Они исходят из нынешних стандартов развитых западных демократий и убеждены, что
переход к демократии везде и всегда происходит одинаково. Эти критики забывают,
каким был путь к политической демократии таких непохожих стран, как Япония или
Мексика, а также не вполне учитывают особенности нынешнего российского состояния со
всеми его структурными ограничениями, главным из которых является переходное
состояние общества и элит. Именно с этой точки зрения стоит рассматривать решение
Владимира Путина о передаче власти в руки преемника.

Путинская модель смены президента, судя по всему, будет выглядеть так: действующий
глава государства назначает преемника, и далее в зависимости от качества президентского
решения преемник получает или не получает поддержку на выборах. Нетрудно заметить,
что данная модель основана на совмещении двух принципов — автократического и
демократического. Первое основание, вырастающее из российской властной традиции,
сильнее второго, призванного служить обновлению российского президентства. Однако
важно, что демократическая составляющая все же присутствует, и, похоже, это
принципиальная позиция президента, который делает шаг к институционализации
механизма, сочетающего в себе столь разнородные начала. То, что пока является режимом
власти, должно перейти в более устойчивое состояние, став политической системой,
способной без потрясений выдержать смену первого лица. «Гибридному режиму», как
иногда называют современное политическое устройство России, соответствует и
«смешанный» тип ротации власти.

Очевидно, что при такой схеме определять преемника будет прежде всего сам президент.
Кроме него в принятии решения поучаствуют люди из путинского окружения
(регионалов, бизнес-сообщество и староельцинскую элиту, скорее всего, к выбору
преемника не допустят). Окружение президента достаточно узко, но тем не менее в
процессе согласования в нем начнет происходить определенное размежевание на тех, кто
будет лоялен преемнику, и тех, у кого появятся опасения, что они не смогут найти себя в
той властной конфигурации, которую он создаст. Эти люди будут стремиться изменить
выбор президента, предлагая ему альтернативные кандидатуры, пытаясь разными
способами дискредитировать преемника или убеждая Путина в необходимости остаться
на третий срок.

Собственно, в русле этих двух — позитивной и негативной — реакций станут вести себя
представители всех элит. Как только кандидатура будет определена, вокруг Путина и его
преемника совершенно точно начнется напряженнейшая игра, причем в попытках
дискредитации вполне могут объединиться группы из путинского окружения с теми
элитными группами, которые не были допущены к подбору. Для одних преемника нужно
будет спихнуть, чтобы вынудить президента к третьему сроку, для других — чтобы
ослабить президента и получить хоть какой-то шанс для автономной игры. Таким
образом, операция «Преемник» станет ключевым событием второго срока. Она задает
рамку, которая будет влиять на все политически значимые события в России ближайшие
четыре года.

Впрочем, это не единственное серьезное следствие президентского решения о преемнике.
Не менее важным представляется далеко не праздный вопрос о судьбе самого Владимира
Путина после ухода из власти. Президент покинет свой пост тогда, когда объективный
спрос на него и заявленный им политический курс будут как никогда велики. В течение
первого срока был создан гигантский задел из различного рода реформационных
проектов, полностью реализовать которые за второй срок президент вряд ли успеет. В
такой ситуации его уход может быть воспринят как проявление политической
безответственности (которую избиратели могут Путину и не простить, отказавшись
голосовать на выборах-2008 за президентского кандидата). К тому же через четыре года
Путин останется сравнительно молодым, дееспособным политиком. Как видим,
существует достаточное количество причин, которые просто не позволят ему уйти в
политическое небытие. Поэтому рискнем прогнозировать некую рокировку с его
участием, перемещение в другое пространство, не связанное с формальными должностями
в системе государственной власти (и, тем самым, с конституционными ограничениями),
но одновременно имеющее прямое к ней отношение. А такой нишей может стать только
должность руководителя «Единой России».

При всем противоречивом впечатлении, которое ныне производит «Единая Россия»,
отметим, что при Путине она заняла исключительно важное место в новом политическом
механизме. Становление режима началось с победы на парламентских выборах, а само его
функционирование невозможно без политического контроля над законодательной
властью. И если представить, что при переходе власти из одних рук в другие «Единая
Россия» вдруг исчезнет, с большой долей вероятности можно предсказать гибель
созданной Владимиром Путиным политической конструкции. Начнет рушиться все то,
что было с исключительно большими усилиями достигнуто в области
внутриполитической стабильности и воссоединения страны. Чтобы иметь возможность не
допустить реализации этого сценария, власть должна опереться на партию, имеющую
реальное влияние на политический процесс. И если «Единая Россия» как доминантная
партия все же состоится — а соответствующие шаги в этом направлении сегодня делаются,
— можно предположить, что Путин в качестве ее руководителя после своего ухода с
президентской должности станет человеком, который, не находясь непосредственно у
власти, служит гарантом сохранения политического курса.

Таким образом, решение президента о преемнике будет структурировать российскую
парламентскую политику. Но оно серьезнейшим образом скажется также на судьбе
правительства. Есть все основания предполагать, что преемник придет на смену Путину с
поста руководителя кабинета министров. Во-первых, ему необходимо получить реальный
управленческий опыт страной, к тому же нужно показать его в качестве руководителя
избирателям. Собственно говоря, преемник должен пройти тот путь, который в свое время
прошел Путин, причем, скорее всего, премьерский срок преемника окажется длиннее, чем
у нынешнего президента. Путин пробыл председателем правительства менее шести
месяцев, но это объясняется чрезвычайностью ситуации 1999 года.

А во-вторых, преемника ввиду его исключительной важности необходимо беречь. Между
тем существует ряд обстоятельств, которые могут негативным образом сказаться на его
политической биографии. Общеизвестно, что фигура преемника всегда вызывает ревность
и сопротивление в ближайшем окружении первого лица. Известно также, что на второй
президентский срок приходятся многие социально болезненные реформы — чего стоит
одна только реформа ЖКХ. Несколько менее известно, что экономисты негромко, но
регулярно прогнозируют на середину второго срока правления Путина конъюнктурный
спад в экономике, отнюдь не связанный с ценами на нефть. Как видим, опасностей вполне
достаточно для того, чтобы не называть преемника в самом начале второго срока или
назначать его премьером, что в принципе одно и то же. А это может означать, что во
втором путинском сроке вероятны два правительства: первое будет техническим, с
которым действующий президент войдет во второй срок, второе — политическим,
появление которого имеет смысл ожидать ближе к концу его правления. Во главе этого
второго правительства вполне логично появление преемника Владимира Путина.

В заключение стоит подчеркнуть, что институт преемника, безусловно, не вписывается в
классическую модель демократической ротации власти. Однако не будем забывать, что
исторически правители России никогда добровольно не расставались с властью. Они
умирали на троне, в изоляции в Горках, в кресле Генсека. В лучшем случае власть у них
отнимали, оставляя их при этом живыми. По условиям традиционной российской
политической культуры институт преемника, который проходит испытание выборами,
— это исключительно важный шаг вперед, в современность. Будем реалистами.