Преданья
старины глубокой

Геннадий МАШКИН,
писатель

Новый роман
Кима Балкова "За Русью Русь"
ведет читателя к истокам
российской истории, к сложному
периоду в жизни Киевской Руси
накануне ее крещения Великим
князем Владимиром. В произведении
известного сибирского писателя
поднят мощный пласт событий,
происходящих на эпохальном
переломе. Этот период нашей истории
до сих пор вызывает споры ученых,
литература по нему разнообразна и
противоречива, а разговоры
заинтересованных людей порой
доходят до конфликтов на высоких
ученых уровнях.

Перед
писателем стояла сложная задача —
проникнуть художническим взором в
ту старину, вызвать многочисленных
действующих лиц, начиная от смерда
и рядового дружинника, кончая
мятущимся Великим князем
Владимиром, сыном
Святослава-воителя и ключницы
Малуши, не забывая других женских
образов. При этом Балков должен был
оставаться при своей
философски-исторической позиции,
не переча академической науке.

Автор многих
крупных произведений, получивших
признание критиков и читателей,
Балков и в этом историческом
полотне справился с ответственной
задачей, написав полновесный
роман-рапсодию, как обозначил сам
жанр книги.

Рапсодию как
музыкальное сочинение отличает
свобода формы при разноплановости
эпизодов, использование
народно-песенных тем, эпический
характер повествования. Этим
признакам отвечает проза Балкова,
написанная в "музыкальном"
ключе, размашисто и проникновенно.

Главное же,
автор не уходит в своем
повествовании от "злых вещей
века" — конфликта между
обреченным язычеством-ведичеством
и наступающим христианством. Через
физические и нравственные
испытания проходят герои
произведения, начиная от вещего
Олега и мудрой первохристианки
Ольги, о чем упомянуто: "Кровью и
людскими муками мечен путь их".
Автор, однако, отдает должное
внимание и борцам за старую веру
многобожья: "Дивны дела ваши,
отчичи и дедичи! И быть им вживе до
той поры, пока хранят волхвы в
тайных местах деревянные и по сию
пору не утратившие ярко-синей
белизны дощечки с писанными на них
буквицами. Святы резы, что не
обронили минувшее и в сей день
обратили его!"

Но
ведические верования в
многочисленных богов не могут
собрать разрозненные племена
мурому, весь, водь с чудью, деревлян
в единый кулак, способный на
большие созидательные свершения и
противостояния общему врагу. И
сомнения все чаще навещают
отшельников, гридней, воевод,
князей — действенна ли сила
волхования, вера предков?

Здесь, верно,
одни гонят от себя сомнения,
внутренне, как князь деревлян,
воинственный Могута, собирают
племя стоять за веру отцов. В умах и
душах других по крохам собирается
протест. К примеру, о деле Владимира
князе Олеге читаем: "Ладно, еще
князь Олег не очень-то следовал
установлениям Стольного града, не
проявлял ретивости в поимке Могуты,
увлекаясь охотой в своих угодьях.
Но с недавних пор поменялось, не
стало Олега, погиб в толчее на мосту
через Ирпень, когда подошли полки
Ярополка. Воевода Свенельд, тот, что
еще во времена Святослава не
однажды ходил походом в деревляны и
сеял смерть от руки Олега. И
отомстил… Ныне Свенельд в
деревлянах, лют и несправедлив
воевода. И те, кто под рукой у него,
мало в чем уступают своему
Господину, тож легки на разор и
расправу".

Сам же
Владимир близко к сердцу, страдая,
принимает раздоры среди близких и
родных своих, в мыслях, встречах и
разговорах он озадачен поисками
объединительной благодати: "Ему
была удивительна ненависть,
которую отец питал к двоюродному
брату. О ней Владимир узнал от
матери Малуши, говорила та, что дело
тут не в личной неприязни, ее не
было меж братьями, а в том, что Глеб
отшатнулся от старой веры и
потянулся к Богу, осиянному иной
благодатью. Видать, тут повинна
старая Ольга. От нее поменялось в
душе у Глеба, и он охладел к прежней
жизни. Это и возгневало Великого
князя, и поднял он руку на ближнего
из рода своего".

Размыслие
Владимира все чаще приводит его у
мудрости отшельника Богомила,
храму святого Илии и наказам бабки:
"Сказано было Великой княгиней
Ольгой на смертном одре о тщете
земных хлопот: все они есть пыль, и
понесет ее ветер, развеет, и уж не
отыщешь следа от нее. Владимир не
запамятовал эти слова, по
прошествии времени они даже
окрепли и своей твердой и строгой
сутью, не подверженной внешнему
влиянию, точно бы обламывали в нем
что-то".

Старое
держит еще Владимира в своих
тенетах: по древнему обычаю Великий
князь, разбив семью врага, берет в
полон дочь хозяина рода красавицу
Рогнеду, делает ее наложницей при
жене Юлии. Однако и здесь любовь как
благое дарение свыше осияет его
душу. И "Большой воевода Добрыня
понял, что Владимир не отрок уже,
прислушивающийся к каждому его
слову, он вошел в лета, и ему хочется
вершить дело по-своему".

А вершить
приходится всерьез, ибо старое
уходит в смертельном
сопротивлении. Могута поднимает
своих воинственных деревлян на
смертный бой за веру отцов. Его
правда уходит корнями в землю,
предания, самобытную культуру,
взлелеянную волхвами. Автор не
оставляет Могуту без пристального
и пристрастного внимания вплоть до
трагической кончины, самоубийства.
Диалектика самой жизни, где
побеждает "разумное, доброе,
вечное", доказывается всем
движением сюжета. "Пер аспера ад
астра!" — это выражение латинян к
России, ее историческим
завихрениям применимо в особых
размерах: "Через тернии — к
звездам!"

Балков
проводит по художественным терниям
героев своего повествования с
впечатляющим размахом, насыщая
произведение этнографическими
приметами того времени, языковыми и
стилистическими оборотами. Автор
пластично врастает в души, дела,
помыслы персонажей, имеющих к тому
же исторических прототипов.

Особое
авторское внимание приковано к
колоритной фигуре князя Владимира,
исподволь готовящего Русь к
переходу в новое религиозное
качество. Сама жизнь через мудрость
мыслителей-отшельников
подсказывает Великому князю выход
к новине.

Читаем в
романе про озарение в конце долгих
раздумий и сомнений: "На прошлой
седьмице Владимир встречался со
старцем Видбором и поразился его
облику и речам его, подобным
спокойному, все окрест
подчиняющему своему духу водному
потоку. Сказал старец про Бога
единого, открывшегося ему во всем
великолепии и славе. И про Христа,
сына Его возлюбленного, а вместе и
Сына человеческого.

— Не к нему
ли, в котором Божье благоволение,
обращены ныне сердца многих людей и
на русской земле?.. Не пришло ли
время пасть пред Престолом
Всевышнего?! От Единого Бога и
власть на Руси должна стать едина и
никем не разделяема, никакими
уставами. И да свершится по сему
слову, потому как открылось мне
через суровую жизнь мою.

Владимир со
вниманием выслушал старца и
сдвинулось в душе Его и узрилось
благолепное, очищающее в ней…"

Большая
работа Кима Балкова делает автору
честь и как исследователю,
поскольку писателю из Сибири
непросто поднять материал по
Киевской Руси, добраться до архивов
"ближнего зарубежья". И
финальный призыв романа звучит с
актуальным подтекстом, обращенным
в наше переломное время, несет
объединительную мысль славянам:

"Через
деянья твои, чрез муки и кровь
придет очищение Руси пускай и не в
ближайшее время, и восстанет она из
пепла.