А еще оно знаменито односельчанками — Валентиной
Георгиевной Шипициной, библиотекарем с 37-летним
стажем работы, и Екатериной Петровной Митюковой, вовсе
безграмотной, научившейся немного читать в 60 лет. Жили
они, каждая сама по себе, еле знакомы были, подружил их
писатель Валентин Распутин.

Приезжал он в Юголук, когда отмечал свой 60-летний
юбилей. Сидел за одним столом с односельчанами — жителями
затопленных деревень, переселенных на новое место,
которому не грозила вода. Деревни пропали, а люди остались.
Осталась и память о беззаботном, довоенном детстве.

Я о писателе слыхала,

Тут и сошлись наши пути.

Так пишет Екатерина Петровна о своей встрече с Валентином Григорьевичем.
Впрочем, пишет — громко сказано. Рифмованные строки она
запоминает, потом бежит к Валентине Георгиевне и просит ее
записать то, что родилось в воображении.

Так получилось, что деревенька Шайдорово, где она
родилась, была всего в 13 дворов, школы там не было.
Грамматику и чтение заменяла работа по хозяйству, во время
войны помогала взрослым, а потом вообще худо стало. Отец,
вернувшись с фронта, бросил семью, а мать в 1947 году
посадили, приписав ей торговлю самогоном. Не посчитались с
тем, что осталась она с шестью малыми ребятишками. Катя —
вторая по счету среди детей — стала в доме хозяйкой, на ее
детские плечи легла забота о младших братьях и сестрах.

Валентина Георгиевна родилась после войны, поэтому
судьба ее складывалась по-другому. Она росла в Новой Уде —
месте, куда был сослан Сталин. В селе, освященном
присутствием вождя, сибиряки создали музей, а на высокой
горе, где проводил он часы отдохновения, построили беседку.
К ней приводили пионеров, чтобы на примере товарища
Сталина воспитывать их. После разоблачения культа личности
музей закрыли, в доме, бывшем жандармерией, организовали
библиотеку. К сожалению, стоит он сегодня заброшенным.

Эти воспоминания Шипициной — ностальгия по своему
счастливому детству, школе, в которой преподавали учителя,
приехавшие в Новую Уду по личному распоряжению Сталина
из Ленинградского педагогического института. Окончив 11
классов, она устроилась на работу в библиотеку. Казалось бы,
место хорошее, подходящее для образованной девушки. Но
неинтересно ей было ждать прихода читателей и просто
выдавать книги. Решила она учиться.

К тому времени Валентина Георгиевна успела выйти
замуж, нашла жениха тоже с фамилией Шипицин: «Чтобы
паспорт не менять», — смеется она. Муж ушел служить в
армию, а она с грудным дитем села за учебники — поступила
заочно учиться в Улан-Удэнский институт культуры. Муж
вернулся, над ним односельчане стали посмеиваться: «Что
будешь делать с образованной женой?» Поступил и он учиться
в Иркутский педагогический институт. Бывало, жена
возвращается с сессии, а муж едет на сессию. Сдавать
экзамены, хоть и в разных институтах, вдвоем было веселее,
да и жить интереснее.

Муж начал работать в школе, потом стал ее директором,
а Валентина Георгиевна так и осталась в библиотеке, сделав
ее местом не только знаний, но и проведения
досуга. Организовала клуб «Селяночка», в который собрала
образованных и еле умеющих читать женщин. Как-то
пригласила и Екатерину Петровну, которой общение в
библиотеке доставило большое удовольствие.

Мне подруга так сказала:

Все его книги прочитать.

В этих строках Екатерина Петровна рассказывает, как
стыдно было ей в Иркутске сознаться, что безграмотна.
Лежала она в областной больнице, бесцельно блуждала
взглядом по потолку, белым стенам, прислушивалась к
беседам соседок по палате. А они обсуждали повесть
Распутина «Живи и помни». «Странно, — думала Катерина, —
очень знакомая история». В их Шайдорово тоже в зимовье
прятался дезертир, к нему жена ходила, носила еду. Только вот
она не утонула в Ангаре. После ареста мужа уехала из
деревни, говорят, вышла замуж в другой раз. Он тоже,
вернувшись из заключения, нашел себе другую жену. Так и
разошлись их пути.

Соседки по палате были добрыми женщинами. Увидев
маяту Катерины, предложили ей почитать. Она взяла в руки
книгу, стала внимательно вглядываться в строчки,
сливающиеся для нее в одну линию. Страницы она листала то
медленно, то быстро в поисках картинок. Женщины заметили
странное обращение Катерины Петровны с книгой, попросили
рассказать, о чем прочитала. «Вот еще», — говорила она.
Соседки по палате настаивали, тогда она доверительно
попросила одну из них прочитать ей финал. Спрятавшись в
укромном уголке как заговорщицы, начали читать. Екатерина
Петровна тут же запомнила текст и с гордостью пересказала
его всем женщинам в палате. Но как ей самой хотелось
прочитать «Живи и помни»!

Валентина Георгиевна рассказывает: » Сначала Катя
начала различать отдельные буквы, потом научилась
складывать их в слоги, так незаметно и предложения стала
читать». А Екатерина Петровна продолжает: «За день могла
осилить одну страничку, потом стало получаться прочитать и
по семь. Страница за страницей читала я «Живи и помни»,
правда, больше никакой другой книги не осилила, больно
тяжелое это занятие».

Действительно, из всех дел, какие знала Екатерина
Петровна, самым тяжелым оказалось чтение. Всякая другая
работа была ей по плечу. Когда переехали в новый Юголок, со
старшим братом поставили дом. В этот же год она и замуж
вышла. Раньше думала: кто ее бедную, да безграмотную в
жены возьмет? «Ты, Катюха, и не мечтай, — говорили ей
подружки, — уйдет парень в армию, ты ему даже письма не
сможешь написать».

Замуж-то Катерина Петровна вышла, вот только за
ленивого мужичка, всю работу пришлось взвалить на себя. Не
хотела она оставаться бедной да сирой, хотела жить не хуже
других. Завела пасеку, стала выделывать шкурки зверей,
шапки шить — хороший приработок к колхозной зарплате
получился. Катя стала осуществлять свои заветные мечты:
сначала купила балалайку, потом и гармошку, на слух, освоив
инструменты, стала веселить себя и подружек. Чуть позже
приобрела машину. Научившись водить ее, техосмотр не
проходила, на права не сдавала. По всему району ездила со
скоростью, какую позволяют развивать разбитые тяжелыми
лесовозами дороги. Сотрудники ГАИ ее не останавливали: что
разговаривать с ней, она сама кого хочешь заговорит, а еще
и частушку сочинит, такую, что на весь район ославит.

Приезд Распутина всколыхнул в селе Юголук
всенародную любовь к литературе. Валентина Георгиевна,
библиотекарь не только по образованию, по призванию души
в клубе «Селяночка» стала проводить поэтические вечера.
Автором, стихи которого выбрали для выразительного чтения
и разучивания наизусть, стал Андрей Григорьевич Румянцев,
сопровождавший Распутина в той дальней поездке.
Понравился он бабенкам красивой внешностью, а когда стихи
почитали, то и душой, распахнутой для женских сердец.
Хороший получился вечер, всем понравилось читать и
слушать поэтические строки.

С той поры и повелось все праздники отмечать со
стихами да песнями. Правда, юголукскому хору, отметившему
недавно 25-летний юбилей, не повезло, его художественный
руководитель в Иркутск уехала. Думали-гадали, как петь
дальше, обратились к Шипициной: «Ты образованная, тебе и
возглавлять хор». Как объяснишь односельчанкам, что
библиотекарь и хормейстер — разные профессии, что
руководить хором непросто, как может показаться с первого
взгляда. Но жалко стало Валентине Георгиевне осиротевших
женщин, и, разобравшись, где стоят первые, а где вторые голоса,
она решилась дирижировать хором. Правда, когда замечания делает,
некоторые обижаются: «Ты кто такая, чтобы судить?». Что
поделаешь, слабым становится человек, когда «наступают»
на его песню. Поет юголокский хор на конкурсах, выступает в
близлежащих селах, а Валентина Георгиевна получила
диплом, в котором ее отмечают как руководителя.

Так и живет село, в котором женщины не хотят
поддаваться тяготам обстоятельств. Один из вечеров клуба
«Селяночка» они назвали «Мы — сибирячки». С гордостью
рассказывали его участницы о судьбах односельчанок, об
историях их жизни и любви. От всей души рассказали об
одной из своих подруг, которая родилась в Нукутском районе,
училась в Иркутске, переписывалась с солдатом. Когда
увиделись, поняли, что полюбили друг друга на всю жизнь.
Муж привез молодку в Юголук, так и живут с той поры.

Подумаешь, может сказать городской житель, вся
Сибирь вздыблена, перемешана, состоит из приезжих. В
общем, это так, но только не для Усть-Удинского района.
Особенный народ живет здесь, стойкий, верный памяти своих
предков.

О состоянии души людей, переживших великое
переселение, писал Распутин, он оплакал Матеру так, что весь
мир стал оплакивать ее вместе с писателем. Но о своем
детстве, о месте, где родился, можно написать и по-другому:

Всем было весело тогда,

Всем поселком песни пели.

Это пишет баба Катя — Екатерина Петровна Митюкова,
открывшая в себе поэтический дар в 60 лет. Почему она стала
думать стихами, сама не знает. Болит душа у нее по родине,
утонувшей в большой воде, помнит она лихолетье войны и
понять не может, почему гибнут люди в наше сегодняшнее,
мирное время…

Страна становится бедней,

С перестройкой опустился…

Пока социологи и политики разбираются, почему Россия
перестала быть великой державой, почему мужчины и
женщины перестали рожать детей, Екатерина Петровна, не
мудрствуя лукаво, пишет о причинах ее вырождения. Нет, она
не смотрит на Россию как на государство, раскинувшееся от
берегов Балтийского моря до Тихого океана, для нее Россия —
это ее родной Юголук.

К нам в Россию поставляют

Заливают глотку.

Не могут понять Екатерина Петровна и Валентина
Георгиевна, почему молодые не хотят жить по-человечески,
почему в бездумности опустились до того, что начали бросать
своих детей. Как понять им, если Валентина Георгиевна
воспитывала трех племянников, оставшихся после гибели
сестры и ее мужа в катастрофе самолета под Красноярском.
Слава Богу, все выросли, никто в детский дом не попал. А
Екатерина Петровна растила внуков от сына, угодившего в
тюрьму. Каково ей было, когда он, выйдя на свободу, стал
переманивать их в город. Наверное, им там лучше, но обидно,
бросили бабушку, как только поманили, а сердце к ним
прикипело, душа болит.

Совсем не ровесницы, эти юголокские женщины, к
разным поколениям относятся и имеют разный социальный статус.
Впрочем, какое различие может быть в поселке, где каждый
друг другу сосед, где все друг у друга на виду. Не разнятся
здесь по количеству накопленных денег, женщины здесь —
сестры. Как в годы войны, взвалили они на свои плечи все
тяготы жизни и тащат их, а чтобы веселее было, поют.