Руки коротки

Официальные сообщения о принятом правительством РФ решении сухо констатируют, что эксперимент проводился с 2009 по 2011 год, в нём приняли участие около 500 тысяч детей, 20 тысяч преподавателей из 30 тысяч школ. Информации о том, как прошёл эксперимент, нет ровно никакой, поэтому приходится предполагать, что очередной эксперимент пройдёт как всегда: чиновникам в региональных министерствах образования и в муниципальных департаментах спустят типовую инструкцию, которую они исполнят в меру собственного понимания, возможностей бюджета и  прочих обстоятельств. А могут чиновники крайне плохо и возможностей имеют крайне мало.

Начнём с общеизвестных вещей: спустя несколько лет после внедрения системы единого государственного экзамена (который тоже проходил апробацию и многим казался панацеей почти от всех бед российской системы образования) выяснилось, что у ЕГЭ совсем немного сторонников и всего один активный защитник – лично министр образования Андрей Фурсенко. Вузы, имеющие дело с продуктом новой системы, то есть вчерашними школьниками, являющимися на зачисление со вполне приличными баллами, воют едва ли не в один голос: баллов сколько надо, а знаний катастрофически не хватает. Выпускники школ из национальных автономий и республик почти все могут похвастать аттестатами с количеством баллов по государственному языку от 80 до 100, при этом зачастую не умеют не только грамотно писать, но и говорить по-русски. Более того, снижение уровня грамотности стало настолько заметным, что в стране начали организовывать массовые общедоступные курсы русского языка и проводить тотальные диктанты. 

В советское время, надо сказать, тоже встречались не вполне грамотные руководители, но тогда это без вопросов объясняли тяжёлым военным детством – и этого стеснялись. Свеженазначенный министр культуры Ставропольского края Ольга Казакова без тени сомнений пишет в одной из социальных сетей «иннициативно», «пожанглировать мячами», «симпотяги», «болдежь» – и прочее в контексте, не оставляющем сомнений в точном соответствии уровня личной культуры министра старому советскому анекдоту про прачечную. Кстати, любопытный штрих: до назначения на пост министра госпожа Казакова руководила местным ведомством по делам молодёжи – интересно было бы посмотреть на её подопечных…

Министр образования РФ Андрей Фурсенко, говоря о достоинствах и недостатках системы ЕГЭ в пространном онлайн-интервью, данном им не далее как в ноябре 2011 года, утверждает, что завышенные баллы получают несколько тысяч человек из 730 тысяч выпускников, покидающих стены школ каждый год. Если допустить, что эта оценка занижена (в чём министр, разумеется, заинтересован), это всё равно означает, что существуют не просто отдельные недобросовестные комиссии, а целая система коррупционных отношений, охватывающая целые регионы. С чем, собственно, министр и соглашается: он признаёт, что вёл переговоры с руководителями неназванных «южных республик» и объяснял им последствия такого поведения: выпускники считают завышенные оценки реальными, уезжают в лучшие вузы страны и получают там уже во время первой сессии адекватные оценки. Отчисленные тем не менее не возвращаются домой и занимаются чем угодно, и чаще всего это либо неквалифицированный труд, либо откровенный криминал – чем ещё можно заняться с липовым школьным аттестатом? Судьбой этих людей пусть интересуются компетентные органы, а мы пока зафиксируем факт: министр образования всея Руси не контролирует положение дел в школах на всей территории страны, не может исправить даже выявленные сбои системы и в ответ на конкретные претензии предлагает: «…бороться с этим надо не только чисто фискальными методами, побеждать нарушения, а главным образом убеждая родителей, учителей, преподавателей вузов, всех заинтересованных лиц в том, что это идёт во вред ребятам, во вред региону, экономике». Не слишком эффективный метод, если на одной чаше весов абстрактные интересы региона и экономики страны, а на другой – шанс получить диплом приличного вуза: в вузах-то коррупции тоже хватает. 

Предсказуемый результат 

В уже упомянутом интервью Фурсенко решительно заявил, что никакого преподавания религии в школах не будет. Будучи человеком на государственной службе, то есть обязанным проводить определённую политику со всей возможной решительностью, Фурсенко тем не менее не рискнул замалчивать тот факт, что к предложенному министерством курсу «Основы религиозной культуры и светской этики» были высказаны «претензии и вопросы». В Российской Федерации такое признание из уст федерального чиновника означает, что это был просто шквал критики. Не сказав ни слова о том, как эти претензии были сняты и какие ответы на вопросы были даны, Фурсенко заявил: «Практически во всех этих регионах отношение позитивное, никто не захотел отказаться от него». И тут же, противореча сам себе, добавил: «У нас есть целый ряд школ в этих регионах, которые решили, что они не будут давать этот предмет. Они не преподают».

Это просто фантастика. Кто-нибудь слышал, чтобы хоть одна школа или регион отказались от чего-то, навязанного из федерального центра? Кто-нибудь знает примеры, когда директор школы отказался выполнять прямой приказ или хотя бы устное «пожелание» самого мелкого чиновника из регионального министерства или муниципального департамента? Соглашаются на всё: заключить договор с ничего не делающим и ни за что не отвечающим охранным агентством; получать продукты неизвестного качества для школьной столовой из немытых рук сомнительных фирм; отдать часть территории стадиона под строительство жилых домов и офисных зданий без всякой компенсации. Да хоть открыть в здании школы магазин, торгующий водкой, – был в Иркутской области и такой случай. 

Недавнее распоряжение о проверке использования помещений детских садов и школ – нужная, но сильно запоздавшая реакция государства на несусветный бардак, творящийся в образовательной системе. Директора школ, получившие в процессе перехода на новую систему оплаты труда и повышения надтарифного фонда множество новых возможностей, смотрят на свою должность, как на довольно прибыльное «кормление». Недаром ведь министры образования в регионах отчитываются об увеличении расходов на заработную плату, а учителя по-прежнему жалуются на низкие зарплаты – случаи, когда директор распределяет средства в свою пользу, вовсе не редки. Так система образования хоть и не стала эффективным механизмом по производству образованных граждан, зато стала местом, где работают очень лояльные к своему начальству чиновники. 

Поэтому когда Фурсенко говорит, что новый предмет будет вводиться широко и многие регионы примут его даже несмотря на то, что технически плохо готовы к этому шагу, он говорит чистую правду. И насилие тут не потребуется точно так же, как не потребовалось оно при проведении любой из организованных государством реформ. Упразднение городов и введение статуса городских поселений? Пожалуйста! Это ничего, что через несколько лет все, от губернатора до рядовых жителей, ломают голову, как бы вернуться обратно и разобраться в том лабиринте правовых и житейских коллизий, которым стали отношения между администрацией поселения и муниципального района – главное, в своё время мы активно участвовали в эксперименте. Или система государственных закупок и пресловутый закон 94-ФЗ, из-за которого фирмы-одно-

дневки, увлечённо сбивавшие цены, побеждали на любом конкурсе, а профессионалы, знавшие реальную цену своему труду и продукции, разорялись? В Республике Бурятия именно из-за этого закона вот уже третий год подряд не могут отремонтировать одну-единственную ТЭЦ в Улан-Удэ: безграмотные управленцы сначала довели турбины до предельного износа (экономили на ремонтах), потом допустили возникновение крупного пожара (сэкономили на пожарной части), а потом трижды приводили в цех людей без всякого опыта работы в энергетике – зато с самыми низкими расценками трудозатрат. Теперь двумя недоделанными турбинами занимается специальная комиссия правительства – и не факт, что справится с поставленной задачей.  

А как же те школы, которые отказались от введения нового предмета, и что будет с ними при тотальном введении «Основ» на территории всей страны? А вот поживём – и увидим. 

Кто научит учителя

Министр образования в полемическом задоре сказал даже больше того, что, вероятно, хотел. Он признал, что единой программы по новому предмету нет – есть шесть предметов с одним названием и к каждому, соответственно, свой учебник, своя учебная программа, свои методики. Против подобных коллизий совсем недавно предупреждал Владимир Путин, который признал, что страна в культурном плане распадается на отдельные провинции и вместо единой гражданской нации мы получаем множество очень узких групп людей, не имеющих объединяющего культурного базиса. Теперь к этой разобщённости, обусловленной в первую очередь разными финансовыми возможностями регионов, добавятся различия, созданные на ровном месте поспешными решениями о внедрении предмета, способного оказать решающее влияние на формирование личности человека. 

Выступая на церемонии торжественного открытия XX Международных Рождественских образовательных чтений «Просвещение и нравственность: забота Церкви, общества и государства», патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершенно справедливо заметил, что «воспитательная компонента в образовании и вовсе зачастую оказывается сокращённой». Патриарх связывает этот факт с приоритетом, якобы отданным овладению технологиями и новейшими данными, однако в большинстве случаев в школах, где заработная плата педагогов прискорбно мала, возраст близок к пенсионному, а материально-техническая база устарела даже по мнению чиновников от образования, говорить об этом не приходится – дети разбираются в новых технологиях больше учителей. Проблема в том, что школа как система просто забыла об этой своей функции и заботится только о том, чтобы дети вышли из её стен живыми (даже не здоровыми – плачевное состояния спортзалов и стадионов признают все) и хоть с каким-то аттестатом. Государство за прошедшие 20 лет не смогло наладить на приличном уровне преподавание мировой художественной культуры, с каждым годом снижается качество преподавания истории – какие гарантии, что с «Основами» не произойдёт то же самое, причём с катастрофическими последствиями? Дети, имеющие неудачный опыт приобщения к «Основам», сами в храмы уже не придут – стоит ли заранее решать за человека вопросы веры и неверия? 

Чиновники разных ведомств и уровней откровенно провалили реализацию программы патриотического воспитания, на которую всего пару лет назад были выделены сотни миллионов рублей. Даже если не брать в расчёт совершенно варварские представления молодёжи о собственной истории, зафиксированные, например, в отчётах Общественной палаты РФ, и рост количества межнациональных конфликтов, вызванный отсутствием представлений о единстве всех граждан РФ, проживающих на одной территории и в одном правовом поле, можно привести множество примеров, свидетельствующих о стремительной деградации системы патриотического воспитания. 

В московской школе № 201, как выяснили совсем недавно журналисты одного из федеральных изданий, был разрушен и практически уничтожен музей Героев Советского Союза Зои и Александра Космодемьянских – чиновники от образования даже не подумали, что подлинные вещи героев нужно перевезти в какой-то музей на время ремонта школы. Патриарх Кирилл абсолютно прав, когда говорит: «Народные песни, сказки, пословицы и поговорки приобщают человека к ценностям его народа и региона, классическая литература содержит примеры нравственного поведения и формирует навык умозрительного прогнозирования», – но не следует забывать, что пример героев прошлых эпох формирует в человеке качества патриота и гражданина. 

Исключение из системы воспитания всех компонентов, кроме религиозного (к чему всё идёт), неизбежно приведёт к ещё большему расколу в обществе, причём в возрасте, когда детей не особенно заботит даже материальное неравенство. Принудительное разделение классов на разные группы в соответствии с выбранным религиозным профилем – первый шаг к расколу страны по религиозному принципу.