Куда ведут винтовые лестницы

Класс школы церковных звонарей находится в помещении под колокольней Спасской церкви. Чтобы попасть сюда, нужно подняться по узкому коридорчику крутой винтовой лестницы с низкими сводами. Ещё одна дверь, затем десяток ступеней – и вы попадаете в просторное помещение с восемью стенами, с окнами вытянутой формы на каждой из них. В церковной архитектуре такое строение называется восьмерик.

В помещении уютно, светло и поначалу прохладно: обогреватель не сразу начинает работать в полную мощь. Посередине комнаты стоит длинный стол, на котором лежат бумаги, на полотенце стоят кружки и тарелка с печеньем. Чуть дальше деревянная конструкция в форме арки, на ней висят колокольчики. «Это для самых маленьких, – объясняет Ипполитов. – На самом деле это даже не колокола, а поддужные колокольчики для лошадиной упряжки». Когда люди передвигались на лошадях, такие колокольчики были обязательным атрибутом путешествия: они сообщали встречному экипажу и работникам станций о приближении тройки.

Теперь поддужные колокольчики используются иначе: к каждому из них привязаны верёвочки, концы которых соединены вместе. Это самый маленький тренажёр, на котором занимаются ученики школы звонарей. В этом классе их ещё четыре, все они значительно больше, но вместо колокольчиков ритмы в них отбивают детали конструкции, похожие на молоточки.

Если присмотреться, колокольчики видно и на стеллаже справа от входа. Тут они в основном сувенирные – из стекла и керамики. Один из них ученик школы звонарей смастерил сам, приделав внутрь кружки «язычок» ложки для звучания.

«В Иркутске это самая благоустроенная колокольня»

Второй класс школы располагается по лестнице ниже. На стене у окна тут развешаны фотографии с фестиваля «Байкальский благовест», на котором четыре года подряд до пандемии встречались звонари со всей страны. Здесь же, на стене, висит карта, где флажками на иголочках обозначены города – участники фестиваля. Самые западные флажки – у Минска и Санкт-Петербурга, самый восточный – у Петропавловска-Камчатского. Этот фестиваль проходит в Иркутске с обязательным выездом на Байкал.

«Вот тут мы сплавляемся на плоту по Иркуту с передвижной звонницей, – рассказывает Ипполитов, указывая на один из снимков. – Это был такой сплав – крестный ход. Плывём и звоним, а за нами ещё 70 человек. А вот тут, – он перемещает палец к другой фотокарточке, – мы взяли звонницу на прогулочное судно на Байкале. Думаю, такое случилось впервые в истории».

Напротив окна стоит ещё один тренажёр для учеников – с колоколами. «Наша радость и гордость», – говорит Александр. Когда он возглавил школу, тут было только два колокола, со временем он приобретал другие. Один из колоколов отлили для каторжанской тюрьмы в Акатуе, а потом или не довезли до Забайкальского края, или вернули оттуда назад, так он оказался здесь. Другой отдали школе из Михайло-Архангельского монастыря в Ново-Ленино – там он не вписывался в ансамбль. Третий, по легенде, нашли на дне Байкала. Говорят, что там его спрятали после революции, притопили, и он оброс ракушками, а потом нашли, восстановили отдали в храм в Порту Байкал, откуда его вместе с двумя рындами, судовыми колоколами, отдали Ипполитову. Ещё одну рынду ему подарили в Качуге, куда он ездил, чтобы помочь развесить колокола.

Рядом с колокольным тренажёром лежат строительные звукоизолирующие наушники в жёлтой оправе. Глядя на них, Ипполитов рассказывает, что, когда Артура Псарёва, старейшего звонаря в Иркутске, спрашивают, теряют ли звонари слух, он прикладывает руку к уху, демонстративно скручивает его и громко спрашивает: «Ась?!» Так Псарёв отшучивается: за 28 лет работы звонарём у него не возникло никаких проблем со слухом, он продолжает заниматься музыкой. «Я всё-таки положил тут наушники, вдруг кто-то захочет их использовать. Но мне кажется, что так теряется вся радость от звона. В наушниках слышно не перелив колоколов, а какой-то стук», – рассказывает он.

Выше учебных классов школы находится площадка, где установлены служебные колокола. Отсюда открывается живописный вид на правобережную часть города и Ангару. «В Иркутске это самая благоустроенная колокольня, – делится Ипполитов. – Не в каждом храме такая: здесь тепло, светло, есть два класса и шесть тренажёров. Подняться сюда довольно просто. В некоторых колокольнях придвигают приставную лестницу – и лезь по ней».

«Я живу недалеко, могу попробовать»

В 2006 году Спасский храм открылся для богослужений впервые после 1931 года. В советское время в здании храма располагались сапожные мастерские, коммунальные квартиры, склады, после 1980 года – краеведческий музей.

Первый набор в школу церковных звонарей состоялся почти сразу после открытия храма – в 2007 году. Иван Меньшенин – тогда ещё студент, певчий и звонарь, обучившийся этому искусству у наставника в Улан-Удэ, обратился к настоятелю храма отцу Александру Беломестных с просьбой благословить идею создать на базе храма школу звонарей. Так появился «Благовестник».

В 2007 году Ипполитов узнал от кумы, что на Пасху любой прихожанин церкви может подняться на колокольню и позвонить. Александр позвонил в колокола в апреле и сразу пошёл на первый набор школы звонарей. В группе было 30 человек, а выпустился он один.

Когда через полгода Меньшенин закончил вуз и стал искать работу, он решил передать своё дело кому-то из учеников. Он собрал их за длинным столом в учебном классе и спрашивал каждого: «Кто подхватит школу?» Все смотрели по сторонам и прятали глаза, а когда вопрос касался их напрямую, отвечали: «Я не могу, потому что живу далеко» или «У меня семья». Когда очередь дошла до Ипполитова, тот пожал плечами: «Ну я живу недалеко, могу попробовать». Так школа и перешла в его «управление».

Благотворные вибрации

Ипполитов перелистывает анкеты учащихся школы церковных звонарей. Некоторые листы потрепались со временем, а какие-то, видно, заполнены совсем недавно. Руководитель школы бережно собирает листы в стопочку. Такую анкету заполняет каждый желающий попасть сюда. Помимо пунктов с биографическими данными в опроснике есть графа «мотивация». Этот пункт – один из самых важных, по мнению Ипполитова. В одной из анкет написано: «Общее развитие». В другой: «Интересно всё». В третьей: «Люблю колокольный звон, давно хотел узнать, моё ли это». Александр внимательно изучает анкеты, а потом беседует с каждым потенциальным учеником, чтобы понять, что его привело в школу.

«С мотивацией взрослых всё так или иначе понятно, – говорит Ипполитов. – Они могут как-то реализовать этот навык в дальнейшем, например, если настоятель храма их благословит, стать звонарём. А у ребёнка что? Его мотивируют в первую очередь колокола, сам звон, радость, которой он делится с другими. У ребёнка внутренняя, подспудная, душевная мотивация заниматься звоном. Может быть, это то, что называется генетической памятью».

Научиться звонить может каждый, не имеют значения возраст, пол, профессия или наличие музыкального образования. Последнее может только ускорить процесс. «Главные качества, нужные звонарю, – это чувство ритма и координация движений. И то и другое можно развить», – рассуждает Александр.

Говоря о демократичности критериев набора в школу звонарей, Ипполитов не преувеличивает: возраст его учеников колеблется от 5 до 70 лет, среди них есть и кандидат наук, и преподаватель музыкальной школы, и дети с особенностями в развитии. Последние в процессе занятий в «Благовестнике» получают прогресс развития в целом. «Проблемы есть почти у всех детей, кто приходит ко мне. У кого-то слабые ноги или руки, у кого-то проблемы с мелкой моторикой. Колокол помогает таким детям в излечении и развитии», – рассказывает он.

Есть среди его студентов и незрячие люди. Два раза он проводил занятия для воспитанников интерната для детей с нарушениями слуха. «Была бы моя воля, – говорит Александр, – я бы рекомендовал всем, включая глухих, заниматься звоном. Они слышат вибрации, которые можно воспринимать и телом. Они благотворны и полезны для всех».

«Я тут как диспетчер сижу»

Ипполитов отмечает интересную статистику: часто бывает, что дети уговаривают мам отвести их на уроки по звону, занимаются до подросткового возраста, а потом бросают. А мамы, которые водили их на занятия, становятся звонарями. Одна из таких родительниц как-то принесла Ипполитову тетрадку со стихами собственного сочинения, признавшись: «Раньше я никогда ничего не писала, а сейчас почему-то захотелось». Другая женщина, окончив школу, пошла заниматься бальными танцами. «Это благодаря тому, что у человека развилось чувство ритма», – говорит Александр. Ещё один выпускник купил гитару.

Выпускники, как правило, становятся звонарями. Сейчас в Иркутске 20 колоколен, и руководитель школы знает о потребности в звонарях на каждой из них. «Я тут как диспетчер сижу, – шутит он. – Выполняю функцию отдела кадров, потому что знаю, где нужны звонари и кого бы я мог порекомендовать». Есть и те, кто заканчивает школу, но всё равно продолжает ходить, понимая, что ему ещё есть куда развиваться.

Обучение в школе проходит каждое воскресенье. Учебный год – с октября по май, экзамены в июне. Раньше группы были большими, по 10–12 человек. Но год назад колокольню посетили пожарные, запретив собираться здесь большими группами из-за сложности эвакуации – выйти из колокольни можно только по одному очень узкому коридору. Пожарные выдали руководителю школы спасательные средства – накидку и маску – и потребовали соблюдать правила. Сейчас ученики школы собираются небольшими группами по три-четыре человека. Теперь здесь проходит два-три занятия в день, а не одно, как раньше.

Сейчас в школе можно получить три вида сертификатов. Помощниками звонаря могут стать те, кто сдал два базовых экзамена: по общему и индивидуальному звону. Возможность стать звонарём получают те, кто сдаёт вдобавок к предыдущим и теоретические дисциплины – теорию и историю колокольного звона. Есть и третья ступень, которая подразумевает, что выпускник и сам сможет быть наставником для желающих обучаться искусству церковного звона.

В программе школы есть предмет «Анатомия колокола». Звонари относятся к колоколам не просто уважительно, но и антропоморфно, то есть как к человеку. Поэтому и части колокола называются аналогично частям человеческого тела и предметам одежды: тулово, юбка, язык, серьга, губа, плечо, корона, уши.

Звон сквозь века

Русская традиция колокольного звона сильно отличается от европейской. В нашей стране звон создаётся не мелодией, а ритмом. Для сравнения: мелодической традиции придерживаются звонари во Франции, где для каждой ноты подбирается определённый колокол, и если он при отливке не соответствует ноте, то его подтачивают специально и выстраивают звуковую гамму. В мелодической традиции колоколами можно даже сыграть мелодию, например «Марсельезу», гимн Франции. С колоколами русской традиции такой трюк не пройдёт.  «Когда мне говорят: «Слабо сыграть «Боже, царя храни» или хотя бы «Чижика– пыжика?» – я сразу отвечаю, что даже браться не буду, – шутит Ипполитов. – В русской традиции каждый колокол – это отдельный оркестр. Он самобытен по звучанию и неповторим».

Литейщики колоколов и в России могут чётко сделать профиль колокола, проследить за составом, могут даже выдержать ноту. «Но поразительно, что в каждом из русских колоколов, несмотря на то что их отливают по заданным характеристикам, содержится целый спектр обертонов, – говорит Александр. – То есть в одном колоколе несколько нот, это влияет на бархатистость и окрас звона. Это называют тембром звука».

Даже реакция соотечественников и иностранцев на звук колокольного звона сильно отличается. По словам Ипполитова, иностранцы, когда слышат звучание колоколов, улыбаются и не могут скрыть улыбку, потому что вибрации колокола вызывают такую соматику. «А русские плачут», – объясняет Александр. До революции каждый православный человек или звонил в колокола, или знал, что этому можно научиться. Искусством звонарного дела владели Алексей Михайлович Романов, Пётр Первый, Александр Суворов, Фёдор Шаляпин.

Школа церковных звонарей «Благовестник» является единственной в Иркутской области. В Сибири подобные школы есть в Новосибирске, Красноярске, Кемерово и Хабаровске. В соседнем Улан-Удэ школа так и не появилась, зато есть наставники-звонари, которые обучают других своему делу. Ипполитов уверен, что может узнать звон не только своих учеников, но и отличить особенности звона той или иной школы звонарей.

В дореволюционное время обычные жители города могли узнать звонаря по «почерку» – ритмическому рисунку звучания колоколов. Услышат звон, крестятся и обсуждают: «Кто звонит сегодня? Фёдор? Вроде его манера».

«Мне очень хочется, чтобы эта культура возродилась и ожила», – говорит Александр Ипполитов. Он берёт в правую руку верёвки от зазвонных колоколов и становится ногой поближе к педали. Через пару секунд он полностью концентрируется на процессе, а окрестности храма заливают голоса старинной звонницы. Эти звоны, возможно, слышали и гостивший у нас Антон Чехов, и адмирал Александр Колчак, чья судьба навеки связана с Иркутском.