Иван Пуляев – тот или не тот?

В романе «Алтын-Толобас» Бориса Акунина историк Николас Фандорин приезжает из Лондона в Мос­кву, чтобы найти вторую половинку завещания своего предка Корнелиуса фон Дорна. Не из корысти, а из-за «невыразимого, пьянящего чувства, когда из густой тьмы безвозвратно ушедшего времени вдруг начинают просеиваться тонкие светоносные нити». И сегодня некоторые иркутяне, обращающиеся в Государственный архив Иркутской области, испытывают то же самое ошеломительное чувство – когда получают на руки результат работы историков, когда видят каждое звено цепочки под названием «род». 

То, что яростно не приветствовалось в советские годы, стало актуальным и даже модным сейчас. В дворянских семьях генеалогические древа были традицией, крестьяне и купцы просто знали своих предков, но революция эту тенденцию вычистила. Как говорят работники архива, в советское время люди не интересовались своими предками, о чём свидетельствуют и статистика, и записи в журналах архива. Интерес к своим корням, к генеалогии возник уже в постсоветское время. Одна из причин – люди перестали бояться. А раньше было много страхов – вдруг найдёшь среди предков участников белого движения или раскулаченных? Так что архивом в советское время больше пользовались историки. 

– Первые генеалогические запросы появились в 1995–1998 годах, – вспоминает Елена Ильина, начальник отдела публикаций и использования документов. – С тех пор механизм нашей работы мало изменился: люди приходят на консультацию, рассказывают всё, что знают о своих предках, и для нас это главные отправные точки для работы, опираясь на которые мы и начинаем искать сведения в архивных документах. Для нас имеет значение всё: зажиточные были крестьяне или бедные, участвовали в войне или нет, если были переселенцами, то откуда и когда приехали. Поскольку у многих иркутян предки были из деревень, то для нас крайне важно название деревни, чтобы сориентироваться, к приходу какой церкви она относилась. Обычно родословную полностью составить трудно, ведь у нас содержится только часть документов. Для иркутян и жителей области мы можем открыть сведения лишь о какой-то части жизни их предков в Сибири – начиная с конца XVII века, с того момента, как они здесь отметились заключением брака или рождением детей. По некоторым запросам нам удалось восстановить на бумаге крепкие крестьянские семьи, которые селились в Иркутской губернии в период с конца XVIII до 20-х годов XX века. 

Главные помощники в этом деле – метрические церковные книги. Они делились на три части – родившиеся, бракосочетавшиеся и умершие, причина смерти тоже указывалась. Самая ранняя датируется 1727 годом, велись они вплоть до 1920 года. В 1918 году в России была введена всеобщая система регистрации, но до Сибири она дошла на два года позднее. И долгое время, почти сто лет, ЗАГС метрические книги хранил у себя, не так давно они были переданы в Государственный архив Иркутской области. 

В дальнейшем органы ЗАГСа планируют передать в архив и документы советского периода. Метричес­кие книги вели в двух экземплярах – один оставался в церкви, а второй отправлялся в духовную консисторию – своеобразную канцелярию дореволюционной эпохи. В 1920 году, когда был образован Государственный центральный архив Иркутской области, ему был полностью передан архив духовной консистории. А церковные метрические книги перешли в архивы ЗАГСа. Они сохранились не в полном комплекте, например, не всегда священнослужители отправляли их в духовную консисторию, не всегда они доезжали до пункта назначения – из-за огромных сибирских расстояний. Уже в годы перепутий и разрухи метрические книги порой сжигали, не понимая их значимости для истории страны и краеведения. А если какой-то год или два выбиваются из непрерывного цикла, восстановить цепочку уже труднее. Ещё одна сложность: в сёлах раньше было две-три фамилии – Пуляевы, Копыловы, а детей называли строго по святкам. Понятно, что среди даже двух Иванов Пуляевых легко выбрать «не того» Ивана, тем более что отчества раньше не записывали. 

Отдельная строка – инородцы, хотя называть инородцами бурят, испокон веку живущих на этой земле, как-то странно. Но с точки зрения православной религии буряты были как раз инородцами, ведь своих детей они не крестили и по всем документам считались именно инородцами. Так же, как и евреи какое-то время. Но с евреями намного проще – их метрические книги были переданы в архив Иркутской си­нагогой. Бурят же должны были записывать инородные ведомства, однако вели они эти книги отнюдь не скрупулёзно, хотя были обязаны это делать. Так что у бурят род легче всего бывает восстановить с 1920 года – когда в ЗАГСах записывали уже всех родившихся, а крещение вышло из разряда обязательных процедур. Но, тем не менее, в иркутский архив порой приходят буряты и просят помочь им. Часто мотив звучит следующий: шаман сказал, шесть поколений предков нужно восстановить. А что шаман сказал – бурят сделал. 

Генеалогические запросы удовлетворяют на платной основе. Стоимость зависит от трудозатрат, от количества просмотренных дел. 

В среднем стоимость запроса составляет 5-6 тысяч рублей. Цены бывают и ниже и выше. Нельзя не отметить, что с 2003 года расценки не менялись. Запросы приходят как из Иркутской области, так и разных регионов страны и даже из-за рубежа – из Израиля, Германии, Австрии, Америки. Сегодня сотрудники иркутского архива выполняют около 100 генеалогических запросов в год. Занимаются этим специалисты отдела публикаций и использования документов. Каждому для составления родословной одной семьи необходимо поднять около 30–40 дел. Люди при записях в метрических книгах порой ошибались, и эти ошибки нужно увидеть. Иркутяне могут и самостоятельно поработать в читальном зале, но возможности его тоже ограничены. Постепенно сокровища из своих фондохранилищ Госархив сканирует, переводит в электронный формат, но это работа долгая, на годы.

Отыграть назад дом 

Метрические книги – главные источники информации

Историк Алексей Гаращенко, долгое время проработавший в центре сохранения наследия, сегодня вспоминает, как в ЦСН обратился мужчина с просьбой доказать право собственности на дом. Это было в середине 90-х годов прошлого века:

– Мужчина наверняка знал, что дом по адресу: Степана Разина, 5, принадлежал его дедушке и бабушке. Мы взялись за ту работу, хотя это первый случай, когда к нам обращались с подобной просьбой. И нашли в Госархиве документ о строительстве этого дома, а в БТИ было дело, как на каждое городское строение. Действительно, до революции дом принадлежал этой семье. Затем его муниципализировали, владельцев потеснили, оставив им всего одну комнатку. Сам мужчина жил в этом доме в 1950-е годы, прекрасно его помнит. Он вырос и поставил перед собой задачу доказать, что дом принадлежал его семье. Просто было такое желание и были деньги на его осуществление. Я пытался его переубедить: «Даже если вы докажете право собственности на основании родства, назад дом вряд ли отыграете». Но тот упорствовал: «А я попробую». Мы нашли доказательства, подтвердили всё документально, выдали справку, передали ему. Насколько мне известно, в дальнейшем он судился с компанией, что снесла этот дом, отсудил его и им же продал, а затем уехал из Иркутска.

Но самым удивительным для Алексея Гаращенко в этом прецеденте был не сам факт доказательства права собственности, а бумаги, обнаруженные во время поисков. В архивном деле в БТИ каким-то образом сохранилось несколько записок-доносов на бабушку этого человека. Это было время, когда дети отрекались от родителей со словами: «Они богатые, живут на нетрудовые доходы». Но добрые соседи считали нужным доложить в определённые органы: «Дети отказались от матери, а вечером и ночью они всё равно к ней приходят».

– Поразительная вещь, жалею, что не догадался переписать текст, потому что это был шедевр искусства доносительства, – вспоминает Алексей Гаращенко. – Жуть и страх того времени вполне отобразились в таких подмётных письмах. И сегодня трудно вполне осознать, как дети боялись прийти к родителям из страха доноса. 

Это был первый случай в Иркутске восстановления генеалогичес­кой нити, связанный именно с собственностью. С другой стороны, если прецедент создать, то права на своё дореволюционное имущество будут требовать многие. Но в ряде государств такой закон существует, например в странах Прибалтики. 

В подобной ситуации оказалась советская актриса Вия Артмане, проживавшая в Риге. В результате неонационализации у прославленной артистки отобрали дом, в котором она прожила всю жизнь, и Артмане умерла в нищете. Поэтому закон о возврате былой собственности представляется не вполне гуманным с точки зрения людей, живущих ныне. 

Когда в роду шляхтичи Сперанские

Исторический раритет: запись о венчании Колчака

Но это лишь частный случай, потому что чаще всего люди ищут своих предков не ради какой-то потенциальной выгоды, просто возникает такая внутренняя потребность. В Иркутске в 2000 году была создана городская общественная организация «Родословие». Инициатором и первым председателем её стал Станислав Гурулёв, кандидат геолого-минералогических наук, известный краевед, специалист в области топонимики. Позже к нему присоединились Марина Новосёлова, кандидат геолого-минералогических наук, опытный исследователь персоналий польской ссылки в Сибири, архивариус польского общества «Огниво», и Татьяна Сергеева, преподаватель филологического факультета ИГПУ, занимавшаяся происхож­дением сибирских фамилий. 

Сегодня в обществе более 50 официальных членов, среди которых родословы из Заларинского, Усольского и Слюдянского районов, городов Ангарска, Усть-Кута, Слюдянки, Черемхова, а также Красноярска и Мос­квы. Периодически проходят стационарные и выездные заседания «Родословия», даются мастер-классы «Как составлять родословную». За консультацией может обратиться любой желающий и дальше уже самостоятельно продолжить поиски своих предков. 

В городе Саянске есть клуб «Поиск. Моя родословная», занимающийся вопросами родословия, его члены собираются раз в месяц. 

С «Конкурентом» своей историей поделилась Маргарита Тавер, в девичестве Кудрявцева. Родом она из Ярославля, но уже более 30 лет живёт в Саянске.

– Семьи ведь все разные. И по маминой линии у нас было принято хранить письма и старые документы, фотографии. Моя старшая сес­т­ра – художник, она работала директором музея, активно занималась краеведением, всегда много ездила. Она буквально всё записывает и фотографирует. Наш дед тоже был художником, учиться в Строгановское училище его послал управляющий графа Шереметьева. В доме управляющего сейчас музей, и мы с сестрой побывали там, где наш дед ходил. А когда ездили на историческую родину, нам удалось даже найти заброшенную церковь, которую расписывал дед. Он умер от тифа в 1917 году, но письма его живы. По папиной линии много сведений мы получили от нашей тёти. Она очень гордилась своими предками (Писаревские, Сперанские) и часто рассказывала о родне, причём помнила очень многое. А вот документы там не хранились. Ну и много священников было в роду, в 1930-е годы они были репрессированы, сосланы, расстреляны, и говорить об этом было не принято, многое оказалось покрыто тайной. Так, просто из любопытства, мы начали искать материалы, увлеклись этим делом, со временем стал очень помогать Интернет. Кстати, форум Ярославского историко-родословного общества – один из самых лучших в стране. На московских форумах многое закрыто, а вот на ярославском все охотно делятся материалами, мы многое взяли оттуда, не надо было идти в архивы. 

Старшая сестра Маргариты Тавер часто бывает в старых русских церквях, во многих сохранились исповедальные книги, разные другие документы. Что же удалось найти двум сёстрам во время своих поис­ков?

– Ветвь Писаревских нам с сес­т­рой удалось докопать до 1800-х годов. Все они были истовые священники. Всех убили, у одного даже церковные книги на спине сожгли, а он не отрёкся от веры. По линии Сперанских мы до 1552 года докопали. Это были  выходцы из Польши – Головко-Улазовские, естественно, 

графья. Но Михаил Сперанский, общественный деятель эпохи Александра I, нам не родня. Когда наши польские графья Сперанские, Улазовские, шляхтичи, имели поместья, Миша Сперанский был ещё ребёнком, а родился он, как известно, в семье священников. Но и наша родня не оплошала: Георгий Сперанский – детский врач, Николай Сперанский – филолог. Такие разные судьбы… Всё это я узнала в процессе работы над родословной. В войну они к нам приезжали в Ярославль в эвакуацию. А по линии мужа у нас были киевские евреи, но бабушку, дедушку, тёток, дядьёв и вообще всех просто собрали, погнали и убили в Бабьем Яру. 

Ключевым интересным моментом в своих поисках Маргарита Тавер считает момент выхода на ярославский форум, где были выложены церковные документы. Именно там с указанием конкретных дат и были найдены предки. Информация была в таком виде:

«ГАЯО, ф. 230, оп. 2, д. 4532, клировые ведомости, Пошехонский уезд, 1900 г. с. Ягорба.

«Священник Павел Аникитин Писаревский, 70 л., родился в с. Яне Мологского уезда, сын диакона; по окончании курса в Ярославской духовной семинарии уволен с аттестатом 2-го разряда. В 1856 г. 1 апреля определён во священника к Никольской……… должность законоучителя Ягорбской земской школы. 

В 1898 г. мая 27 дня по преклонности лет уволен за штат. Вдов. Приписка: 22 марта 1900 г. награждён фиолетовой скуфьёю».

Конечно, в таком деле, как составление родословной, требуется большое терпение. Маргарита Тавер даёт свои советы по поиску предков: 

– Нужно непрерывно расспрашивать стариков, причём записывать на диктофон, а потом уже изу­чать. Хорошо и родственников просить писать воспоминания или просто проговаривать их вслух. Здесь нельзя упустить никакую мелочь: полезно записывать, кто кем работал, где служил, чем болел и т.д.­

­Очень помогают книги по краеведению, обычно они издаются крохотным тиражом, но в библиотеках их найти можно. По военнослужащим можно делать запросы в местные военкоматы (по месту призыва), не все отвечают быстро, но отвечают, причём бес­платно: где служил, какие награды имел и т.д. Сегодня очень помогает Интернет, много сведений есть на специальных сайтах, есть специальные программы, помогающие составлять родословные. Кроме того, в Интернете имеются списки военнопленных, списки пропавших без вести, списки захороненных в братских могилах, но часто без года рождения. В нашем городе волонтёры из некоммерческого партнёрства «Саянцы-ру» помогают тем, кто не пользуется Интернетом. А я, например, одному человеку нашла, где же всё-таки воевал его отец, пропавший без вести, а также чем он был награждён и даже описание подвига. Его эмоции в тот момент, когда я всё это распечатала и ему вручила, не описать! Я очень уважительно отношусь к тем, кто хочет знать, что было раньше, даже если это было всего 20 лет назад. Очень интересно поступает в этом плане одна моя знакомая. Она провела большое исследование, сделала альбом, а затем начала делать такие альбомы для отдельных ветвей своего рода. Приложит общее генеалогическое дерево, вложит фотографии, использует заметки, например, из газет, сделает копию каких-нибудь награждений, немного сама напишет, и получается отличный подарок для молодой семьи. И у молодёжи таким образом возникает желание продолжить поиски.