издательская группа
Восточно-Сибирская правда

Говорим на одном языке

  • Автор: Валерий ПАНОВ, для «Восточно-Сибирской правды»

С 15 по 18 июня Иркутский областной академический драматический театр в очередной раз готовится к встрече гостей. Эти гости живут в разных городах, у них разная внешность, разный возраст, разные судьбы, они не родственники. Их объединяет то, что они умеют говорить на одном языке. На родном языке. Впрочем, наши гости не учителя русского языка, а прежде всего собеседники, они предпочитают не только говорить, но – чаще – слушать. Слушать, как сотни и сотни людских голосов сливаются в один живительный поток, именуемый голосом литературы. «Восточка» открывает цикл публикаций о почётных гостях «Литературных вечеров в Иркутске». Сегодня наш рассказ о творчестве писателя, публициста, радиоведущего Владимира Карпова.

Владимир Карпов относится к тем писателям, кто знает Россию не издалека, а «ногами», ощупью. Родился на Алтае, учился в Ленинграде, жил в Башкирии, Чувашии, путешествовал по Якутии – это далеко не полный список мест, где ему довелось побывать. Из этих передвижений по просторам нашей страны во многом и выросла его любовь брать впечатления на кончик шариковой ручки. 

Литературная биография Владимира Карпова началась ярко: уже первая его книга «Федина история» была названа лучшей публикацией молодого автора в СССР и удостоена литературной премии им. Горького. В 29 лет, по тем временам очень молодым, по рекомендации Виктора Астафьева, Василия Белова и Константина Скворцова он был принят в Союз писателей СССР. Дальнейшая писательская судьба Владимира Карпова складывалась по-разному: были яркие взлёты (например, роман «Танец единения душ» был удостоен Большой литературной премии России), случались и годы писательского затишья. Сейчас, помимо литературной деятельности, он ведёт передачу на одном из столичных радио.

Владимир Карпов не выдумывает своих героев – он отпечатывает их с действительности. Наши отцы, дети, внуки, соседи, бабушки возле подъезда – все, кем мы окружены в повседневной жизни, – предстают в его мире на каждом шагу. Этот мир сознательно упрощён, в нём не встретишь таинственных незнакомцев в цилиндрах, каждое лицо – фрагмент настоящего существа, кусочек, вырванный из местами глупой, местами сложной, но такой «нашенской» жизни. 

Мир, в котором живут герои Карпова, пуст и неуютен: это не «Родина-мать», а некая «Родина-мачеха», которая, сколько её ни окультуривай, останется холодной и чужой. Но отойди от неё на пару шагов – и не захочется идти дальше, ноги сами повернут назад. Карповская Родина – место, где сложно жить, но которое невозможно оставить. Потому герои так деятельны, так энергичны, так порой суетливы – все их силы направлены на преобразование мира, который невозможно преобразовать, в котором двуликая маска «Мать-и-мачехи» закрепилась с рождения. Вот и выходит игра в преобразование, игра в прогресс, игра в жизнь – игра на голой земле, где не очень-то хочется играть.

Вот стоит отец, а рядом – его сын. Между ними километры пустого пространства. Они не виделись несколько лет, и теперь состоялась такая неожиданная и отчасти уже не нужная ни отцу, ни сыну встреча. Надо что-то говорить, заполнять возникшую пустоту, но чем её заполнить, если и внутри пусто? Такова основная мысль драматической книги «Двое на голой земле», написанной в далёкие восьмидесятые и положенной в основу одноимённого фильма 1989 года. Знакомая каждому и, к несчастью, ставшая обычной история отказа от своих детей под пером Карпова обрастает всеобъемлющим значением: все мы кем-то когда-то оставлены, оттого душевные силы тратим на поиск близких (а на самом деле – себя).

Многие произведения Владимира Карпова несут черты автобиографии: рассказ от своего лица, с одной стороны, сближает художественное полотно с действительностью, позволяет добиться большей степени читательского доверия; с другой стороны, такой рассказ есть некая форма исповеди, при которой лгать не столько невыгодно, сколько противоестественно. Автобиографичен, к примеру, рассказ «Я могу хоть в валенке дышать», вошедший в антологию «Шедевры русской литературы ХХ века», изданную при содействии РАН. В нём глазами главного героя – Владимира Карпова – показан взгляд на августовский переворот 1991 года: жизнь политическая оказывается прочно слитой с жизнью личной, а уникальный момент творения новой истории предстаёт сквозь вереницу обыденных дел. Историческому, большому в итоге отведено столько места, сколько уложится в памяти одного человека, у которого помимо творения исторического есть куда более важные дела: жениться или телевизор на другое место переставить. Иными словами, глядя в историю, Карпов прежде всего видит в ней не цепь событий, а человеческую жизнь. Под таким непривычным углом зрения и сама история оживает, снимает забронзовелую маску, обнаруживая человеческие черты. 

Литература Владимира Карпова не желает отвечать требованиям современного рынка. Нежелание это вполне осознанное: для него неприемлемо быть товаром, неприемлемо лежать на витрине, скажем, между колбасой и кожаными ботинками, броским видом привлекая падкого на броское «среднего покупателя». Верный доброй писательской традиции, он ориентирован не на потребителя, а на читателя, того, кто может согласиться и может поспорить, может похвалить и может не принять. Сам, а не по чьей-то подсказке. «Существовать с упаковочным сознанием, – говорит Владимир Карпов, – удобно. Хотя жить, может, бессмысленно». Поэтому, не желая отвечать навязанным стандартам «общества потребления», Карпов, тем не менее, остаётся писателем общественным, народным в самом, наверное, точном смысле данного определения – пишущим о народе, для народа и ради народа. 

Пристально вглядываясь в произведения Владимира Карпова, понимаешь, насколько сердечно, насколько больно он любит Родину. Столь почитаемая Карповым народная «державность» – неодолимая глубина, народом не до конца осознаваемая, попусту растрачиваемая, но безмерно притягательная своей наивной разнонаправленностью. В этой «державности» наша беда, но в ней же – и наша победа. «Несмотря на видимое разнообразие, наш народ демонстрирует необыкновенную высоту нравственности», – поясняет Владимир Александрович. По его мнению, высокая нравственность в русском человеке изначальна, исконна и вытравить её нельзя никакой «упаковкой», никакой типологией. И главнейшая цель писателя видится ему в сохранении этой «державности».

О чём бы ни говорил Карпов, между его строк неизбывно читается особая, горькая любовь. А как по-другому любить нашу Родину, будучи её частью?

Диалог с читателем
Друзья! У вас есть уникальная возможность побеседовать с героями наших «Литературных вечеров» на волнующие вас темы. Не стесняйтесь, задавайте любые вопросы: о жизни, о любви, о спорте, о литературе, о разведении кактусов в условиях Крайнего Севера – выбор тем не ограничен.  Ответы на самые интересные вопросы прозвучат со сцены ИАДТ им. Охлопкова. Приславшим лучшие вопросы достанутся книги с автографами авторов. 
Свои вопросы отправляйте до 12 июня по электронному адресу ds@dramteatr.ru с пометкой «Диалог с читателем». Подробная информация на сайте www.dramteatr.ru.

Читайте также

Подпишитесь на свежие новости

Мнение
Проекты и партнеры