Ля-мажорная
тональность души

Бэлла БЕЛЯКОВА,
"Восточно-Сибирская правда"

Вы слышали, как перед
концертом оркестранты настраивают
инструменты?

В
разноголосице звуков, протяжных и
острых, среди всхлипов виолончелей
и клацанья тарелок каждый погружен
в задачу войти в соответствие с той
единственно верной, одной из
заданных нот.

Когда
величественная симфоническая
музыка польется светлым праздником
в зал, и лица слушателей — невольные
отражатели переживаний — будут,
ведомые мелодией, то проясняться,
то хмуриться, подобно небесной или
морской стихии, вспомнит ли кто
тогда о той единственной нотке
"ля", по которой произошла
настройка, благодаря которой
какофония звуков превращается в
божественно-благостное созвучие?

В детской
музыкальной школе N 1 города
Ангарска Наталью Харченко,
преподавателя по классу скрипки,
как раз и сравнивают с нотой
"ля", по которой происходит
настройка оркестра.

Обнявшись,
здесь взмывают ввысь аккорды

Детская
музыкальная школа N 1 стоит
торжественно и строго на улице
Глинки, одной из первых улиц
Ангарска, которые, похоже,
закладывались не спеша,
основательно, с любовью.

Прямо из
асфальта тротуаров вблизи школы
растут сосны, бережно сохраненные
первостроителями. Вокруг — старый
парк. Все как-то чинно, несуетно,
покойно. Из окон раздаются звуки
трели фортепиано. Робкие,
неуверенные и мощные, искрящиеся
пьянящей силой аккорды роятся над
школой. Кажется, что вся она
пропитана музыкой насквозь, как
храм молитвами, как пчелиный улей
медвяным ароматом.

Внутри школы
— мемориальные доски на каждом из
трех этажей. Так бережно чтут здесь
память педагогов, которые десятки
лет назад закладывали музыкальную
культуру этого города.

Среди имен,
которыми гордятся особо, — Вера
Петровна Рабешко и Анатолий
Федорович Казакевич, основатели
фортепианной и скрипичной школ
Ангарска; Лидия Георгиевна Гайдай,
основатель хорового отделения.
Весной 2002 г. на базе школы будет
проходить второй конкурс юных
скрипачей памяти Анатолия
Казакевича.

Собственный
симфонический оркестрик

У Иркутской
области есть свой симфонический
оркестр, который называется
губернаторским. Первая музыкальная
школа Ангарска тоже располагает
своим оркестром. Да еще каким! Не
просто симфоническим —
симфоджазовым!

Его
создатели до сих пор удивляются,
как это они ухитрились слить
воедино смычковые, духовые и
струнные инструменты. Но —
получилось. Срослось. И живет,
изумляя и радуя благодарных
слушателей.

Судьба
детского симфонического оркестра
оказалась непростой. Он имел очень
скромные успехи и с треском
проваливался на областных смотрах;
"впадал в кому", когда
очередной руководитель его
покидал, оживал, когда кто-нибудь
снова за него брался — и так
продолжалось до 1995 года, в котором
он и оркестром-то еще не был вовсе, а
просто ансамблем скрипачей.

"До ума"
его довела преподаватель Наталья
Харченко. То ли из природной любви к
порядку, то ли из любви к профессии.
А любовь к профессии выразилась в
стремлении дать возможность как
можно большему числу детей
"расправить крылышки",
выступая на сцене.

Когда
маленькая, даже самая простенькая
партитура становится частью
большой музыки, и ребенок,
исполняющий ее, проникается своей
сопричастностью, он меняется на
глазах — появляется ощущение
своего мастерства, чувство
гордости за свое искусство.
"Главное — сыграть достойно, —
следом за Натальей Григорьевной
повторяют маленькие оркестранты, —
а сфальшивить ну никак нельзя, всех
подведешь".

Искусство
оркестровки

— У нас
рабочий город, — рассуждает Наталья
Харченко. — И таланты, подобные
Артему Якушенко ("Белый
острог"), рождаются не так уж и
часто. Но вы только посмотрите,
сколько детей всей душой тянутся к
музыке! Вот и нужно дать им
возможность самовыражения. Тут,
знаете ли, все дело в оркестровке.

Искусство
оркестровки позволяет расписать
партии даже для начинающих
музыкантов. Посмотрите-ка, какие
малыши-скрипачи у нас в оркестре!

За
возрождение детского
симфонического оркестра ангарская
музыкальная школа N 1 в 2001 году
признана образцовым учреждением
культуры. А Наталья Харченко,
идейный вдохновитель этого
возрождения и один из
руководителей оркестра, получила
областную премию "Признание".

Пока
конкурсная комиссия придирчиво
взвешивала ценность вкладов всех
музыкальных школ области,
коллектив выдвинул ее еще и на
директорский пост. Так что премию
"Признание" Наталья Харченко
получала будучи уже директором
родной школы.

Директорское
соло на батарейной трубе

— Труба…
было дело, — усмехается Наталья
Харченко, отвечая на вопрос, чем
запомнилось ей вхождение в
директорскую должность.

Нет, ноктюрн
на флейте водосточных труб ей
сыграть не предлагали, просто в
первый же день директорства в
подвале вульгарно лопнула и
потекла батарейная труба. До
приезда сантехников — а они у нас
торопиться не приучены —
свежеиспеченному директору
пришлось воевать с беспардонной
трубой своими тонкими ухоженными
пальчиками. Битва была не на равных.
Труба издевательски хрюкала,
сифоня во все дырки, всем своим
видом демонстрируя, что руководить
хозяйствующим субъектом — это вам,
Наталья Григорьевна, не смычком по
стрункам дзинькать.

За три месяца
Наталья Харченко постигла много
директорских премудростей: как
"разрулить" конфликт между
коллегами и обаять потенциальных
спонсоров, как дать каждому, чего у
него нет, и находиться в разных
местах одновременно.

"У нее
ля-мажорная тональность души", —
сказал про Наталью Григорьевну
один из ее сподвижников по
симфоническому оркестру главный
специалист по оркестровкам
Ахменджан Юлдашев.

А
руководитель оркестра русских
народных инструментов
"Сибирская мозаика" Валерий
Лазарев, широко раскинув руки,
обвел глазами вокруг себя царство
многочисленных балалаек, гитар,
домбр, каких-то еще диковинных
инструментов и изрек: "Как вы
думаете, легко заставить все это
звучать как единый ансамбль? Так
вот, я вам скажу: чтобы несколько
десятков творческих деятелей (а
именно таковыми являются наши
учителя) работали на одном дыхании,
в едином порыве, нужен дирижер
высшего пилотажа. Почему мы так
дружненько выбрали Харченко
"дирижировать" нашим
коллективом? По ней, как по гобою в
оркестре, каждый преподаватель
нашей школы может настраивать свою
работу".

Директор
Харченко еще не научилась
по-руководящему лаконично и жестко
разговаривать с просителями по
телефону, но у нее уже очень даже
получается уверенно, с металлом в
голосе решать многочисленные
дисциплинарные и технические
проблемы. Она еще не вошла в тот
возраст, "когда уже не знают
риска, а лишь терпенье и печаль",
но уже научились жалеть и прощать
тех, кто вольно или невольно
доставляет неприятности и мешает
жить.

У нее для
всех найдется доброе слово —
вахтеру, уборщице, коллегам; дети
улыбаются ей навстречу. Что-то есть
в ней очень сильное и, как в каждой
женщине, что-то беззащитное.

Дела, дела,
дела, перепутанные паутинками
телефонных переговоров, среди
которых вдруг теплеет ее улыбка:
"Здравствуй, сыночка! Как ты,
родной? Приеду ли в субботу?
Наверное, не получится на этот раз…
Ну ты же большой, понимаешь…"

Большой
понимающий сыночка еще вовсе не так
велик — тринадцатилетний
воспитанник Иркутского кадетского
корпуса. Но он знает: мама-директор
— и этим все сказано.

А она все
торопится, все бежит, как
гриновская Фрези Грант, стройная
красивая женщина с чуть печальными
волоокими глазами, в одеждах
излюбленного серебристо-зеленого
колорита, поправляющая на лету
непослушные каштановые пряди.
Скрипач с ля-мажорной тональностью
души.

"Вообще-то
директору непозволительно быть
"не от мира сего", но когда к
плечу прижата старинная скрипка,
тогда — "Давай, брат, отрешимся,
давай, брат, воспарим…"