снаткин, Иван Гречин, Павел Хорошко. И многие другие. «Не Крым тут, зато северные платят», – ответ шоферов был простой. К январю 1966 года на строительстве трассы к будущей плотине ГЭС было отсыпано 200 километров земляного полотна, проложен 191 километр ЛЭП-220. Планировалось, что уже в 1967 году будут развёрнуты работы в котловане Усть-Илимской ГЭС.   

Золотые часы

Там, на мысе Толстом, под развевающимся флагом «Даёшь Усть-Илим», в ноябре 1966 года в скалу было замуровано послание комсомольцам 1976 года от комсомольцев 1966-го. В нём были такие строчки: «Мы присутствуем при рождении новой ГЭС, нового города, новой дружной семьи созидателей… В нашей организации насчитывается 700 комсомольцев. Наш девиз – покорение Ангары. Наша сила – молодость». А в марте 1968 года на врезке плотины уже работали экскаваторы, готовившие площадку для начала большой бетоновозной эстакады. «На диабазовых уступах рушат камень бурильщики бригады Владимира Кучумова», – писали газеты. Темнело рано, и сам котлован  освещался мощными ксеноновыми светильниками на специальной площадке. 

Первый бетон в плотину Усть-Илимской ГЭС был заложен 22 апреля 1968 года – в день рождения Ленина. За день до этого на Усть-Илиме было факельное шествие в честь выборов в районный Совет депутатов и завершения работы в котловане. Тот самый, первый бетон изготовила бригада Н.С. Карначева, смена бетонного завода Л.А. Мельниченко, а доставила на место бригада шофёров А.В. Шестакова, участвовала в процессе и бригада сантехников И.Я. Кузаева. На скальном дне Ангары была установлена опалубка первого бетонного блока ёмкостью 140 куб. м. На закладке присутствовали тысячи строителей. За восемь лет до этого события примерно в эти же дни было заложено здание Братской ГЭС, потому все были взволнованы. Как вспоминали потом, строители, люди несуеверные, всё же кидали в бетон монетки. А Иван Иванович Наймушин снял с руки золотые часы и тоже бросил.   

А уже в мае 1968 года иркутские корреспонденты приехали в Волгоградский отдел Всесоюзного проектно-изыскательского и научно-исследовательского института имени С.Я. Жука. Чтобы увидеть модель Усть-Илимской ГЭС, уменьшенную в 100 раз. Дело в том, что проектов ГЭС было несколько, в том числе и волгоградские гидрологи испытывали разные модели, и этот, показанный корреспондентам, оказался последним. Интересно, что союз строителей Братской ГЭС  и волгоградских гидрологов позволил на полгода раньше возвести ограждающие перемычки плотины. Братские специалисты предложили не спускать большое количество ряжей со льда, чтобы перекрыть русло с одной стороны, а перебросить экскаваторы на остров, отсыпать дамбу к месту установки ряжей и перекрытие вести с двух сторон. В Волгограде это проверили научными методами и дали «добро». И практический опыт оказался более чем удачным.   

«Даже бутылками спирта награждали»

Первый бетон в плотину Усть-Илимской ГЭС был заложен 22 апреля 1968 года – в день рождения Ленина

Были на стройке и отчаянные и даже безрассудные романтики. 18-летняя Рая Костецкая приехала на Усть-Илим в 1968 году из Калуги. В летнем пальто, в резиновых сапожках, на голове – платочек. А это север Иркутской области, время прибытия – зима. Средняя температура – минус 30 и ниже. Ей пришлось упрашивать начальство поставить её туда, где «нужны просто здоровые руки». Ничего, не уехала, и в итоге стала крановщицей. Поначалу, несмотря на бурные темпы строительства жилья, жили в палатках, от мороза лопались стволы деревьев. Чтобы как-то согреться, отчаянные строители бегали на длинные дистанции, играли в футбол. За обедами иногда приходилось простаивать по полтора часа. Питались консервами три раза в день, вспоминал один из электриков управления сетей монтажа и подстанций строительства Усть-Илимской ГЭС. Чтобы убить скуку, устраивали футбольные матчи. «Что греха таить, иногда даже бутылками спирта награждали». 

Вместе с тем, когда схлынула радость от закладки первых кубометров, встал вопрос: а как наладить бесперебойные поставки бетона? Оказалось, завод не готов к сильнейшим морозам. К середине ноября в плотину было уложено около 8 тыс. тонн бетона из необходимых 160 тыс. Сильные холода в буквальном смысле «замораживали» производство на бетонном заводе. В декабре нужно было выдать 20 тыс. кубометров, а удалось только 10 тыс. Управление Усть-Илимскгэсстроя получило убыток 500 тыс. рублей. Неучтёнными оказались многие вещи – к примеру, на взрывы в котловане отводился час, однако взрывотехники в суровых условиях должны были готовить их как минимум 2-3 часа, в это время тормозилась вся остальная работа. Ломались буры, не хватало перфораторов для компрессоров, был дефицит пиломатериалов, арматуры, гаек. Периодически выходили из строя водонасосы, и блоки, предназначенные для бетонирования, затапливало ледяной водой. Как оказалось, именно главный объект строительства – котлован – на всей усть-илимской стройке оказался отстающим. А ведь к лету 1969 года нужно было уложить в плотину 150 тыс. кубометров бетона и перекрыть Ангару. А к концу 1969 года уже называлась цифра не менее 220 тыс. куб. м. 

И ведь они сумели это сделать! 13 августа 1969 года «Восточно-Сибирская правда» сообщила: «Вчера вечером сброшен последний камень в проран сибирской реки, в третий раз её берега соединены волей и мужеством гидростроителей». Скорость отсыпки была выше проектной – 600–620 кубометров диабаза в час. На этой ГЭС производилось впервые в Советском Союзе пионерное перекрытие реки при расходе более трёх тысяч кубометров в секунду. Первым сбросил диабаз в поток Ангары «КРАЗ» Александра Фёдоровича Поселенова. В числе тех, кто перекрывал Ангару, был и шофёр Владимир Ульковский, один из первопроходцев, осваивавший трассу Братск – мыс Толстый в начале шестидесятых. Он прошёл путь от первых палаток на Усть-Илиме до перекрытия. Перекрытие доверяли далеко не всем – комсомольско-молодёжная бригада имени 50-летия ВЛКСМ, возглавляемая Ульковским, это право получила. На перекрытии работал и тот самый экскаватор «ЭКГ-4» под номером 135, о котором когда-то писал всё тот же Борис Тамм. Легендарный экскаватор, пришедший на стройку сквозь тайгу своим ходом, теперь перекрывал Ангару. Работали на нём асы Д. Серёжкин и С. Федотов. А вот ребята из первого десанта на Толстом мысе после завершения строительства разъехались: кто-то обзавёлся семьёй, у кого-то появилась новая работа. На ГЭС остались работать Иннокентий Перетолчин и Пётр Давиденко. Но тот самодельный флаг над заледеневшим мысом Толстым помнили все.