Лица на дореволюционных снимках сразу обращают на себя внимание. Пытаясь найти логическое объяснение их выражению, вспоминаешь, что ни чувствительность тогдашних фотоматериалов, ни светосила объектов не позволяли, как сегодня, запечатлевать сотые доли секунды. Но иррационально веришь: просто люди были другими, и каждый из них хранил в глубине души какую-то загадку, недоступную нам, живущим в третьем тысячелетии. Поэтому и пытаешься разглядеть потаённую историю за лёгким прищуром сухощавого мужчины с пышными усами – мещанина Фёдора Полканова, иркутского гостиновладельца, ресторатора. Её, наверное, хранят и стены дома Фёдора Михайловича на бывшей Ланинской, ныне улице Декабрьских Событий, где сегодня располагается Музей городского быта – филиал Музея истории города Иркутска имени А.М. Сибирякова. И она точно заслуживает того, чтобы её восстановили и рассказали.

Современники острога

«На работу в музей меня пригласили в январе 2013 года, – вспоминает научный сотрудник Виктор Антоник. – Так получилось, что, молодым окончив истфак Иркутского госуниверситета, только на склоне лет в специальность вернулся – так судьба закольцевалась. Естественно, изучив экспозицию музея, заинтересовался историей последнего владельца этого дома, его личностью».

Пять лет назад интерес Виктора Антоника перерос в тему для полноценного исследования. Шутка ли: перелопатить увесистую подшивку газет за несколько десятилетий, пусть и в электронном виде, и внимательно изучить 638 дел в Государственном архиве Иркутской области! В итоге была восстановлена биография Фёдора Полканова, в которой ещё не так давно оставались белые пятна и неточности.

Другим направлением научного поиска стала история всего рода, основателей которого можно смело считать современниками Иркутского острога. Её удалось воссоздать благодаря потомкам двух династий Полкановых – Юрию Иннокентьевичу Полканову и Вере Васильевне Березовской. Изучая свою родословную, эти иркутяне обнаружили, что первое упоминание фамилии в официальных документах можно найти в «VI книге 3-й ревизии», проводившейся в 1763 году: «кр-н Верхъ-Ангарских деревень Иван Палканов». Дальше генеалогическое древо только разветвлялось: фамилия встречается в 1785-м, 1792 году причём все её представители – жители деревни Щукина (затоплена при наполнении водохранилища Иркутской ГЭС). «Юрий Иннокентьевич смог проследить Полкановский род с XVIII века, – отмечает Антоник. – То есть Полкановы – явно современники острога, несколько десятилетий в таких глубинах истории особого значения не имеют».

Зато деревня Щукина могла играть весьма важную роль для Иркутского острога, выступая в качестве сторожевой заставы. Ангара была весьма извилистой. Из Щукина, расположенной в 15 километрах от острога выше по течению, излучина просматривалась на несколько километров. «Здесь можно было заранее заметить неприятельские суда местных племён, идущие с верховий со стороны Байкала, – рассказывает Виктор Георгиевич. – С учётом небольшого расстояния конник мог быстро донести информацию до гарнизона острога, чтобы тот подготовился к встрече неприятеля. Не скажу, что были нападения именно по воде, но необходимость в таком караульном поселении была». Иркутский вице-губернатор Николай Семивский писал в «Новейших, любопытных и достоверных повествованиях о Сибири, из чего многое доныне не было всем известно», опубликованных в 1817 году в Санкт-Петербурге: «В мае и июне месяцах 1696 года выдержал он (то есть Иркутск. – Авт.) осаду от диких, кочевавших около него, не совершенно ещё покорённых народов. Но храбростию войска и городских жителей от осады освободился, и после с ним ничего подобного сему не случалось». Весьма вероятно, что деревня Щукина выполняла функцию сторожевой заставы. И вполне возможно, что первые Полкановы несли в ней караульную службу, одновременно занимаясь земледелием и охотой. Но эта гипотеза, как и некоторые другие предположения краеведов, нуждается в подтверждении.

Мещанин, который мог бы стать купцом

Однако тот факт, что в Знаменском предместье Иркутска Полкановы обосновались в начале XIX века, подкреплён документально. Существует ревизский список населения города за 1834 год, в котором среди цеховых упомянуты Фёдор Полканов и его сын Василий. У Фёдора Ивановича было ещё двое сыновей. Первый, Захар, занялся трактирным промыслом, содержал постоялый двор в Кузнецком переулке, который сейчас носит название переулка 8 Марта. Второй, Михаил, поначалу избрал военную службу, но присоединился к предприятию брата, после того как в 1870 году вышел в отставку в чине унтер-офицера. В свою очередь, его сын Фёдор Михайлович, внук Фёдора Ивановича Полканова, продолжил семейное дело.

«Мы знаем известные фамилии купцов Сибиряковых, Басниных, Трапезниковых и других, – продолжает Антоник. – Они у всех на слуху, истории их семей изучены подробно. Полканов по сравнению с ними – предприниматель средней руки. Но благодаря таким, как он, пополнялся городской бюджет, Иркутск благоустраивался». Наверное, именно жилка предприимчивого бизнесмена придаёт особое выражение взгляду Фёдора Михайловича, который фотографы в неизменном виде запечатлели и в 1890-е годы, и в самом начале XX века, и накануне первой мировой войны. Может быть, именно коммерческие способности обусловили ошибку музейщиков: Фёдора Полканова считали купцом второй гильдии, хотя он был мещанином, торговал, занимался трактирным промыслом. Документы это подтверждают с абсолютной точностью. Например, в 1889 году Фёдора Михайловича включают в «Список лиц купеческого, мещанского и цехового сословий Иркутска, подлежащих к призыву по исполнению воинской повинности». В метрической книге Архангельской церкви есть запись за 10 мая 1891 года о бракосочетании мещанина Фёдора Михайловича Полканова с мещанкой Еленой Михайловной Хаверсон, новокрещённой из иудейской веры. Социальную принадлежность их повзрослевшего сына Михаила, родившегося в 1895 году, определяли как «военный чиновник из иркутских мещан». «Так что Фёдора Михайловича можно назвать купцом по состоянию, но не по сословию», – заключает наш собеседник.

Конечно, до миллионщиков ему было очень далеко. Но торговый оборот предприятия Полканова в 1905 году достиг 40 тысяч рублей, а трактирный сбор с него составил 3 тысячи рублей. Столько же он заплатил и в 1906, и в 1907 годах. Путь к значительным заработкам в гостиничном деле не был быстрым и простым. Фёдор Михайлович, у которого перед глазами был пример отца и дяди, начинал с управления скромным заведением, а затем непродолжительное время проработал приказчиком у Павла Половникова, известного в Иркутске трактировладельца.

В декабре 1896 года он приобрёл у мещанки Марии Коган усадьбу на углу Арсенальской и 5-й Солдатской (современных Дзержинского и Богдана Хмельницкого) – «деревянный дом с флигелями, лавкою и прочими строениями и землёю». Через несколько месяцев после этой покупки, в феврале 1897 года, Фёдор и Елена Полкановы заложили свою недвижимость Нижегородско-Самарскому земельному банку и на ссуду в 4200 рублей приобрели у мещанина Александра Необританского гостиницу «Европейская», которая располагалась в доме зажиточного крестьянина Никиты Бабуева у перекрёстка Арсенальской и Саломатовской. Ранее, к слову, «Европейская» была трактиром «Таганрог» – на это название обратил внимание Антон Чехов, уроженец Таганрога, когда в июне 1890 года пробыл в Иркутске несколько дней по дороге на Сахалин.

«Согласно справочникам, гостиница находилась либо на самом перекрёстке нынешних Карла Либкнехта и Дзержинского, либо чуть поодаль, где стоит гостевой дом «У Хейвица», – объясняет Антоник. – Впрочем, во второй половине девяностых годов XIX века Фёдор Михайлович ещё не был настолько преуспевающим предпринимателям. Тем не менее к его приходу трактир «Таганрог» с «сахаром по 24 копейки, кедровыми орешками по 6 копеек фунт» превратился в довольно доходную гостиницу. Однако при всём финансовом благополучии «Европейскую» нельзя было назвать образцовой: в 1897–1899 годах во врачебно-санитарных ведомостях, которые публиковались в «Известиях Иркутской городской Думы», несколько раз писали: «В номерах дырявые полы и ободранные обои, бельё рваное, грязное; часть кухонной посуды плохо вылужена». В сентябре 1900 года мировой суд рассматривал обвинение против Полканова в нарушении санитарных правил и на первый раз оштрафовал предпринимателя на 10 рублей. Авторы третьего издания «Путеводителя по всей Сибири и Средне-Азиатским владениями России», которое вышло в Томске в 1898 году, относили «Европейскую» к разряду трактиров с номерами. Но нарекания по санитарной части в то время были и к фешенебельному отелю «Деко».

Гостиница, ресторан, прииски и галантерея

Опыт управления «Европейской» Полканов учёл, когда, продав её в 1901 году, переоборудовал купленную у Марии Коган усадьбу в гостиницу «Континенталь» с одноимённым рестораном. В отличие от предыдущего здания двухэтажный деревянный дом, в котором она размещалась, сохранился. Сейчас он отдан под жильё, но рекламное объявление, опубликованное в «Иркутских губернских ведомостях» 28 октября 1901 года, гласило, что здесь находятся «номера с новой обстановкой – от 1 рубля и дороже; при ресторане оркестрион, отдельные кабинеты и бильярд». Городская управа ежегодно включала «Континенталь» в первую группу заведений трактирного промысла, с которых в казну взимали наибольший сбор. В период расцвета в гостинице был 21 номер – больше могли предложить только «Метрополь», «Гранд-Отель» и «Деко». О таких условиях для постояльцев, которые были в «Европейской», и речи не шло – во врачебно-санитарных ведомостях за долгое время появилась только одна запись, датированная 1908 годом: «Ресторан «Континенталь», Арсенальская ул. Содержится в порядке».

Предприятие приносило семье Полкановых немалые деньги. В 1906 году стоимость их имущества оценивалась в 20 тысяч рублей. К этому времени Фёдор Михайлович, который поначалу сам заведовал гостиницей и рестораном, стал нанимать управляющих. Он также приступил к расширению бизнеса: в одном из двух домовладений, купленных в 1907 году у мещан Адриана и Матрёны Шипицыных, были открыты номера для приезжих. Благо, что здание располагалось совсем рядом с «Континенталем». Во втором владении – усадьбе на Ланинской (или Декабрьских Событий), состоявшей из жилого дома, флигеля и служб, – Полкановы поселились.

Управлять гостиницей и рестораном было не так просто, учитывая высокий уровень конкуренции между подобными заведениями. Поэтому предприниматель стремился, как принято говорить сегодня, диверсифицировать бизнес. В 1910 году он стал совладельцем Владимирского, Елизаветинского и Медвежьего приисков в 25–30 верстах от села Лиственичного, в 1911 году взял в аренду у товарищества «Борухсон и Пермяков» Михайловский прииск на речке Кадаликане в Олёкминском горном округе. История с золотодобычей была недолгой – в 1915 году Полканов продал свои активы. Ещё меньше, с 13 июня 1911 года по 16 апреля 1912 года, просуществовало товарищество «Дорфман и Полканов», учреждённое на пару с женой купца Рахилью Дорфман для «производства торговли всякого рода товарами, преимущественно мануфактурными и галантерейными, как в Иркутске, так и за его пределами».

Судьба предпринимателя-лишенца: из колбасников в печники

Можно гадать, как бы дальше развивался бизнес, но Октябрьская революция вмешалась в частное предпринимательство. Борьба за установление советской власти привела к семейной трагедии: 16 декабря 1919 года, когда в Иркутске шли уличные бои между подпольщиками Политцентра и колчаковцами, шальная пуля убила Михаила, сына Фёдора Михайловича. «Я, – добавляет Антоник, – переписывался с правнучкой Полканова, которая живёт в Москве, работает в музее МХАТ, и она рассказывала, что, по словам её бабушки Анфисы, жены Михаила, тот был убит пулей в глаз. Нит Степанович Романов, который жил недалеко от Полкановых, в своей летописи упоминает, что на Ланинской 19 декабря по старому стилю был смертельно ранен в глаз житель Иркутска. Если не воспринимать хронометраж летописи точно, то вполне возможно, что безымянный иркутянин у Романова – это Полканов-младший. Но это лишь допущение».

Как бы то ни было, у Михаила остался сын Фёдор, родившийся за две недели до гибели отца. Много позже он стал известным учёным-биологом и популяризатором науки, которого кто-то может знать по книге «Мы и её величество ДНК».

Но вернёмся в начало двадцатых годов прошлого века. Елена Полканова тяжело пережила гибель единственного сына. Она скончалась, предположительно, в 1921 году. В октябре 1923 года Фёдор Михайлович женился на Екатерине Дир-Мюрсеп, вдове иркутского предпринимателя Иоганна Мюрсепа, который занимался производством колбас. К тому времени у предпринимателя уже реквизировали гостиницу «Континенталь», на очереди был и дом на улице Декабрьских Событий, где сегодня располагается Музей городского быта. У Екатерины Адольфовны, напротив, оставались здание на улице Свердлова, бывшей Баснинской, где находились жилые помещения и колбасная мастерская, а также два жилых дома близ перекрёстка Дзержинского и 1-й Красноармейской. Сегодня на их месте, рядом со зданием гостиницы «Горняк», высится серая административная девятиэтажка. Фёдор Михайлович, которого «уплотнили» при муниципализации дома на Декабрьских Событий, предпочёл переехать к новой жене и взялся за производство колбас. В 1924 году у Полкановых родилась дочь Елена, а на следующий год они отказались от самостоятельного руководства предприятием и взяли в компаньоны братьев Алексея и Павла Шелеховых. Позднее артель «Кооператор-колбасник», работавшая таким образом, влилась в артель «Имени Марата», а сам Фёдор Михайлович арендовал лавку на Хлебном базаре и занялся исключительно торговлей колбасными изделиями.

Финал предпринимательской карьеры пришёлся на конец 1920-х годов, когда была свёрнута новая экономическая политика. В 1927 году Полкановых лишили избирательных прав, что в советской России означало и поражение в гражданских правах, в 1931 году это решение было подтверждено при публикации дополнительного списка «лишенцев». Фёдор Михайлович, оставшись без дела, стал работать печником – документально это не подтверждено, но об этом рассказывала его дочь Елена. Оба неоднократно пытались добиться восстановления в правах. Только 1 ноября 1933 года краевая комиссия по рассмотрению жалоб и ходатайств лишённых избирательных прав восстановила Екатерину Мюрсеп в правах; соответствующее ходатайство Фёдора Полканова 31 декабря 1934 года удовлетворил президиум Всесоюзного центрального исполнительного комитета. После этого он прожил до 6 марта 1940 года, счастливо избежав репрессий второй половины тридцатых.

Память в дереве

«Таких горожан среднего уровня состоятельности, как Полканов, в дореволюционном Иркутске было множество, – заключает Виктор Георгиевич. – Но смею утверждать, что из многих тысяч мещан он единственный, оба домовладения которого сохранились, оба стали памятниками». Дом на Декабрьских Событий был признан объектом культурного наследия ещё в 1985 году. Его могла постичь судьба многих иркутских «деревяшек», но в 2008-2009 годах его восстановили после пожара. Через десятилетие – 14 августа 2019 года – памятником регионального значения признали и бывшую гостиницу «Континенталь». Весьма вероятно, что этому поспособствовала и научная работа нашего собеседника. По крайней мере, она позволила воссоздать советский период в биографии Фёдора Михайловича Полканова, о котором до недавнего времени вообще ничего не было известно, и исправить неточности в его жизнеописании до революции. А в архивах ждут исследователей не менее захватывающие истории других иркутян, подобных ему.

Использованы материалы из работ Виктора Антоника «Воплощённая легенда: иркутянин Фёдор Михайлович Полканов (1867–1940)» и «Полкановы в Иркутске: от острога до памятника».