Наталья Леонидовна Калеп преподавала у нас на первом курсе библиографию. Сейчас, увы, этот предмет отменили. Когда через несколько лет я напомнила ей, что была её ученицей, она, засмеявшись, назвала себя «бабушкой иркутской библиографии». Сейчас, решив написать о ней, я обзвонила своих коллег и всех спрашивала о том, что значила в их жизни Наташа. И получила приблизительно одинаковый ответ: она была любимым преподавателем, главным, самым авторитетным специалистом-библиографом. Профессор Плеханова вспомнила о том, что именно Калеп раскрыла перед ними, тогдашним первокурсниками, значимость университета; именно она распахнула перед ними двери читальных залов, показала хранилище редкого книжного фонда, провела экскурсию по Белому дому — фундаментальной научной библиотеке Иркутского университета. И потом Ирина Иннокентьевна Плеханова много лет приходила к библиографам, и, вспоминает она, «Наташа всегда радовалась при моём появлении; её улыбка, характерный прищур глаз, излучающих свет, до сих пор передо мной».

Взаимную радость встреч вспомнила и профессор Т. А. Чернышова: «Наташа всегда шутила, но при этом откликалась на все проблемы, возникающие в процессе научной работы. Бывало, придёшь с каким-то конкретным вопросом, получишь на него ответ, а потом беседуешь с ней о философии, об эзотерике, о политике…».

Доцент С. А. Ташлыков добавляет: «Наталья Леонидовна Калеп с одинаковым вниманием относилась и к профессорам, и к студентам. Своих дипломников мы всегда посылали к ней…».

Я открываю свою записную книжку. Звоню мэтру журналистики Л. С. Любимову, прошу и его рассказать об этой удивительной женщине. И он вспоминает о том, как именно Наташа Калеп однажды нашла для него очень редкий указатель литературы 20-х годов, о существовании которого он, конечно, знал, но не мог себе представить, что отыщется таковой в нашей научной библиотеке. В последние годы, когда Леонид Степанович Любимов потерял зрение, он постоянно консультировался с Наташей по телефону. И в своей объёмной «Хрестоматии по истории сибирской печати 18 — 20 веков» Любимов выразил Калеп свою благодарность, так как без неё, вероятно, трудно было бы ему собрать все необходимые материалы.

Очень много рассказывал об общении с Наташей доцент С. Р. Смирнов. Сначала о контактах с ней своего отца — профессора университета Ростислава Ивановича Смирнова. Когда Ростислав Иванович писал книгу о Марке Сергееве, Наташа Калеп нашла первую публикацию известного нашего поэта. Когда Смирнов-младший составлял книгу своих воспоминаний об отце, именно Наталья Леонидовна подготовила библиографию к ней.

Историки и философы, лингвисты и литературоведы, все гуманитарии всегда нуждались в её совете, опирались на опыт и профессиональное чутьё Натальи Леонидовны. Я и сама часто слышала её краткие сообщения и рассказы о редких книгах из сокровищницы нашей фундаментальной научной библиотеки. Но Наташу Калеп помнят и в артистической среде. Часто ведь требовались разные сведения об авторах идущих на сцене пьес, о переводчиках. А когда готовились к спектаклю по повести Валентина Распутина, именно она, Наташа, разыскала множество альбомов и книг с фотографиями и иллюстрациями интерьеров сибирской деревни. То же самое происходило при подготовке на сцене драмтеатра «Звезды адмирала»: Наталья Леонидовна отобрала книги и статьи о Колчаке, проложив дорожку в Белый дом многим иркутским режиссёрам. При этом никогда не просила никаких контрамарок, хотя была заядлой театралкой. Никаких, кроме как на словах, не принимала благодарностей.

Вот лежит передо мной список её библиографических трудов. Она работала над ним с того дня, как пришла в научную библиотеку, а случилось это в 70-е годы прошлого века. Каких только библиографических и биобиблиографических указателей в этом списке нет! Посвящённые известным нашим историкам И. И. Кузнецову и В. Т. Агалакову; филологам Г. С. Виноградову, Н. О. Шаракшиновой, В. Д. Кудрявцеву. Есть указатели по истории и этнографии, по сибирской литературе, по Монголии. Наталья Леонидовна Калеп — одна из составителей фундаментального трёхтомного издания «Сводный каталог сибирской и дальневосточной книги 1790-х — 1917-го годов».

Когда-то библиографический отдел был элитой библиотеки. Я хорошо помню его работников: В. Л. Кензину, В. В. Ванчугову, Г. Ф. Ямщикову, В. К. Либе, Р. Д. Духаеву, Т. М. Байкалову. Потом их сменили более молодые работники — процесс неизбежный. Но сам библиографический отдел должен оставаться мозгом библиотеки.

Последняя законченная ею работа — полная библиография творчества Ф. М. Достоевского. А на её письменном столе остался незавершённым библиографический указатель творчества А. А. Ахматовой…

Я знаю, что Наташа родилась в сибирской деревне где-то под Тюменью. Три дочери Валентины Александровны и Леонида Ивановича Калеп выбрали разные профессии. Наташа окончила институт иностранных языков, что ей очень помогало в работе. Каждый свой отпуск она ждала с нетерпением: цель у неё была такая — объехать всю страну. Тбилиси и Ашхабад, Самарканд и Ереван, Ташкент и Рига — она успела побывать во многих местах, увидеть красоты многих уголков своей Родины, именовавшейся тогда Советским Союзом. Плавала по Лене и Волге, путешествовала по Чукотке. И всегда брала с собой в дорогу какой-нибудь хороший английский роман.

Она обладала удивительным чувством юмора, нередко шутила по поводу своей рассеянности, своей манеры одеваться. Я знаю, что многим сотрудникам по библиотеке её характер казался трудным. Она была прямолинейной, терпеть не могла бес-принципности, лицемерия, обмана. Приспосабливаться к обстоятельствам тоже не любила да и не могла. Она была свободным человеком. О таких людях, как она, Лесков сказал: их «перевернёшь, а не вывернешь».

Она сидела в своей маленькой рабочей комнатке на самом высоком этаже Белого дома. Из окна открывался прекрасный уголок классического Иркутска: причудливое здание краеведческого музея, кусочек набережной. Она любила природу, ценила друзей, радовалась чужим успехам. Хорошо зная живопись, наособицу выделяла Лентулова и Борисова-Мусатова. Из русской поэзии дороги ей были Пастернак и Цветаева.

В прошлом году она мгновенно ушла из жизни. И я вспомнила строки любимой ею Цветаевой: «Без зова, без слова, как кровельщик падает вниз…».