Несколько парадоксальных фактов

Лес занимает 92% территории Иркутской области. Это более 71 млн гектаров, или, как у нас любят сравнивать, площадь, превышающая размер Франции. При этом единственной организацией, в прямые обязанности которой входит тушение лесных пожаров на этой территории, является ОГБУ «Иркутская база авиационной охраны лесов». Сейчас там работает 230 пожарных-десантников, к лету их штат планируется увеличить до 262 человек. Но даже с учётом этого увеличения на каждого десантника в среднем приходится четверть миллиона га. Если быть совсем точными, то тушить пожары эти люди обязаны исключительно на лесах областного подчинения, на которые, впрочем, приходится большая часть территории региона, или 69,5 млн га. И вот первый факт: у ОГБУ «Иркутская база авиационной охраны лесов» уже больше 20 лет нет на балансе ни одного самолёта или вертолёта, необходимого для ведения авиапатрулирования. Из-за высоких затрат на содержание воздушных судов и недостатка финансирования авиабазе проще брать их в аренду у местных авиакомпаний.

Факт второй. Общая площадь двух крупнейших в Иркутской области особо охраняемых природных территорий (ООПТ) – Прибайкальского национального парка и Байкало-Ленского заповедника – чуть больше 1 млн га. Это меньше 2% лесов всей Иркутской области. Однако в 2015 году на эту территорию пришлась четвёртая часть площади всех лесных пожаров, произошедших в регионе. В общей сложности там выгорело 126,5 тыс. га – это одна девятая часть площади Прибайкальского национального парка и Байкало-Ленского заповедника. При этом сегодня в области вообще нет структуры, в прямые обязанности которой входит тушение лесных пожаров на землях ООПТ. Если вдруг дирекции нацпарка и заповедника понадобятся дополнительные силы для тушения пожаров на своей территории, как было прошлым летом, сделать это можно будет только после заключения соответствующего договора и гарантии оплаты этих услуг. 

Больше половины площади Прибайкальского национального парка (ПНП) и 97% Байкало-Ленского заповедника (БЛЗ) является труднодоступной. Эти земли относят к зоне применения авиационных сил и средств пожаротушения. При этом в Иркутской области сегодня нет ни одного постоянно базирующегося самолёта-амфибии БЕ-200. Летом 2015 года такие самолёты летели на пожары на Байкал из Красноярска, Хабаровска и даже Москвы. И это третий очень странный факт.

Пожар номер 31

Директор ФГБУ «Заповедное Прибайкалье» Валентин Бороденко рассказывает, что первый пожар на территории, объединяющей ПНП и БЛЗ, возник ещё 14 апреля 2015 года. До 23 июля, когда в области будет введён режим чрезвычайной ситуации, сотрудники нацпарка ликвидируют 34 пожара. Почти все они будут потушены в первые двое суток на площади, не превышающей в среднем 6 га. После введения режима ЧС на территории «Заповедного Прибайкалья» возникнет ещё 19 пожаров, но они дадут 99% всей выгоревшей летом 2015 года площади. 

– Основная доля приходится на Байкало-Ленский заповедник, – рассказывает Бороденко, – это труднодоступная территория, куда можно попасть только авиацией. Из-за сухих гроз там было по три-четыре возгорания в разных местах в один день. Это одна из причин, почему такие площади. Раньше туда можно было попасть водным транспортом. Но река Лена и её притоки обмелели, поэтому попасть по воде было довольно сложно. 

Впрочем, поводом для возбуждения уголовного дела стали отнюдь не пожары в заповеднике, а возгорание в районе бухты Песчаной, по всем документам проходящее как «пожар № 31». Именно события в районе бухты стали сначала поводом для проверки Западно-Байкальской межрайонной прокуратурой, а затем – возбуждения уголовного дела. Его расследование с сентября прошлого года ведёт Следственное управление СК РФ по Иркутской области.

Старший следователь второго отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Иркутской области майор юстиции Артём Хоменко, который занимается этим делом, рассказывает, что оно было возбуждено по факту ненадлежащего исполнения должностных обязанностей сотрудниками ФГБУ «Заповедное Прибайкалье». На вопрос о том, почему рассматривается только территория бухты Песчаной, он говорит, что остальные пожары тушили по той же схеме.

Пожалуй, сегодня Артём Хоменко владеет максимумом информации о том, что произошло летом 2015 года в нацпарке и заповеднике. Пожар № 31 в районе бухты Песчаной неслучайно попал в поле зрения прокуратуры и следователей. 

– Обнаружен он был на площади 5 га, ликвидирован на площади 2210 га, продолжался 27 дней – с 3 августа по 1 сентября, – перечисляет Хоменко. Параллельно действовали ещё три пожара в нацпарке, горел Байкало-Ленский заповедник.

Как рассказывают в ФГБУ «Заповедное Прибайкалье», первые заявки на привлечение авиации они начали делать ещё 22 июля. Сначала обратились в Министерство природных ресурсов РФ, 29 июля отправили ещё одну заявку в Сибирский региональный центр МЧС России в Новосибирске. «Выделения авиации на наши заявки не было», – говорит Валентин Бороденко. 

Только 3  августа, когда возник 31-й пожар и была сделана очередная заявка на привлечение авиации и пожарных-десантников, решено было наконец отправить на Байкал самолёты и вертолёты. Впрочем, прилетела авиация сюда только 7 числа и лишь с 8 августа начала работать. Всё это время на фоне сильнейших байкальских ветров площадь пожаров увеличивалась с катастрофической скоростью. Позже сюда же стянули сотни десантников почти из 10 регионов страны, а также самолёты БЕ-200, Ил-76 и вертолёты МИ-8. 

Однако исправить ситуацию уже было почти невозможно: изначально низовой пожар на небольшой территории в районе бухты Песчаной к тому времени перерос в масштабный верховой, увеличившись в 440 раз по площади. По версии следствия, ущерб только от него сейчас оценивается в 4,6 млрд рублей с учётом 50-кратного увеличения (коэффициент, применяемый для оценки ущерба от пожаров на землях ООПТ. – «Конкурент»). Кстати, в «Заповедном Прибайкалье» называют немного другую сумму фактического ущерба. По их данным, урон от пожаров на всей территории ООПТ оценивается в 625,5 млн рублей.

 «Все понимают, что это катастрофа»

ФГБУ «Заповедное Прибайкалье» на этот год на авиапатрулирование выделено из федерального бюджета
800 тыс. рублей. Это 10 лётных часов

О том, почему в условиях чрезвычайной ситуации самолёты летели сюда по четыре дня, а пожарные-десантники не начали тушить своевременно, очень подробно могут рассказать как в Следственном управлении СК РФ, так и в дирекции «Заповедного Прибайкалья».

Схема, по которой на территорию нацпарка привлекали пожарных и авиацию, впечатляет. К примеру, чтобы сюда прилетели 70 десантников из Ханты-Мансийского автономного округа, понадобилось нанять чартер, то есть заключить договор с авиакомпанией. Затем отдельный договор заключить с иркутским аэропортом на оплату аэропортового обслуживания. Организовать их питание и размещение в гостинице. Это ещё два договора. Далее договор с местной авиакомпанией, которая доставит их на вертолётах до места пожара. Договор с топливной компанией, которая заправит вертолёт местной авиакомпании, которая будет доставлять десантников до места пожара. Плюс собственно договор с «Базой авиационной и наземной охраны лесов» Ханты-Мансийского АО, которая отправила сюда десантников. Только последний обошёлся ФГБУ «Заповедное Прибайкалье» в 40,8 млн рублей. Для заправки воздушных судов с АО «Восточно-Сибирская топливная компания» дирекция нацпарка и заповедника заключила 65 договоров на общую сумму 24,2 млн рублей. Ещё 33 договора почти на 15 млн рублей заключены с ОГБУ «Иркутская база авиационной охраны лесов», которая направила сюда десантников, а также лётчиков-наблюдателей, необходимых для определения границ пожаров и обнаружения новых очагов огня. И это только вершина бюрократического айсберга.

В общей сложности в 2015 году ФГБУ «Заповедное Прибайкалье» потратило на тушение пожаров 226 млн рублей. В момент пожаров ни копейки из этих денег на счетах организации не было. Все договоры заключались на основании гарантийных писем Министерства природных ресурсов РФ, которому подведомственна дирекция нацпарка и заповедника. Для сравнения, весь бюджет ФГБУ «Заповедное Прибайкалье» на 2015 год составлял 113 млн рублей. При том что ни нацпарк, ни заповедник не являются специализированным учреждением по тушению лесных пожаров, денег на борьбу с огнём в бюджете организации в 2015 году не предусмотрено в принципе. В 2016 году ситуация не изменилась, разве что бюджет ФГБУ сократился до 93 млн рублей. 

Есть у следствия и объяснение, почему в ситуацию до момента, пока она не стала критической, не вмешивались ни Агентство лесного хозяйства Иркутской области, ни МЧС, ни Иркутская авиабаза. И тут всё вроде бы тоже находится в гражданско-правовой плоскости, а именно: все косвенно причастные к тушению пожаров структуры следовали схеме «есть цель – есть финансирование». Любые расходы, выходящие за рамки этой схемы, были бы признаны нецелевыми. 

– МЧС могло потратить свои деньги, – объясняет Артем Хоменко, – и быть привлечённым за это к уголовной ответственности. Потому что в задачи МЧС не входит тушение лесных пожаров, а только городских лесов и лесных пожаров, угрожающих населённым пунктам и жизни людей. Нельзя поставить МЧС в укор то, что каждый занимается своими функциями. 

То же с Агентством лесного хозяйства: оно не несёт ответственности за федеральные земли, к которым относятся нацпарк и заповедник, а отвечает только за областные леса. 

– И с этой точки зрения все они действовали правильно, – говорит следователь. – При этом все понимают, что это катастрофа. Что такие пожары – это ненормально. Что не может и не должно быть, что за эту территорию никто не отвечает. Но по факту получается, что так. И у всех свои оправдательные документы.

Природная аномалия и исторический контекст

«Что такое пожар?» – старейший работник Байкало-Ленского заповедника Владимир Трапезников сам себе задаёт вопрос. И тут же на него отвечает: «Пожар – это стихия. И надо вовремя на неё реагировать». В Байкало-Ленском заповеднике Трапезников работает с момента его основания, то есть уже 30 лет. Он может много рассказать о том, как тушили пожары раньше, когда по одному звонку по рации можно было безо всяких согласований с руководством вызвать вертолёт с пожарными. «Раньше мужики были настырные: пока не потушат – не уедут. А сейчас бардак», – с сожалением констатирует он. И говорит, что на его памяти это первый год, когда пожары приобрели такие масштабы. «Это было страшно, такого не помнит никто», – рассказывает он. 

Действительно, в 2014 году в границах нацпарка и заповедника сгорело 1,5 тыс. га. В 2015 году – почти в 100 раз больше. В СУ СК РФ по Иркутской области такой прирост площадей связывают с недостатком финансирования всех структур, ответственных за профилактику и тушение лесных пожаров. Сюда относятся и Иркутская авиабаза, и дирекция нацпарка и заповедника. В Западно-Байкальской межрайонной прокуратуре всё списывают на «комплекс проблем и системных просчётов, которые копились годами». Впрочем, на вопрос корреспондента «Конкурента», мог ли недостаток финансирования и копившиеся годами системные просчёты привести к увеличению площади пожаров в 100 раз, и в Следственном управлении, и в Западно-Байкальской прокуратуре отвечают примерно одинаково: 

– Все упускают один момент, что 2015 год был аномально сухой и жаркий, – уточняет Артём Хоменко. 

– Но это же не единственный такой сухой год за 30 лет существования нацпарка?

– Финансирование все эти годы тоже было разное, – продолжает Хоменко. – В советское время авиалесоохрана патрулировала и земли нацпарка, и земли лесного фонда. Самолёт летел, и в нём всегда сидело 20 десантников в полном снаряжении. Если они видели термальную точку, то десантировались и тушили. Вот это – адекватные и своевременные меры. Конечно, это расходы на топливо, зарплату, содержание судов. Зато потом не будут гореть 100-летние кедры и не надо гнать БЕ-200 и 70 человек десантников из Ханты-Мансийска.

Для сравнения, ФГБУ «Заповедное Прибайкалье» на этот год на авиапатрулирование выделено из федерального бюджета 800 тыс. рублей. Это 10 лётных часов, то есть два вылета на весь год. В прошлом году бюджетное финансирование на эти цели составляло 850 тыс. рублей. Недостаточно средств, по мнению следствия, выделяется на авиапатрулирование областных лесов и со стороны Агентства лесного хозяйства.

«Сейчас в причинах, почему на меры по профилактике и тушению пожаров в Прибайкалье выделяется недостаточно средств, следствие намерено разбираться совместно с коллегами из прокуратуры», – пояснил Артём Хоменко.

Дым на горизонте 

А пока следствие продолжается, в области уже начался очередной сезон лесных пожаров. Из потраченных в прошлом году на тушение огня 226 млн рублей ФГБУ «Заповедное Прибайкалье» пока получило из федерального бюджета только 70. Остальная сумма перешла в кредиторскую задолженность.

Всё это может привести к тому, что если в этом году дирекции нацпарка снова придётся привлекать дополнительные силы для тушения огня на своей территории, высока вероятность, что из-за долгов сюда уже никто не полетит и не поедет. А это значит, что масштабы пожаров будут ещё больше.

Открытым остаётся и вопрос об увеличении численности госинспекторов, работающих на территории Прибайкальского нацпарка и Байкало-Ленского заповедника. Сейчас там работает около 130 человек, тогда как расчётная численность инспекторов только нацпарка при его создании была 600 специалистов.

В Западно-Байкальской межрайонной прокуратуре рассказали, что в прошлом году с начала пожароопасного сезона из нацпарка и заповедника по собственному желанию уволилось больше 20 инспекторов. Причиной увольнения были названы «сложные условия труда, связанные с тушением большого количества лесных пожаров».