По ком
звонит колокол

Проще всего
было бы списать письмо "Всегда
виноватые…" в архив как
анонимку. Говорить, а тем более
размышлять вслух о неприятном, даже
угрожающем — всегда душевная
морока. Но вот решила: "архив"
подождет, ему спешить некуда. А беда
ждать не желает; ей бы побольше люду
согнать под свои черные крыла; ей бы
напялить на толпу общую маску, а
наше разноязычие и разномыслие
перечеркнуть одним, всем доступным
и внятным штампом. Собственно, она и
не ждет! Вслед за разочарованиями,
за неуверенностью в будущем,
замещая собой слабеющие надежды,
беда властно вступает в пределы
наших душ. Имя ей — ксенофобия. Что
бы ни случилось под крышей нашего
дома: авария с самолетом или
подлодкой; взрыв в подземном
переходе или убийство в школьных
стенах, — во всем виновен он,
"враг". Человек, кровь которого
совсем не красная, как у нас всех, а
какого-то другого цвета. В
опубликованной на этой полосе
анонимке сказано: "черного
цвета". У меня рука не поднялась
написать: "под общей крышей
нашего дома". Потому что, ежели на
чистоту, давно нет ни общей крыши,
ни общих стен у дома, фундамент
которого разъедается откровенной
или чуть скрытой злобой к тому, кто
еще вчера был тебе и мне неплохим
соседом.

Только пусть
никто не говорит о том, что
настоящая дружба народов была в
ушедшем "Союзе нерушимом
республик свободных". Конечно, со
щедрым размахом проходили так
называемые "декады искусств
братских республик"; конечно, до
сих пор бередит память милая песня
о свинарке откуда-то из-под Орла или
Курска, а, может, из-под Омска или
Иркутска и пастухе-горце, которые
"встретились и подружились" в
Москве. В конце концов, у каждого
человека, который родом еще из тех,
обставленных красивыми
декорациями лет, — что-то свое,
очень личное и дорогое. У меня,
например, любовь к украинской мовi,
которую учила все десять школьных
лет в Донецке, интернациональном
промышленном городе на Украине. Но
не было и тогда на высшем,
государственном уровне всеобщего
братания. Не принимать же за него
всегдашнее согласие со "старшим
братом" или казенное уважение
всех республик к "первой среди
равных"! Просто вчерашняя
светлая сказка о всеобщем
благоденствии и радушии сменилась
мрачным мифом о чужаке "с черной
кровью". На его плечи так удобно,
а главное, учитывая нынешний
общественный настрой, так
безопасно сваливать общие наши
грехи. Вину за то, что в школьных
коридорах почти в открытую торгуют
героином; и за то, что никак не можем
переловить тех, кто устраивает
взрывы в домах; и за то, что
туберкулез косит ребятню как в
Приангарье, так и в лагерях
беженцев-чеченцев; и за то, что
миллионы "русскоязычных"
оказались за пределами России,
лишившись ее гражданства; и за то,
что десятки тысяч "кавказцев",
в том числе и из Средней Азии,
сорванные гражданскими войнами,
оказались в наших городах и
пытаются выжить так же, как и
"наши", где-нибудь в Прибалтике
или вообще за дальними кордонами.
Да, "их" много на наших рынках —
и это вызывает раздражение.
"Их" много на нашем асфальте с
протянутой ладонью — и это вызывает
все меньше жалости.

Но значит ли
все это, что, размышляя над
анонимным письмом, я полностью
отметаю саму мысль о том, что
русского паренька в драке убили
нерусские его ровесники? Нет,
конечно! Могли и они. Могли и не они.
"Говорят люди" — слишком
зыбкое доказательство. Пока идет
следствие по этому делу, ни один
работник органов правопорядка не
станет делиться с журналистом
подробностями. Ничуть не презирая
автора письма за то, что не хватило
смелости назваться (ее страх очень
понятен), я могу лишь пообещать, что
постараюсь рассказать открыто о
том, что случилось в начале
нынешнего сентября на дискотеке в
Иркутской школе N28. Как только
следствие будет окончено, и суд
скажет свое слово — таков закон. Но
сейчас я о другом. О том, что,
поддавшись ворвавшейся в наш дом
еще и этой беде, мы все, к какому бы
роду-племени ни принадлежали, можем
потерять и самих себя, и страну, в
которой хотим выжить.

Как все-таки
верно сказано: не спрашивай, по ком
звонит колокол. Сегодня он звонит
"по ним". А завтра…

Элла
КЛИМОВА,
отдел писем
"Восточно-Сибирской правды"