«Из двух мужчин в тёмном вот он – библиотекарь, а я – просто журналист», – сказал на встрече Константин Мильчин. Российский издатель и публицист, программный директор Международного московского открытого книжного фестиваля, член экспертного совета Международной ярмарки интеллектуальной литературы «Non/fiction», один из соучредителей московского книжного магазина «Фаланстер» Борис Куприянов и представитель известной династии книгоиздателей, редактор отдела культуры журнала «Русский репортёр» Константин Мильчин приехали в Иркутск в рамках социального проекта «Пространство Библио». Встречи были организованы в рамках Года литературы фондом Олега Дерипаски «Вольное дело», компанией Еn+ при поддержке группы компаний «ЕвроСибЭнерго» и ОАО «Иркутскэнерго», а также редколлегии социального проекта «Библиотека «Добрый свет».

Издательство «Востсибкнига» в этом проекте организует встречи со специалистами в области книгоиздания и библиотечного дела. Борис Куприянов и Константин Мильчин провели в Иркутске несколько дней, выступили перед студентами и преподавателями ИГУ, в Гуманитарном центре-библиотеке имени семьи Полевых и «Молчановке». «Это одна из лучших библиотек страны, поверьте мне, я уж их видел много», – сказал Борис Куприянов после экскурсии по «Молчановке». Он с сожалением отметил, что ни одна библиотека из Иркутской области не сумела победить в конкурсе «Пространство Библио» фонда «Вольное дело» Олега Дерипаски. «Это нас серьёзно расстроило, потому что нам кажется, что именно в Иркутске есть потенциал», – сказал Куприянов.  

«Чтение всё-таки не элитарная вещь»

У человека, читающего мало, нет никаких особых симптомов, это не болезнь. Действительно, месяц и год без книги, наверное, не скажутся на доходах, и дети не станут любить меньше ничего не читающих родителей. И знакомые скорее отметят ваши пыльные ботинки, чем изумятся, что вы не прочитали последнего победителя «Букера». Тогда зачем действительно это нужно? 

– Зачем нужна книга?

Борис Куприянов: Есть масса красивых слов, что такое чтение. Я скажу самое главное. Зачем человек должен читать? Медленное чтение, взаимодействие с книгой, работа над книгой – это единственный способ научения аналитическому мышлению, критическому мышлению. Это единственный способ научения анализу жизни. Другого нет. Можно жить вообще без анализа, чистой рефлексией, как инфузория: её колют, она отскакивает. В современных СМИ нет уже аналитики. Там есть только вспышка-событие, реакция на неё, которая тоже является событием. Упал «Боинг» – событие, хоп-хоп-хоп, через три недели это уже не событие, теперь у нас землетрясение… Если человек хочет быть полноценным участником жизни, развиваться и интеллектуально совершенствоваться, он должен обладать некоторыми аналитическими и критическими способностями. Лучшего способа, чем чтение, нет. Можно долго сидеть перед рекой и анализировать, как плывёт рыба. Но чтение быстрее, и проще, и выше уровнем. А так – вэлком, есть телевизор, есть рэп… Вопрос в том, где человек в дальнейшем хочет оказаться. 

– Верно утверждение, что традиция вдумчивого чтения закладывается в семье?

– Конечно. Я читал детям рассказы, читаю и сейчас. У меня большая линейка детей, старшей 23 года, младшей 2,5 года, ещё сын посередине. Но есть такая стандартная кривая чтения. Если в семье активно работают с чтением, то дети очень серьёзно читают в возрасте до 9-10 лет. После этого, что называется, «сносятся с катушек» и перестают читать вовсе. Это во всём мире так. Если заложен какой-то потенциал, они начинают читать самостоятельно с 13-14 лет. Я очень жестоко отношусь к своему сыну, заставляю его читать по часу в день, отбираю у него все гаджеты, запираю его в комнату фактически. Меня скоро к Астахову поведут. Ну, вот пока он читает через силу. Но на самом деле надо привить навык, дать понять, зачем это нужно, и на следующем этапе человек начинает читать сам. Конечно, семейная ситуация очень важна. Но не всегда мы можем гарантировать, что те вещи, которые заложены в детстве, на 100% аукнутся. Многое зависит от самого человека. Самое главное, что во многих поколениях в семьях не закладывались эти вещи. А чтение всё-таки не элитарная вещь, а всеобщая. 

Константин Мильчин: Есть такое американское исследование: специалисты пытались понять, почему в малообеспеченных семьях обычно поколение за поколением сохраняется статус нищеты. А в богатых семьях часто и успех, и богатство сохраняются за наследниками в нескольких поколениях. В 1970-х годах грешили на генетику, потом выяснили, что с генетикой ничего не связано. Оказалось, что в семьях, где есть возможность с детьми постоянно заниматься, читать с раннего детства, у ребёнка больше шансов дальше жить достойно. Понимаете, в чём дело: у меня никогда не было варианта – читать или не читать. Я всю жизнь жил в мире книг. Я просто думаю, что маленькому человеку, ребёнку нужно найти такую книжку, которая бы ему понравилась. Нужно потратить на это время. Мне кажется, если человек не читает, это значит, что не потрудились найти ему такую книгу в детстве, с которой бы он начал. В основе приучения к книге лежит поиск той самой книги, которая создана именно для этого читателя. 

Борис Куприянов: Тут ещё такой аспект. У меня бабушка старорежимная, очень традиционная, она работала библиотекарем. И она считала, что в детстве в 10-11 лет я должен был читать Диккенса. Я его тогда возненавидел. Начал открывать его только сейчас и понимаю, какую ценность я утратил, потому что по долгу службы я часто бываю в Лондоне и хожу по этим улицам, которые просто пропитаны духом Диккенса. Это с одной стороны, а с другой – я несколько лет назад искал способ, как рассказать ребёнку о войне. Полтора года назад он прочёл «Мальчика в полосатой пижаме». Это сняло с меня большую работу по объяснению, что такое война. Это я к тому, что чтение иногда сильно упрощает жизнь родителей. 

Константин Мильчин: Мне мама на ночь читала «Мастера и Маргариту», «Мёртвые души», включая второй том, «Москва-Петушки», «Записки Пиквикского клуба». С тех пор я вырос такой (смеётся).

«Стокгольмский синдром» библиотекаря

Споры о современной библиотеке – это увлекательно… и наскучило. С одной стороны – толпы креативщиков, которые готовы расписать библиотеку под офис Гугла и заставить всех кататься на роликах, читая по ролям «Колобка». С другой – чопорные библиотекарши, жрицы этого «святого» места, рядом с которыми хочется стать чуть ниже, на полтона убавить голос и выйти вон… на пиратские  библиотеки в Интернете. Библиотека мечты – где-то посередине. И её нигде пока нет. Несколько тезисов на эту тему от Бориса Куприянова позволяют глубже взглянуть на проблему. 

В библиотеке человек должен знакомиться с чтением как с интеллектуальной аналитической практикой, считает Борис Куприянов. «Мы говорим о медленном чтении, – сказал он. – Не просто о досуговом чтении, а о том чтении, которое является интеллектуальной работой. Хотя досуговая составляющая остаётся в библиотечных уставах, основных законах, и никто её, конечно, не отменял». 

– Сейчас всё сложнее и сложнее рассказывать людям о книгах, всё сложнее объяснять, зачем они нужны, – говорит он. – К сожалению, в России эта ситуация ещё более яркая, чем в ближайшем, да и не в ближайшем зарубежье. Понятно, что Китае, где каждый год строится столько библиотек, сколько не строится во всём остальном мире, никому в голову не приходит задаваться вопросом, нужна ли библиотека, имеет ли смысл чтение на бумажных носителях и так далее.  К несчастью, в России мы сталкиваемся со странным мнением. Мы как-то говорили с Александром Ивановичем Вислым, директором Ленинской библиотеки. Он высказал тезис, что постоянно нужно спорить с людьми, которые говорят, что в Интернете всё есть, которые приходят домой и читают книги в электронном виде. Я озвучил мнение, что, приходя домой, как раз эти люди, скорее всего, не читают вовсе. Дело в том, что дихотомия «электронные-бумажные» давно уже в мире пережита, никто на эту тему особенно не спорит. Мы говорим о практике чтения, о его видах. Самое главное – чтобы человек читал, а на чём он читает – на глиняных табличках, на айпаде или бумаге – не так принципиально. 

По мнению Бориса Куприянова, библиотека призвана сохранять не каталоги, а «ту великую практику, которая сопровождает человечество на протяжении семи тысяч лет» – чтение. А как раз с этим сложно. «В Москве был очень интересный эксперимент: один из самых известных хед-хантеров страны Алёна Владимирская проводила опрос среди библиотекарей и выясняла, что бывает с людьми, которые попадают в библиотеку, – рассказал издатель. – Результат был просто страшный, мы старались его нигде не печатать и не публиковать. Молодой человек, попадая в библиотеку, чаще всего приходит туда с миссией, с целью изменения мира – приближения культуры к людям. С благими, очень романтическими часто намерениями. Через год от этого не остаётся и следа. 70% людей, дауншифтеры, которые пришли в библиотеки часто с более качественной работы, чтобы делать культурные проекты для людей, уходят. Из 30% остающихся процентов пять выбирают карьерную историю и тоже забывают о своей миссии. Остальные 25% обменивают свою миссию на традиционность и становятся ещё большими консерваторами, чем те, кто работал там всегда. Это фактически «стокгольмский синдром». По мнению Куприянова, библиотекам пора воспринимать читателя как партнёра. Библиотека должна стать тем местом, где производится экспертиза, качественный анализ литературы, поскольку в стране тяжело с критикой. 

– Самый главный критерий проф-пригодности библиотекаря… (сейчас скажу вещь, и вы меня все возненавидите, но я быстро бегаю, если что),  – сказал Куприянов. – Самый главный критерий – это не умение делать качественные библиографические сборники, а общая культура, любовь к книгам и знание литературы. Если человек назубок знает библиотечное дело, но не любит книги и читателей – он профнепригоден. Это принципиально важно. Будете ли вы доверять пилоту, который терпеть не может летать? Библиотека должна выходить из себя в прямом и переносном смысле. Выходить из своих стен, предлагать новые практики, новые отношения. Простите меня, я нарушаю все уставы – библиотека не является досуговым учреждением. Это место просвещения. Если на пути просвещения вы сталкиваетесь с театром, музыкой, балетом, кино, социальным сообществом – ничто не мешает работать с ними. Если вы сталкиваетесь со всем тем же самым, но это не служит идее просвещения, то, наверное, этим стоит заниматься другим учреждениям культуры. 

Как составлять свою карту

Сегодня мы находимся в литературном океане, где каждый движется так, как ему хватает умения и знаний. Литературная критика как жанр находится в упадке, а мощный советский стимул «прочитать запретное» исчез как факт. Читать можно всё, и в этом главная беда. Что выбрать? Вопрос тяжёлый. Основные точки поиска обрисовал Константин Мильчин. Конечно, он обращался в первую очередь к библиотекарям, которых призывал стать экспертами на рынке книжных новинок для читателей. Но что-то подсказывает, что за свою «литературную карту» каждому придётся отвечать самому.

– Ещё в 90-х годах, как ни странно, пресса давала довольно объективную картину книжных новинок, – рассказал Мильчин. – Сейчас в СМИ есть какие-то книжные рецензии, но это «правила пацанского приличия» требуют, чтобы было. Вместе с действительно читаемыми жанрами надо ещё поставить «про книжки». Рецензии становятся всё короче и короче, причём это касается как больших рецензий в толстых журналах неакадемического литературоведения, так и рецензий в ежедневных и еженедельных журналах. В 1990-е годы в газете «Сегодня» Андрей Семёнович Немзер писал рецензии как минимум на половину газетного листа. Сегодня в толстых журналах – пара страниц, а в периодике если уж есть что-то про книжки, то максимум на три тысячи знаков. Значит, скоро толстые журналы перейдут на формат твита, а периодика – на формат смайлика. Это будет очень информативная рецензия, тем более что смайлов всё больше и больше. 

Где брать информацию о книжных новинках? Константин Мильчин предложил просматривать сразу несколько уровней. Самый первый уровень – это собственно издательства и писатели. У всех есть сайты, блоги. «Есть такой американский писатель Кристофер Мур, в Фейсбуке он выложил обложку своего последнего романа, переведённого на русский язык, – рассказал Мильчин. – И было очень забавно читать, как его американские друзья и поклонники комментируют эту обложку словами: «Kharasho, drug!», идёт безумная дискуссия. Кто-то заявил, что по-русски «Мур» – это «Мир», ему возражают: «МУР» – это «Moscow police department», нет – «мур» говорят русские кошки. Будете давать читателям книжку Кристофера Мура, расскажете эту историю, всем станет веселее». Мильчин советует просматривать сайты и блоги издательств, как крупных, так и помельче, чтобы быть в курсе книжных новинок. По возможности, и зарубежных. Понятно, что группа «АСТ», которая в лучшие годы выпускала 800 наименований в месяц, включая книжки о шитье варежек, сканворды и судоку, в продвижение выдаст ограниченное количество книг. И даже просматривая рассылки и сайты, читатель рискует не увидеть книги, которые не отмечены магическим словом «продвижение», но со склада в магазин отгружены. Но в курсе быть всё равно полезно. Полезно просматривать раз в две недели, раз в месяц сайты крупнейших московских книжных магазинов, таких как «Москва», «Библио-глобус», «Московский дом книги», а также интернет-магазины. 

– Можно составить список важнейших для вас авторов, заглядывать в их аккаунты, включить их в список своих друзей в соцсетях, – говорит Мильчин. – Если этот автор не автор российских женских детективов и не Стивен Кинг, то у него книжки выходят не раз в месяц, а раз в год примерно. Но авторы выкладывают свои интервью, это тоже интересно. Кто-то, как Захар Прилепин, пишет рецензии на своих коллег и друганов. Это очень интересно – составить свою литературную карту отношения к писателю.  

Не советует обходить вниманием Мильчин и рейтинги продаж, к примеру на «Амазоне». Причём стоит просматривать списки продаж американского, немецкого, французского «Амазона». «Это безумно интересно, – делится опытом Мильчин. – Помню, как-то по заказу «Большого города» я составил рейтинг 30 стран мира – что где читают. Больше всего меня поразил венесуэльский книжный рынок, я переводил с помощью гугл-транслейтера с незнакомого мне испанского. В тексте дословно говорилось: как странно, что на этой неделе самой продаваемой книгой в Венесуэле не стала «Сто лет одиночества». Книга вышла 30 лет назад, но по-прежнему каждый день у них это вечный бестселлер. Но в ту несчастную неделю лидером стала книга про танцы!» Добросовестный читатель знакомится с рецензиями на книги в журналах, газетах, по радио и телевизору, в Интернете, хотя большинство из них мало чем радуют. «Есть и довольно странное движение литературных блогеров, с точки зрения профессионального критика это штрейкбрехеры, – смеётся Мильчин. – То, что у нас профессия, у них, видите ли, хобби». 

Константин Мильчин: «У меня никогда не было варианта – читать или не читать.
Я всю жизнь жил в мире книг»

Особенно тщательно сотрудник «Русского репортёра» Мильчин посоветовал относиться к книжным премиям. «Первое, что надо понять про книжные премии, – следить нужно не столько за победителями, сколько за шорт-листами, иногда – за лонг-листами. «Победитель Букеровской премии – это, конечно, важно. Но шорт-лист интереснее», – считает эксперт.

– Каков механизм литературной премии? – рассуждает он. – Как обратить внимание на литературное произведение? Есть три вещи, на которые люди реагируют: секс, деньги и смерть. Убивать писателя всякий раз, когда у него вышла книжка, негуманно, а главное – одноразово. Но понятно, что, когда писатель умирает, все его неудачные книжки становятся удачными, а проклятия в его адрес стираются. С сексом тоже не получается, потому что писатель в России – это асексуальный пожилой мужчина. Красавчиков вроде Прилепина крайне мало, хотя они появляются. Остаются деньги. Вот этот акт разовой передачи неизвестно кому неизвестно за что денег сразу привлекает внимание, потому что возникает вопрос: «Почему не мне?!» Поэтому Нобелевская премия всегда будет великой, сумма-то с шестью нулями, а если в шведских кронах – то с семью нулями! Ну почему не мне? И каждый год, когда вручается Нобелевская премия, все говорят: «Ну это же не за литературные достоинства вручили, это же за что-нибудь другое… Это потому, что он преследуемый, или потому, что он вообще женщина, а не он. Он – это она!» Первая литературная премия, о которой сохранилось письменное свидетельство, – это, видимо, никогда не имевший место, но описанный поединок между Гомером и Гесиодом. Они выступали перед древнегреческими пастухами и были так прекрасны, что пастухи, умнейшие люди мира, не могли понять, кто лучше. Но победил в итоге Гесиод, потому что он воспевал мирный труд, а Гомер – войну. Ещё 2800 лет назад премии вручали не за литературные достоинства, а за борьбу за мир! 

По мнению Константина Мильчина, Нобелевская премия необъективна, но в этом и заключается её объективность. «Она вручается не за конкретное произведение конкретного автора, она, пользуясь славой людей, раздающих миллионы, обращает наше внимание на тенденцию, тренд, литературную стратегию, на страну, – говорит он. – Три года назад была вручена, к примеру, премия китайскому писателю Мо Яню. Это замечательный писатель, но когда ему вручают премию, то обращают внимание на целую китайскую литературу, которую мы мало знаем. Элис Монро, получившая премию в позапрошлом году, пишет только про женщин Онтарио. Она верна на протяжении всей своей жизни теме, жанру и местности. Посмотрите на это! Может быть, если вы всю жизнь будете писать про свой город, регион в своём жанре, то вам дадут миллион. Это очень важная история для России. Российская литературная карта похожа на контурную – она вся белая, и на ней есть только несколько пятен. Все пишут про Москву, питерские пишут про Питер, есть Алексей Иванов, который пишет про Пермь, есть Вася Авченко, который пишет про Владивосток. Иркутска на литературной карте не так много, а хотелось бы больше. У нас все бросаются писать про Москву или про какую-то условную провинцию». 

«Когда вы используете премии как источник информации о новинках, нужно помнить об особенностях каждой из премий», – заметил Мильчин. Большая пятёрка национальных премий – «Букер», «Большая книга», питерский «Национальный бестселлер», «Нос» фонда Прохорова и довольно консервативная премия «Ясная поляна», вручаемая музеем в Ясной Поляне, – все они очень разные. И у всех свои задачи. «Чего России, как мне кажется, не хватает, так это отраслевых премий, жанровых, – сказал Мильчин. – Есть детская премия, есть очень узкоспециальные фантастические премии, но у нас нет детективной премии, премии за юмористическую литературу… Дело в том, что специальная премия может создать литературу. Когда появилась премия «Просветитель» фонда «Династия», у нас ещё не было литературы нон-фикшн. За те 5-6 лет, что существует премия, сам жанр русского нон-фикшн появился вместе с премией. И это стоит развивать». 

Источник: http://supreme2.ru/