— Валентин Григорьевич, сейчас стало модно говорить и писать о
духовности русского народа, о необходимости ее возрождения, но
когда задаешь вопрос, что же это такое — русская духовность,
внятный ответ получить удается не часто. Так что же такое
духовность, как, по-вашему?

— Это, на мой взгляд, жизнь на высоте, где человек
ощущает себя и в потомках, и в предках, способность
к собиранию небесных плодов, внутренняя свобода, укорененность
в своем. Это понятие соединенное, общее: духовность
не может быть без нравственности, как и нравственность
без духовности.

— Как Вы оцениваете состояние духовности современной России?

— Смотря о какой России говорить. У нас сейчас две
России, пожалуй, даже и противостоящих одна другой.
Одна — с радостью принявшая новые порядки, разбогатевшая,
подобно нуворишам, от разграбления страны, одуревшая
духовно и нравственно от привалившего сказочного дарма,
очень ловко и быстро устроившая свое государство в государстве,
— все делает для того, чтобы оторвать Россию от ее
тысячелетней почвы и прибуксировать к чужим берегам;
продолжающиеся реформы образования, культуры и медицины
подтверждают, что даже с теперешними остатками своего
духа Россия им не нужна.

И вторая Россия — любящая свою Родину, не представляющая
без нее жизни, продолжающая работать (иногда и тайно,
как при оккупации) ради нее. Эта Россия строит храмы
и творит молитвы, выпускает книги об отечественной истории
и философии, она не окунулась в грязь и бесовство, воровство
и беспутство насаждаемых порядков и, чтобы выстоять,
объединяется в общины — и церковные, и просто мирские.
Я знаю случаи, когда и молодежь, особенно школьная, организуется
в группы и дает чуть ли не клятву не пить, не принимать
наркотики, не участвовать в бесовских сборищах, не
поддаваться телеизуверству.

Было бы несправедливо не замечать, что есть и среди богатых
людей жертвователи, которые дают деньги на храмы, памятники,
книги. В Иркутске, как мы знаем, памятники А. Вампилову
и А. Колчаку появились по инициативе именно таких людей.
Предприниматель Валентин Голышев награжден православной
церковью одним из самых почитаемых орденов за постоянную
поддержку не только церковного, но и духовного в широком
смысле строительства. Но это люди, зарабатывающие деньги,
а не гребущие их лопатой путем махинаций и грабежа.
Те, кто гребет, тоже жертвуют, но нечистые их деньги
не могут идти на чистые дела и даются на всевозможные
шумные и грязные шоу с участием «культурной элиты»,
огромные суммы (нам не дано их даже и представить) идут
на то, чтобы одурить избирателя во время выборов,
на компрометацию порядочных людей, и так далее, и так
далее, слишком долго пришлось бы перечислять.

Но духовное складывается еще и из народной культуры.
Из обычаев, традиций, глубинных заповедей и сохранности
устного языка. Все это было прежде всего в деревне.
А деревня, в сущности, уничтожена. Все, что осталось от
нее, — скорбные остатки былого.

— Для меня своеобразным символом перерождения является
Листвянка. Там, на самом краю поселка, у скал, была беседка рядом с
древней священной лиственницей, сплошь обвязанной
трогательными лоскутками. Сожгли… И беседку, и лиственницу.
Проходишь мимо этого места — пустота в душе…

— То, что происходит в Листвянке, — самое настоящее варварство. В свое
время Чехов, добравшись до Иркутска по пути на Сахалин,
назвал наш город лучшим из городов Сибири, совершенно
европейским. Затем ему пришлось в ожидании переправы
через Байкал провести несколько дней в Листвянке. Листвянка
так очаровала его, что в одном из писем он восклицает:
«Совсем как в Ялте!».

Место картинное — что и говорить!
Его надо было беречь и лелеять. Совсем недавно по Листвянке
было любо-дорого пройтись: аккуратные деревянные дома
по берегу и распадкам, небогатые, но ухоженные, уютно
вписывались в колыбель Байкала, стояли длинным живым
рядом, как бы для встречи с моря…

Затем нагрянули нувориши, принялись наперегонки скупать и сносить
эту «картинность» и выставлять свои уродливые особняки.
Прямо-таки выставка хамства и безвкусицы. Где власть,
где архитекторы? Неужели и они скупаются вместе с участками
земли?

— Как Вы полагаете, Валентин Григорьевич, есть ли надежда на то,
что русская духовность возродится?

— Она и возрождается: тысячи новых храмов взамен разрушенных,
и среди них храм Христа Спасителя в Москве, поднявшийся
из небытия, крестные ходы по всей России, паломничества
к святым местам — на Соловки, Валаам, в Оптину Пустынь,
а также на Афон, в Иерусалим…

Ежегодно, начиная с 1993 года, проходит под началом
патриарха Всемирный Русский народный собор с участием
общественных и государственных деятелей, духовенства,
писателей и многих других, кто славен на ниве духовного
стояния за Отечество. А общественная работа — просветительская,
организаторская, культурная!.. А юбилеи — именные
(200-летие Пушкина и Тютчева, 100-летие Шолохова,
превращающиеся во всероссийские торжества) и
побед нашего оружия, среди них 60-летие Победы в Великой
Отечественной!

Казалось бы, что еще надо!?

Но это опять-таки только одна Россия, одно отношение
к духовности. А другая Россия — наркомания, пьянство,
безработица и безысходность, теленапалм и телетеррор,
пресмыкательство перед Западом, разрушение культуры
и образования уже в наши дни, сегодня, торжество бесстыдства
и издевательство над совестью. Какая из двух Россий
побеждает, сказать трудно. На внешний взгляд, вторая.
Государство в эти борения не вмешивается, ему все равно,
государство наше как бы бочком, бочком выскользнуло
из России, чтобы не брать на себя тяготы внутренней
жизни, и оставило за собой только функции внешнего управления.

Как ни горька эта картина, как ни велики разрушения
— материальные, нравственные и духовные, — до последнего
надо стоять на том, что победы за этой, бесовской, Россией
быть не может. Да это и не Россия — все, что гадит
это светлое имя, а Россия держится и призывает держаться
и нас.

— В мире ничего не происходит случайно. Насколько я понимаю,
фестиваль «Дни сияния России» если и не путь, то тропинка к
сохранению и возрождению традиций, поиск духовной нити, которая
связывает нас и с предками, и с потомками. Как и с чего начинался
фестиваль? Как возникла идея?

— Самый первый толчок — разговор с Александром Васильевичем
Шахматовым сразу после событий 1993 года. Александр
Васильевич — известный в мире оперный тенор, гражданин
Австралии из русских эмигрантов, человек, беззаветно
любящий Россию. Тогда он только что вернулся из Омска,
где проходил фестиваль народной песни, — и с огромным
успехом, с небывалым воодушевлением — так выплескивалось
народное отношение к расстрелу парламента: свое, душу
свою, песни свои мы не отдадим. «Вот бы по всей России
такие фестивали!» — предлагал Шахматов.

По всей не получилось. Но, вернувшись в Иркутск, я пошел
к тогдашнему мэру города Борису Александровичу Говорину.
Борис Александрович сразу поддержал эту инициативу.
Марк Сергеев дал нашему фестивалю название: «Сияние
России». И вот уже 12 лет без единого перерыва Иркутск
проводит этот праздник. Сначала он был городским, затем,
с избранием Б.А. Говорина губернатором, областным. И,
действительно, разошелся по всей области.

Перечислить всех гостей невозможно. У нас побывали,
я считаю, самые лучшие писатели, публицисты, мыслители,
многих из которых я назвал бы духовными вождями сопротивления.
Лучшие и по таланту, и по отношению к России. Число тех,
кого приглашали в Иркутск, перевалило за сотню. Это не
считая, конечно, музыкальных коллективов. А у нас выступали
и Санкт-Петербургская хоровая капелла под управлением
В.А. Чернушенко, и Кубанский казачий хор, и хор Владимира
Минина, и Омский народный хор, и хор Московского Свято-Данилова монастыря…
И не по разу приглашали замечательных исполнительниц
русских народных песен и романсов Евгению Смольянинову
и Татьяну Петрову. Первые выступления и концерты ограничивались
только Иркутском, затем — Ангарск, Шелехов, Усолье, затем
— Саянск, Братск, Качуг, Усть-Уда… Для областного комитета
по культуре это всякий раз испытание: заявки отовсюду,
отказать трудно, но и удовлетворить все невозможно.

Надо сказать, что праздник наш давно вышел за рамки
фестиваля, где с одной стороны — исполнители, с другой
— слушатели. К этим Дням, то есть Дням русской духовности
и культуры, приурочивается открытие новых музеев, библиотек,
Домов народного творчества.

— Подобные фестивали требуют значительных средств, затраты сил и
энергии. Помогают ли в организации и проведении
«Дней духовности» властные структуры, православная церковь?

— Епархия и лично владыка наш архиепископ Иркутский и Ангарский
Вадим принимают непосредственное участие в празднике.
Он и начинается с крестного хода и колокольного звона.
Не однажды владыка выступал в аудиториях не только
с пастырским напутствием, но и со своими глубокими размышлениями.
В 1999-м, в юбилейный пушкинский год, в зале педагогического
университета он сказал прекрасное слово о поэте. Так
оно было кстати из его уст и произвело сильное впечатление
и на гостей, и на аудиторию.

Ну, а без постоянной поддержки Б.А. Говорина праздник
наш далеко бы (12 лет!) «не уехал». Бывали случаи (один
из них — 1998 год, год знаменитого дефолта), когда тратить
деньги, и немалые, на какое-то мифическое «Сияние»
представлялось не только нецелесообразным, но и опасным.
Но и тогда губернатор не оборвал наш фестиваль. Он не
только деньги давал, но и гостей всякий раз принимал,
знал многих лично, бывал на выступлениях и концертах.
Это дорогого стоит, дороже денег.

Не можем пожаловаться мы и на отношение к празднику
мэра города Иркутска В.В. Якубовского. Ведь часть гостей
приглашает город, часть мероприятий организует он, и
от этого «Сияние» становится только ярче и интересней.

— Кто будет приглашен на праздник в этом году?

— Окончательный состав участников, как всегда, формируется
только в последний месяц. Но предварительный список
есть. Дали согласие участвовать в 12-х «днях» главные
редакторы журналов «Наш современник» и «Москва» Станислав
Куняев и Леонид Бородин, поэты Геннадий Иванов, Мария
Аввакумова и Николай Зиновьев, театральный и литературный
критик, перо острое, умное и беспощадное ко всякого
рода грязным забавам в искусстве, Капитолина Кокщенева,
будет Владимир Крупин, привезет свою фотовыставку Аркадий
Елфимов, основатель фонда «Возрождение Тобольска» и
издатель замечательного альманаха «Тобольск и вся Сибирь».

Кроме того, Зоран Костич, талантливый сербский поэт и
патриот, и Алексей Захарович Ванин, друг Шукшина, актер,
исполнитель ролей, написанных Василием Макаровичем специально
для него. Последних двоих (а их будет больше) пригласил
Центр русской культуры, которым руководит теперь Михаил
Корнев, главный режиссер театра народной драмы. Что
касается музыкальной части, это будет программа,
посвященная 60-летию Победы.

— Валентин Григорьевич, в разговоре о русской духовности просто
невозможно обойти тему православия. Вы верующий человек?

— Я принял обряд крещения уже взрослым человеком, в
1980 году, в юбилейный год Куликовской битвы. К этому
времени я осознал окончательно: быть русским — значит
быть православным. Мы много тогда ездили по России —
по монастырям, полям битв, былым писательским усадьбам.
Мы — это Владимир Крупин, известный прозаик, ученый
Фатей Шипунов и кинорежиссеры Ренита и Юрий Григорьевы.
Не однажды бывали в Оптиной Пустыни, тогда еще разрушенной,
в Сергиевой лавре, в Ферапонтовом монастыре. Способствовало
этому знакомство, довольно близкое, с архиепископом Питиримом,
замечательным человеком и молитвенником, с батюшками,
отцом Николаем и отцом Иосифом из старинного Ельца,
где я и принял крещение.

Не могу похвалиться, что я истово верующий, но верующий
искренне и, думаю, глубоко.

— Позвольте в заключение задать вопрос о
вашем творчестве. Тем более что оно неразрывно связано с
затронутой нами темой русской духовности. Ваша новая повесть
«Дочь Ивана, мать Ивана» вызвала весьма неоднозначную реакцию
критики. Так на сайте Ozon.ru некий Владимир Иткин, восхищаясь
литературными достоинствами романа и используя в качестве
эпитетов такие выражения, как «звериная мощь», «жестоковыйные,
болезненно красивые, завораживающие усложненным синтаксисом
предложения», называет вас, в конце концов, «злым демоном» и
сатаной в русской литературе, а саму книгу сатанинской. Как вы к
подобным оценкам относитесь?

— Естественная реакция: ругают — значит затронуло. К
сатане, прости Господи, определяют — значит, не могут
без него обходиться. Имеют к нему предрасположение.
А уж меня увольте, я с такими авторитетами не знаюсь.

Есть, конечно, в моей повести и недостатки, и есть за
что критиковать. Но есть и искренность, есть боль за
Россию, да такая, какую и не представить критикам демонического
толка. Есть русский язык, который большинством молодых
литераторов уже потерян.