Двадцать лет, уже прошло двадцать лет с эпохальных решений январского пленума ЦК КПСС. Помните? Сначала была советская геронтократия, потом карусель похорон — Брежнев, Андропов, Черненко. Карусель, когда репортажи программы «Время» окончательно стали фантасмагорией, а публичная политика — анекдотом. Потом случился Горбачёв. Молодой, особенно по меркам Политбюро, энергичный, говорливый. Свежий ветер перемен, а? «Прожектор перестройки» и «ускорение», кооперативы, торгующие дрянным товаром, сделанным на коленке из дерьма, неформальные движения, личинки будущих партий. Пьянящее открытие собственного прошлого, учебники истории отправляются на свалку… А тем временем цены начинают расти и в торговле начинается процесс, который ушлые советские экономисты назовут «вымыванием товаров».

Мне кажется, что в январе 1987 страна преодолела точку возврата. Точку, за которой сохранение строя стало невозможным. Ведь они — этот ЦК и эта КПСС, они не хотели реформировать страну всерьёз. Им казалось, что колоссальный экономический механизм СССР нуждается в косметическом ремонте, в смазке, в новой мотивации. Но были подписаны тысячи документов, проведены сотни совещаний — и ничего. «Вроде бы никто не против, все «за», но ничего не меняется», — горько размышлял Горбачёв об этом времени. И тогда Горбачёв открыл огонь по штабам.

27 января 1987 года на пленуме был прочитан доклад «О перестройке и кадровой политике партии». Партия признаёт публично, что перестройка возможна только при условии демократизации общества, и заявляет, что КПСС надо решительно отказываться от несвойственных партийным органам управленческих функций, стремления решать вопросы за других, подменять советские органы, хозяйственные и общественные организации. Итогом пленума становится публичная дискуссия о реформировании политического строя.

Сейчас кажется, что Коммунистическая партия Советского Союза осознала, что стоит на краю пропасти, и, сунув голову в петлю, решительно шагнула вперёд. Ни её лидеры, ни Горбачёв лично оказались не в состоянии оценить масштаб процессов, происходящих в стране. Они недооценили ни роль, которую играла в обществе теневая экономика, ни усталость населения от дефицита товаров народного потребления, ни то, что большая часть общества уже разочаровалась в политической идее, которая цементировала страну пятьдесят лет. В условиях назревающей катастрофы они суетно пытались поменять детали, не замечая, что на самом деле уже разваливается на куски огромное целое. Все вместе мы сдали ту страну без боя. Стоило ли за неё бороться? Не знаю, может быть, да, хотя бы во имя поколения, которое оказалось навсегда потерянным. А может быть, и нет, ведь именно благодаря тому, что партия выпустила руль из бессильных рук, призрак гражданской войны, робко побродив пять или шесть лет по российским весям, вновь убрался в историческое небытие.

А самое забавное знаете что? Даже через двадцать лет не знаем, чем это в конце концов кончится…