От виньеток к конструктивизму

– Фантики для многих – это символ детства, первая собственная коллекция, – рассказывает младший научный сотрудник Музея городского быта Елена Мурашова. – Когда мы работали в фондах, увидели коллекцию конфетных обёрток в основном от конфет советского периода… История конфетной обёртки очень интересна. Оказалось, в конце 19 века изобретатель Томас Эдисон создал ту самую «парафинированную бумагу», в которую потом многие годы заворачивали конфеты. Его идея понравилась кондитерам. Обёртку начали делать яркой, привлекательной. По конфетным обёрткам теперь можно проследить и историю страны. Маленькие кусочки бумаги, в которые были завёрнуты конфеты, служили рекламой, причём как коммерческой, так и политической. Изначально на обёртках рекламировалась фабрика, их изготовлявшая. Обычно это была виньетка с видом фабрики, названием конфеты. Виньетку украшали цветы, фрукты, листья, и, естественно, указывался производитель. Потом появились конфеты с символами власти, например конфета «Царская». Практически все производители хотели показать на своих упаковках символы государственности, чтобы подчеркнуть принадлежность к высшей власти, придать солидность товару. Очень часто на конфетных обёртках появлялись виды городов. Чаще всего это делала шоколадная фабрика Абрикосова. Популярны были юбилейные даты. Например, известны конфетные обёртки, посвящённые юбилею войны 1812 года, 300-летию Дома Романовых.

Конфетные обёртки – это только малая часть юбилейной продукции, были и упаковки монпансье, и огромные коробки, куда вкладывались портреты императоров. В своё время выпускались конфеты к юбилею Николая Васильевича Гоголя, на каждой обёртке были гоголевские герои. По фантикам можно было изучать и историю страны, и зоологию, и даже азбуку. Всё это разнообразие было придумано в царский период. Когда наступила первая мировая война, фантики стали менее красочными, более лаконичными, на них были патриотические сюжеты, печатали и портреты героев войны.

После революции конфетные фабрики несколько лет были в запустении. Когда пришло время вернуться к производству, оборудование было изношено, разбито. Пришлось начинать практически с нуля, обёрточная бумага для конфет была в это время серой, изображения бледными. Первые символы советской власти на конфетах были показаны в стилистике, которая напоминает царскую, поскольку работали художники ещё той, старой эпохи. Потом появились рубленые линии, более чёткие контуры, элементы конструктивизма. Обёртка должна была быть похожей на агитационный плакат. В 1920-х годах Владимир Маяковский и Александр Родченко начали создавать обёртки «новой эры», «формировали вкус массы». Все обёртки придуманы Маяковским, как и все тексты тоже. На обёртках отражалась и вводимая метрическая реформа: на фантике были показаны новый вес, новые меры.

После 1935 года, когда пищевую промышленность возглавил Анастас Микоян, произошёл «микояновский переворот», и фантики стали более лёгкими, красочными и менее политизированными. Например, обёртка конфеты «Октябрёнок» рижской фабрики, где изображен ребёнок-пионер с такими же чертами, как у открыточных ангелочков царского времени. Тогда появились конфеты «Красная шапочка», «Мишка на севере». В 1940 году на фабрике имени Крупской увидела свет знаменитая конфета «Белочка», и вскоре «Белочку» начала выпускать Бабаевская фабрика (бывшая «Абрикосовъ и сыновья»).

В Великую Отечественную все конфеты были аполитичными. Появились «Клубника со сливками», «Слива»… После войны свет увидела конфета «Победа», а позже – тематические конфеты к разным юбилеям Октябрьской революции. В 1952 году появляются привычные советским людям «Каракум», «Взлётная», «Цирк». В 1960-х годах – конфеты, посвящённые космическим победам. Тогда было очень много коробочных конфет, изображающих полёты в космос: новогодние подарки, монпансье «Белка и Стрелка»…

В 1964 году появился знаменитый шоколад «Алёнка». Все кондитерские фабрики получили задание: создать самый лучший детский молочный шоколад. «Красный октябрь» начал искать для своего шоколада фирменное изображение. Советской девочке Елене Геринас было в 1960 году всего 8 месяцев, её отец был фотографом. Фото девочки в косынке было отправлено в «Советское фото», потом в журнал «Здоровье», а уже потом этот снимок победил в конкурсе издания «Вечерняя Москва», и художник Маслов на его основе создал ту самую Алёнку, которая красуется на шоколадках «Красного октября» до сих пор. Елена Геринас жива, и в 2000 году даже пыталась подавать в суд, поскольку считала, что многие годы её изображение использовалось незаконно, но у неё ничего не получилось: ответчики сумели доказать, что на шоколадке образ «собирательный».

– У нас в музее есть подлинные конфетные обёртки почти всего советского периода, – рассказывают сотрудники. – Собирала коллекцию одна из сотрудниц музея с самого его основания в течение 10 лет, обёрток советского периода у нас не менее сотни. Дореволюционный период представлен на выставке пока цветными копиями. В музейной коллекции есть и конфетные коробки как царского времени, так и советского периода.

«Гулял. Играл с Толькой в фантики»

Кусочек бумаги от конфетки или шоколадки причисляют к «фетишам советского детства», где было мало ярких картинок и вкусностей. Это так? Да, безусловно, но всё кажется интереснее и сложнее. Фантики как предмет любви и коллекций имеют вековую историю. Сергей Борисов в культурно-антропологическом словаре «Русское детство» приводит воспоминание о фантиках, датированное ещё 1900 годом. «Мы играли под окнами барака, и Петьке показалось, что я хочу присвоить себе фантик…» – писала Елена Молчанова в книге «Детство Лены».

А вот воспоминание 1910 года: «Тайком от бабки я комнату свою разукрасила, фантики с красивенькими картинками разгладила и в угол комнаты наклеила…» Это Раиса Васильева и её повесть «Первые комсомолки». Фантик в детских играх конца 1920-х годов служил аналогом денег в «понарошных» магазинах.

Если обратимся к открытой базе дневников «Прожито», то увидим, что конфетные обёртки хранили в личных дневниках. 14-летняя Галина Зайцева, дочь Пантейлемона Зайцева, поэта, друга Андрея Белого, 7 июня 1928 года в дневнике отметила… фантиком. Вместо слов наклеена конфетная обёртка. А вот дневник 13-летнего Миши Саксина летом 1938 года: «Гулял. Играл с Толькой в фантики. Гулял. Играл в фантики…»

В 1940 году 17-летний Коля Большунов, в будущем командир взвода миномётчиков, записал: «Клеили коробочки из цветной плотной бумаги, вырезали серебряные звёздочки, брали для них бумажки из-под конфет. Некоторые вешали просто пустые фантики, но это неинтересно. А так-то вся квартира кипела, все волновались, перекликались…» В 1942 году этот мальчик, сокрушавшийся, что мама на новый, 1940 год не дала поставить ёлку, погибнет. В самом конце 1941 года в Ленинграде в семье 14-летней Галины Зимницкой на Новый год нашли в коробке с ёлочными игрушками «большие длинные конфеты, похожие на хлопушки», которые сохранили из-за яркой, красочной обёртки. Эти конфеты из доблокадного прошлого были самым прекрасным подарком…

Голодные годы после войны не дали забыть о конфетах. «Нашей детской послевоенной валютой были фантики. Грязные обёртки от конфет. Украденные, выигранные, отысканные на помойках – цветастные крохотные бумажные картинки…» – писал Олег Носов в книге «Неоплаченный долг». Фантики становились предметом азартных игр, которые захватывали целые школы (много лет спустя, в 1990-х, эти игры вернутся, но уже со «вкладышами»). Фантики имели свою цену. В начале 1960-х, например, обёртки от двух ирисок «Ледокол» можно было обменять на одну обёртку они «Мишки на Севере».

В конце 1970-х – начале 1980-х, когда вновь вернулся дефицит, покатилась новая волна. Юлия Писарева жила с родителями в военном городке в Забайкалье. «Дети военнослужащих учились с нами в одной школе, – рассказывает она. – Так как стояли вертолётный полк, ракетные войска и связисты, то и контингент был соответствующий. Обычно вояки приезжали к нам после того, как отслужили в Германии, отвоевали в Афгане и прореабилитировались где-нибудь в центре России или даже за границей. Противные девки – дочки «воешек» – демонстративно ели на переменах импортные конфеты, а нам, местной гопоте, отдавали фантики. Мы, блин, даже в очередь за ними вставали. Ух, как противно сейчас про это вспоминать!»

У иркутянки Натальи Бобет была большая коллекция. «Конфет-то особо на прилавках не было. В основном из новогодних подарков коллекция получилась, – говорит она. – И как эти фантики пахли! Шоколадом, детством, праздником, счастьем. Вот прямо сейчас картинка из детства. Открываю коробку в виде будильника, достаю шоколад «Витязь», а на картинке витязь на фоне моря. Ешь вкусный шоколад, вглядываешься в рисунок… В сказку попадаешь». В 1977 году в олхинском лагере «Огоньки» проходила «операция «Фантик» – девочки соревновались, кто соберёт больше конфетных обёрток. Были рекордсмены, у которых коллекция насчитывала более 6 тысяч фантиков. И об этом даже писала пресса – газета «Советская молодёжь».

«Это был конец семидесятых. Мы собирали обёртки из плотной фольги от шоколадок, – рассказывает братчанка Ирина Лагунова. – Фантики загибались по краям шоколадки, и её надо было так развернуть, чтобы не порвать. Это была целая серия про сказочных героев – царь с петухом на голове, Красная шапочка, Емеля, Кот в сапогах… Настоящее богатство. Выпрашивали у родителей купить не ради шоколадки, а ради фантика». Виктория Чебыкина помнит чинные церемонии, которые устраивали обладатели крупных коллекций: «Кто-нибудь показывал нескольким девочкам свою коллекцию, доставая по одному фантику из красивой коробки: «Эту ела, эту ела, эту не ела».

Книга на этикетках

Фантик был не только предметом для коллекции, но также и универсальной игрушкой. «Мы делали коллажи из них, всякие предметы вырезали и зверюшек», – говорит Екатерина Григорова. Анастасия Гула вместе с сестрой сочиняли разные истории про фантики. «Берёшь «Каракум» – значит, история будет о том, как пошёл куда-нибудь верблюд, – говорит она. – Например, на север. И встретил там мишку. Особенно нравилось нам заставлять маму придумывать такие истории, у неё они интереснее получались, чем у нас». А для кого-то фантик стал тайной, которую надо было хранить ото всех, даже от родителей. «Я ходила в детский сад. Собирала фантики от конфет и складывала в варежки. Почему-то втайне от мамы, – вспоминает Лора Гулл. – Варежки стали полные и руки стали ужасно мерзнуть. Однажды утром было особенно холодно, и я приняла решение выкинуть всю коллекцию на асфальт, потому как пальцы оказались дороже. Мама увидела это и удивлённо спросила: «Почему не сказала? Придумали бы, как сложить!» А я спросила ее: «А так можно было?»

Увлечение фантиками захватывало несколько поколений одной семьи. От мамы, рождённой в 1950-м, я переняла игру в «секретики» – берётся красивый фантик, прикрывается стеклом, «секретик» закапывается в землю. Ксения Докукина, появившаяся на свет в 1980-х годах, и её сестра закапывали уже не «секреты», а «клады». Но принцип был тот же. А их тётя, когда была маленькой, собирала этикетки от банок с вареньями и джемами. «Дед работал на консервном заводе, этикеток разных был целый чемодан (их буквально в чемодане хранили). До сих пор там лежат – в шкафу в старой квартире в Абхазии», – вспоминает Ксения. У кого-то эта история тянется ещё от бабушек. Елене Алейниковой коллекция фантиков досталась от бабушки-еврейки. «Было очень много фантиков дореволюционной России, советской, – говорит она. – А также иностранных кондитерских фабрик. Она бережно их хранила в шкатулке, сделанной из открыток. В 1990-х годах коробочка была утрачена». Хотя самих бабушкиных фантиков уже нет, в воспоминаниях Елены Алейниковой они живы.

В 1990-х с массовым появлением иностранных жвачек появилось и новое явление – вкладыши. По сути, это были те же фантики, но внутри упаковки. «Вкладыши! В детстве вся школа играла на вкладыши, – говорит Вадим Мельников. – Особенно ценились из под «Турбо». Кладёшь на землю, бьёшь ладошкой: все, что перевернутся, – твои. Азартные игры преследовались школьным начальством, но у нас всё равно были олигархи, количество вкладышей у которых исчислялось сотнями». Девочки носили толстые пачки вкладышей Love is, мальчики – с машинами, футболистами. Даже журнал «Сибирячок» в 1995 году, приглашая подписчиков через газету «Советская молодёжь», обещал прислать журналы, книжки, флажки и… фантики. Писатель Геннадий Михасенко, по воспоминаниям Владимира Монахова, когда-то работавшего собственным корреспондентом «Восточки» в Братске, печатал на конфетных обёртках стихи и раздавал их детям на встречах. Несколько лет назад в братских СМИ была опубликована история о том, как в Падунскую библиотеку № 1 неизвестная женщина однажды принесла два пакета фантиков, обёрток от шампанского, печенья, лимонада и прочего, на которых, как потом оказалось, была написана сказка Михасенко «Король Берганц». Сейчас эта рукопись так и называется – «Сказка на фантиках». По сути, у каждого, кто когда-то собирал фантики, эта сказка своя.