Шапку по кругу

Хотя, признаться, расшифровка понятия «адекватное реагирование» на требования членов Общественной наблюдательной комиссии меня немного шокировала. Председатель ОНК Иркутской области Дмитрий Уфимцев, докладывая об итогах посещения мест содержания арестантов, с чувством глубокого удовлетворения отметил: «В иркутском ИВС отмеченные в наших актах недостатки устранены за счёт внутренних средств. Контрольная проверка показала, что учреждение после этого сильно преобразилось». Что значит «внутренние средства», пояснил заместитель начальника отдела контроля за содержанием подозреваемых и обвиняемых Управления организации охраны общественного порядка ГУ МВД России по Иркутской области Алексей Чучукалов. «Мы скидываемся», – признался офицер. Как выяснилось, в ведомстве серьёзные проблемы с финансированием нужд ИВС. Большая часть изоляторов временного содержания дышит на ладан, а деньги на строительство новых учреждений, реконструкцию и ремонт старых в нужных объёмах не выделяются. Обращения правозащитников, в том числе аппарата уполномоченного по правам человека в Иркутской области, в МВД России и Генеральную прокуратуру возвращаются в регион с рекомендацией решать проблему на месте. В стране, мол, кризис, понимать нужно. Бить челом губернатору тоже пытались, но там посоветовали не путать областную казну с федеральной. А обращаться к предприятиям за спонсорской помощью в нынешнее время борьбы с коррупционными проявлениями небезопасно: можно и самим загреметь на скамью подсудимых за превышение должностных полномочий. 

Ничего не остаётся, как пустить шапку по кругу. В Управлении организации охраны общественного порядка ГУ МВД России по Иркутской области не видят в этой ситуации ничего особенного. «Наши сотрудники проводят на службе по 12 часов. Мы им пояснили: это второй дом для вас. Самим должно быть не всё равно, в каких условиях работаете», – говорит Алексей Чучукалов. Конечно, сотрудникам не всё равно. Им хочется работать в чистых, тёплых, нормально оборудованных помещениях, а главное – не хлебать неприятности из-за отсутствия реагирования на абсолютно справедливые и законные требования правозащитников. Вот и приходится скидываться на краску, побелку и т.п. Что же получается? Одни сотрудники МВД ловят преступников, порой рискуя собственной жизнью. Другие выкладывают из кармана заработанные деньги, чтобы тем, кого вчера поймали коллеги, хорошо сиделось. Такое вот в этом ведомстве разделение труда. 

Зато в докладе председателя ОНК Дмитрия Уфимцева на круглом столе прозвучало: «Претензий к ГУ МВД нет. Выводы после наших проверок делаются вплоть до увольнения начальника изолятора». Представитель управления МВД Алексей Чучукалов отвечал ему в унисон: «Свежий взгляд правозащитников приводит к хорошей динамике. Хотим продолжить эту практику. Готовы совмест­но с проверяющими выезжать в районы, предоставлять для этого транспорт. И конечно, будем и впредь реагировать на их замечания». 

Достигнутое взаимопонимание силовиков и представителей общественного контроля, конечно, радует. Беда только в том, что состояние изоляторов в системе МВД настолько плачевное, что никакой зарплаты сотрудников не хватит, чтобы добиться соответствия материальной базы спецучреждений требованиям закона. Особенно тяжко приходится задержанным инвалидам, несовершеннолетним, беременным женщинам. Из 31 ИВС относительно сносные бытовые условия только в шести. Уполномоченный по правам человека, например, ставит вопрос о закрытии изолятора в посёлке Магистральный, размещённого в здании шарико-подшипникового цеха железной дороги. Обсуждалась даже возможность перевода его в Усть-Кут. Но до него 180 км, морозы в тех местах зимой зашкаливают за 30 градусов, а при такой температуре запрещается конвоировать людей. «Так можно остановить всю процессуальную деятельность на 3-4 месяца», – выразил обеспокоенность Алексей Чучукалов. Да и главный консультант аппарата уполномоченного по правам человека в Иркутской области Людмила Воронова видит в этой идее серьёзные минусы. По её мнению, при таком раскладе будут нарушены права потерпевших, которым придётся проделывать неблизкий путь для участия в судебном процессе. Реконструкция же приспособленного помещения, по подсчётам финансистов, обойдётся дороже, чем возведение нового. 

Для справки: строительство одного ИВС обходится в сумму от 75 до 300 млн рублей. Недавно введён в эксплуатацию изолятор в Братске, соответствующий всем международным стандартам. В спецучреждениях Нижнеудинска, Тайшета, Черемхова идёт ремонт. В Заларях и Бохане проведены проектно-изыскательские работы – в будущем году планируется начать там возведение ИВС, если, конечно, выделят деньги. Можно ждать реальных перемен в Чуне и Слюдянке, где условия содержания задержанных по подозрению в преступлениях тоже очень плохие. Но, опять же, если позволит бюджет. В целом на этот год предусмотрено секвестирование финансирования ведомства на 10 процентов. Так что, вполне вероятно, обеспечивать нужды ИВС – от скрепок до ремонта заборов – придётся всё же из кармана сотрудников. «Если прокуратура заинтересуется – могут быть неприятности», – справедливо заметил Алексей Чучукалов. 

Сижу на нарах, как король на именинах

Серьёзной проблемой остаётся трудоустройство осуждённых

Учреждения системы исполнения наказаний, разумеется, тоже живут сейчас в условиях ограниченного финансирования. Однако здесь и не было так всё запущено. За предшествующие годы многое успели сделать как для укрепления материальной базы, так и для создания в целом относительно комфортных условий проживания в местах лишения свободы – вплоть до строительства фонтанов и безалкогольных баров в колониях. Да и федеральная целевая программа «Развитие уголовно-исполнительной системы» пока выполняется без сбоев. В соответствии с ней в прошлом году Приангарье получило более 102 млн рублей. На эти деньги построена столовая на 300 мест в ИК-7 и проведена реконструкция сетей теплоснабжения и водопровода в СИЗО-1. Объём финансирования ремонтных работ составил 54,8 млн рублей, за счёт чего удалось капитально преобразить ещё десяток объектов в местах не столь отдалённых.

Сегодня перед ведомством поставлена «антикризисная» задача – перейти полностью на снабжение продуктами питания собственного производства. В ГУ ФСИН региона уточнили: мукой, крупой ячневой, пшеничной, перловой, макаронными изделиями, маслом сливочным, яйцом осуждённые уже обеспечивают себя на 100% от потребности, мясом – только на 70%. Население, живущее за колючей проволокой, обрабатывает около 20 тыс. гектаров земли, содержит более 8 тыс. голов скота. «Но мы способны на большее», – уверенно заявил временно исполняющий полномочия начальника ГУ ФСИН России по Иркутской области генерал-майор внутренней службы Анатолий Киланов, который на прошлой неделе проводил пресс-конференцию. По его словам, по-прежнему серьёзной проблемой остаётся трудоустройство осуждённых: рабочих мест не хватает, получить оплачиваемые должности удаётся в среднем 4400 осуждённым. Хотя и в таких обстоятельствах в исправительных учреждениях стараются следить за конъюнктурой рынка: за год освоено, например, 107 новых видов продукции, для модернизации производственной базы приобретено 143 единицы оборудования на сумму более 25 млн рублей.

Что же касается бытовых условий, особенно для тех, кого суд ещё не назвал преступниками, то даже самые въедливые проверяющие подтверждают: подследственным жаловаться грех. А иркутский СИЗО в этом плане, думаю, вообще лучший в России. Пару лет назад мне довелось побывать в Самарской области, где как раз достраивался современный следственный изолятор с учётом евростандартов. Экскурсовод, сотрудник местного управления ФСИН, тогда на меня даже рассердился. Я задавала вопросы, которые он счёл издевательскими: предусмотрены ли в строящемся здании двухкомнатные камеры; по­явится ли там магазин, где заключённый сможет купить, к примеру, красной икорки? Всё это в иркутском СИЗО-1 давно уже существует, но самарский экскурсовод мне не поверил. «Не выдумывайте, – говорил он. – Тюрьма – она и есть тюрьма».

С тех пор хуже в СИЗО Приангарья точно не стало. Суды всё реже дают санкции на арест, да и следователи уже не так активно ходатайствуют о столь суровой мере пресечения. На 1 января в пяти следственных изоляторах региона содержалось 2164 человека, население этих учреждений по сравнению с прошлым годом сократилось на 20%. Сегодня на каждого подследственного приходится 7,4 квадратного метра санитарной площади – почти вдвое больше, чем требует закон. Тенденция к уменьшению численности заключённых под стражу, как и осуждённых, сохраняется в течение трёх последних лет.

Только сотрудникам службы исполнения наказаний от этого не легче. Во-первых, из-за сокращения штатов: если раньше каждый надзиратель в СИЗО отвечал за порядок в камерах, расположенных в одном коридоре, то теперь за ним закреплено несколько таких коридоров. Во-вторых, возросла концентрация осуждённых за тяжкие и особо тяжкие преступления, увеличивается степень их общественной опасности. Отмечен рост агрессивности лагерного люда: в прошлом году зарегистрировано больше случаев нападения на персонал, оскорблений сотрудников со стороны осуждённых. По этим фактам возбуждались уголовные дела. 

Гуманизм представителей органов правосудия Иркутской области, оказывающих предпочтение мерам пресечения и видам наказания, не связанным с лишением свободы, оказался палкой о двух концах. По словам помощника начальника ГУ ФСИН России по Иркутской области Геннадия Отрадных, в следственные изоляторы и исправительные колонии Приангарья теперь доставляют преступников из соседних регионов – Читинской области, Бурятии. Как говорится, свято место пусто не бывает. И спроваживают сюда соседи, естественно, не работяг, загремевших в зону по пьяни, а членов организованной преступности. Блатные создают в исправительных учреждениях Иркутской области сложную оперативную ситуацию и оказывают на наших случайных убивцев дурное влияние, не позволяя их перевоспитывать. По возвращении на родину «крёстные отцы» требуют с «командированных» отчёта: как вели себя за колючей проволокой, соблюдали ли «понятия» – воровские законы. 

Генерал-майор внутренней службы Анатолий Киланов на пресс-конференции рассказал: в прошлом году в регионе отбывали наказание 96 осуждённых, отрицательно воздействующих на оперативную обстановку. Из них двое причисляют себя к так называемым ворам в законе, 12 являются устойчивыми лидерами уголовной среды, 25 человек сидят за преступления террористической направленности, ещё восемь – за экстремизм. «Исправлять» нарушителей уголовного законодательства стало сложнее – мерам воспитательного характера сегодняшнее население зоны поддаётся туго. Генерал-майор внутренней службы привёл такую статистику: за год на 30% вырос уровень нарушений осуждёнными установленного порядка отбывания наказания. Теперь на каждую тысячу сидельцев приходится 99 злостных нарушений, тогда как годом раньше регистрировалось всего 63. Восемь тысяч раз пришлось водворять осуждённых в так называемые запираемые помещения, что на 20% больше, чем в 2014 году. Такое положение грозит массовыми неповиновениями. В прошлом году, например, в Ангарской воспитательной колонии осуждённые устроили бунт. 

«Прошу в телесных повреждениях никого не винить»

Заключённые под стражу охотно посещают магазин, расположенный в стенах следственной тюрьмы

Психологическая служба в системе исполнения наказаний региона работает напряжённо, но за всеми подопечными углядеть, видимо, не в состоянии. Недавно, к примеру, один обвиняемый повесился сразу, как только зашёл в следственный изолятор, не успев даже встретиться с психологом. В прошлом году, по словам Геннадия Отрадных, зарегистрировано 15 случаев суицида. Но особенно настораживает количество травм, полученных в местах заключения: в течение года они выявлены у 1646 подозреваемых, обвиняемых и осуждённых, причём 619 человек «заработали» свои синяки и шишки в условиях СИЗО. Теперь проверки арестантов с целью выявления у них телесных повреждений проводятся в следственных изоляторах области дважды в день, не считая медосмотров перед конвоированием и после возвращения в тюремные стены. По каждой травме материалы проверок передаются в органы внутренних дел для принятия правового решения, но все телесные повреждения, если верить заключению специалистов, имеют некриминальный характер – за год не возбуждено ни одного уголовного дела. Можно, конечно, предположить, что пострадавшие просто боятся жаловаться на своих сокамерников. Но это лишь предположения: видеоаппаратура установлена далеко не во всех помещениях СИЗО. Хотя, по словам генерала, техническое перевооружение продолжается. Сейчас в учреждениях уголовно-исполнительной системы установлено более двух тысяч видео­камер, в том числе 31 купольная. Кроме того, дежурными сменами используется порядка 350 видеорегистраторов. Этим, скорее всего, объясняется рост показателей по изъятию запрещённых предметов: в прошлом году у заключённых обнаружено 5,5 тыс. сотовых телефонов – вдвое больше, чем в 2014-м. 

Если на соседей по камере арестованные жаловаться не рискуют, то на неправомерные действия своих тюремщиков заявления пишут. Правда, не часто: за год через органы следствия, прокуратуру, управление ФСИН прошло всего 28 таких жалоб. (Для справки: в 26 колониях и следственных изоляторах Приангарья сидят сейчас более 15600 человек, караулят и перевоспитывают их порядка 4700 аттестованных сотрудников.) Злоупотреблений полномочиями прокурорские проверки не обнаружили ни разу. Хотя, по информации Ростислава Пислегина, начальника отдела по надзору за законностью исполнения уголовных наказаний прокуратуры области, в 2015 году его подчинённые выявили в зоне 7200 нарушений нормативных актов и внесли 360 представлений. В результате 600 должностных лиц уголовно-исполнительной системы привлечено к дисциплинарной ответственности, а два сотрудника уволены. При этом ни одно из выявленных нарушений не касалось недозволенных методов воздействия на представителей уголовного мира, покушений на их человеческие и гражданские права.

На страже этих прав, как выяснилось в ходе круглого стола в Общественной палате и пресс-конференции в управлении ФСИН, стеной стоят члены наблюдательной комиссии. Председатель ОНК Дмитрий Уфимцев заявил, что с руководством ГУ ФСИН достигнуто взаимопонимание не хуже, чем с начальством из системы МВД. «Генерал Киланов открыт для общения, он провёл уже несколько заседаний с членами наблюдательной комиссии. Слушает правозащитников и, главное, слышит их», – сказал Дмитрий Уфимцев. Правда, по его словам, не все вопросы решаются так, как хотелось бы членам ОНК. Например, после жалоб на завышенную стоимость товаров в магазинах при СИЗО удалось довольно оперативно сменить поставщика и ценовую политику. Но в удовлетворении таких требований, как предоставление медицинских документов заключённых, соблюдение приватности в общении с ними, использование видеотехники в ходе проверок без разрешения следователя, было отказано. Однако наблюдатели не в обиде – решения приняты в соответствии с законом. 

Доволен тем, как складываются отношения с общественными правозащитными организациями, и генерал-майор внутренней службы Анатолий Киланов. Он назвал это взаимодействие конструктивным и заверил журналистов, что оно будет продолжено. К слову, члены Общественной наблюдательной комиссии за год провели 250 проверок в зоне, более сотни раз посетив следственные изоляторы. Уполномоченный по правам человека в Иркутской области совершил 32 инспектирования учреждений ФСИН.

Подводя итог заседанию за круглым столом, заместитель председателя комиссии Общественной палаты Владислав Нестеров заявил: «Главное – случаев несоблюдения гражданских прав в местах лишения свободы стало меньше. А решения проблем, связанных с недостатком финансирования, будем добиваться вместе».