Цыган испортил земельный вопрос
Два табора поссорились из-за одного участка земли
О жилищных проблемах цыган-котляров, живущих в Иркутске в посёлке Кирова, наша газета писала в начале лета («Два табора из посёлка Кирова», «ВСП» №25 от 16–23 июня 2015 года). Если коротко, то в прошлом году Ленинский районный суд принял решение о сносе самовольных построек по улице 1-я Кировская, в которых проживает порядка полусотни осевших в этой местности цыган. В июне этого года состоялся суд, который решил, что цыганам, под эгидой адвоката Святослава Хроменкова, нужно дать фору, временной люфт перед окончательным решением цыганского вопроса. За три месяца, в течение короткого сибирского лета, им предлагалось оформить пакет документов, который позволит властям впоследствии лигитимизировать их пребывание на этой земле. Всё лето бился адвокат Хроменков с вольной, но безалаберной цыганской душой и нашёл способ прописать цыган – оформить участок на единственную цыганку, имеющую регистрацию, Кристину Короткову. И тут начались проблемы. Буквально за пару недель до того, как земельная комиссия приняла решение о выделении цыганам участка по адресу: улица 1-я Кировская, 25, насмерть разругались два цыганских барона.
Загадка про лодку, козу и капусту
Посёлок Кирова – странное образование в городской черте. Не микрорайон, не предместье – какое-то депрессивное село прямо внутри Иркутска, на границе Ленинского района, одно слово – частный сектор. Если за Иркутным мостом не ехать привычным путём по Трактовой, а резко свернуть вправо, попадёшь на улицу Главная Кировская. Параллельно ей, нарезая кварталы вглубь этой пересечённой местности, идут семь улиц – от первой до седьмой улицы Кировские. Первая – дальняя, в самых дебрях, да и упирается в какое-то болото. Там, в удалении от цивилизации, и осели цыганы-котляры.
Здесь живёт два родственных табора, разделившиеся части одной семьи. Хотя адрес, стоящий в официальных документах, жёстко зафиксирован как «1-я Кировская, 25», на самом деле табор Артыка Гумана расселился по обеим сторонам этой улицы в нескольких домах. Принято официальное решение именно этот участок закрепить за цыганами. Табор Ермаша Михая живёт дальше, в самом конце улицы, также в нескольких домах у дороги. Адрес этого участка хоть и существует номинально – 1-я Кировская, 13, – но в кадастровых документах отсутствует и потому государством не признаётся. Более того, дома стоят в зоне безопасности ЛЭП, где строительство вообще категорически запрещено, поэтому нет никакой надежды, что их существование когда-либо признают законным. Не положено.
Однако именно в таборе Михая живёт Кристина Короткова, которую барон Артык Гуман с лёгким высокомерием называет «русской цыганкой»:
– Это не моя душа, не наша кровь. Она – русская цыганка, а мы – молдавские цыгане. У неё мать наркотиками торговала, десять лет сидит. Она сегодня с сыном Ермаша живёт, завтра к своим уйдёт – а мы что делать будем?
Михай – племянник жены барона Гумана, Чердявки. Кристина – невестка, жена одного из двух сыновей Михая, Самира.
Беспокойство цыганского барона объяснимо – только у Кристины есть регистрация по месту жительства, на неё сейчас оформляются документы, а значит, и все права на земельный участок, на котором живёт его табор, по сути передаются цыганке соседнего табора, которому занимаемый им участок отдать государство отказывает. Ничего не напоминает? «Была у зайца избушка лубяная, а у лисы ледяная». Но чтобы хотя бы приблизительно понять структуру табора и сложную систему взаимоотношений, нужно начать с начала этой истории.
Цыганский табор Дешудуй
в окружении своего табора: «Мы с Гуманом жить вместе
не будем!»
Писаной истории у цыганского народа нет – нет ни письменности, ни единства таборов, каждый кочует сам по себе. Поэтому узнать о их истории можно только то, что помнит цыганский барон, да и то только поверить на слово. Вот говорит Артык:
– Мы вообще-то пришли из Индии…
– Когда? – тут же уточняет «Иркутский репортёр». Барон давится сигаретным дымом посреди затяжки и, откашлявшись, удивляется:
– Ну ты спросил! Я себя помню с семи лет, когда мы жили в Чите! А родился я в Челябинске, когда мы мимо кочевали. Откуда я знаю, когда мы из Индии пришли?!
В общем, легенда маловразумительно гласит, что из Индии котляры зачем-то перебрались в Молдавию, откуда уже в обозримом историческом прошлом перекочевали в Ленинградскую область. В середине семидесятых годов прошлого века брат отца Артыка Гумана обычным для цыган кочевым образом добрался до Читы и цыганской почтой передал родственнику, что там бесплатно раздают земельные участки.
– Дядька мой сообщил отцу: «Приезжай, я открыл Читу». То есть – получил землю, – рассказывает Артык. – Отец снялся с места, поехал туда, по дороге я родился.
а главное, их всегда очень много…
Кочевой образ жизни, видимо, предполагает философскую неспешность, потому что в Читу будущий цыганский барон добрался только в семилетнем возрасте. Всего там обосновалось около шестидесяти семей – около пятисот человек, считая детей. Там цыгане прожили почти тридцать лет. На Чите закончилось и их ремесло, за которое их, молдавских цыган, прозвали «котлярами».
– Да, это правда, котлярами нас прозвали за то, что мы лудили и паяли посуду, – Артык смешно выговаривает это слово – «котраля», улыбается и уточняет: – Это по-цыгански. У нас была специализация – мы ремонтировали прохудившуюся посуду на хлебопекарнях. Знаешь, были такие большие чаны, в которых месили тесто? Вот мы ими занимались, для чего селились рядом с хлебопекарнями. Разводили костёр, температура должна была достигать 1600 градусов, выжигали нагар до чистого металла, пропаивали оловом.
– А после приезда в Иркутск вы этим промышляли?
– Нет, последний мастер остался там, в Забайкалье. С 1995 года мы этим не занимаемся, умения давно утрачены… – Артык вдруг спохватывается и уточняет: – Но вы учтите, что «котляры» – это общее название молдавских цыган. Наш табор, например, называется «Дешудуй», это самоназвание нашей семьи. По-цыгански значит «двенадцатые». Считается, что дедушка с бабушкой родили десять детей. Дедушка с бабушкой плюс десять детей – всего двенадцать. Так вот, мы – двенадцатые… Нас именно так все остальные цыгане знают.
В 1997 году «котраля» собрались и начали массово мигрировать из Читы на северо-запад. Отчасти это может быть связано с кризисом в стране, но Артык в политику не лезет, объясняя новую кочёвку обычными житейскими причинами: «Чита – это яма, заниматься там нечем, нечем жить». Семьи собирались и, подкопив немного денег, уезжали – в Красноярск, Новосибирск, Кемерово, Воронеж…
Цыганский барон – должность выборная
домашним хозяйством и рождением детей
В Иркутске котляры задерживаться не собирались, рассматривая его как транзитный пункт на дороге в Красноярск.
– Мы думали – годик здесь посидим, подзаработаем и поедем дальше, – вздыхает Артык. – Но тогда в Иркутске собрался большой табор. Мы жили на улице Рабочая, в частных домах – там в конце 90-х жило около тридцати семей. В 1999 году я как-то случайно попал сюда, – барон обводит рукой окрестности первой Кировской, – встретил здесь бабушку, договорился, что она продаст нам свой сломанный дом. Первый дом мы купили по тем ценам за двадцать пять тысяч.
Однако после переезда исход из Иркутска на запад страны не прекратился. Артык утверждает – в посёлок Кирова за ним переехало около двадцати семей, но каждый год табор уменьшался, уезжало по две-три семьи в год. Последние уехали в прошлом году. И остались две семьи, два маленьких табора – его и дальнего родственника Михая. Сколько человек живёт в двух таборах, Артык точно определить затрудняется:
– У меня сейчас шестнадцатый внук родится, – барон показывает на беременную невестку. – Дети рождаются быстрее, чем их сосчитать успеешь. Я думаю, вместе с табором Михая наберётся полсотни – 52 или 53 человека…
Себя Артык считает настоящим цыганским бароном, то есть правильным, традиционным, признанным.
– Чем занимается барон, что он должен делать? – Артык ненадолго задумывается и отвечает: смотреть за табором, отвечать за каждого цыгана, у кого какая боль есть – должен помочь. Всегда рядом, всегда все вопросы решает – вот это барон!
При этом барон не может быть самозваным – его выбирают всем цыганским миром:
– Не просто ведь так ставят бароном! Цыгане смотрят, как человек умеет договариваться – и с хулиганами, и с милицией, и с бандитами, и с людьми. А если поставили, то цыгане от Москвы до Владивостока знают – Артык смотрит за табором! – с лёгким гонором сообщает Артык.
– Вы говорили, что есть разные цыгане – русские, китайские, лахи… И что, все знают, что Артык смотрит за табором? – сомневается «Иркутский репортёр», и Артык сразу же непоследовательно соглашается:
– Нет, конечно, мы и языка друг друга не понимаем. Да мы и не пересекаемся – я не лезу к нему, он не лезет ко мне…
Дети при деле
За те полтора десятка лет, что Дешудуй живут в посёлке Кирова, они нашли собственную нишу. Цыганки гадают по мелочи, не мошенничая и вообще стараясь не вступать с законом в конфликт. Зарабатывают в день по 500–600 рублей – «позолотить ручку» редко получается более чем на полтинник. Жена барона Чердявка рассказывает: девочки с семи-восьми лет начинают бегать за бабушками, держась за подол, и постигать все тайны гадания – как подходить, что говорить, как удержать клиента. Судя по всему, в цыганское колдовство она не сильно-то и верит – говорит, что гадать умеют все девочки поголовно, а вот каких-то невероятных талантов, чтобы прозревать прошлое и будущее вдоль и поперёк – таких у них в таборе нет. На просьбу погадать она усмехается и отводит взгляд:
– Да и так видно, что у тебя всё хорошо будет.
Мальчики с раннего детства занимаются сбором металла. Уже в этом возрасте они свободно ориентируются в ценах и местах, где его можно добыть. Подрастая, они начинают осваивать профессию, которая сменила котлярам их традиционное ремесло лужения и паяния кастрюль. Сейчас они в основном занимаются ремонтом промышленных электродвигателей. Преимущественно у холодильных установок. Как раньше котляры селились поближе к хлебопекарням, так сейчас они не случайно живут поблизости от Трактовой, обслуживая агрегаты на больших продуктовых рынках.
Девочки у котляров, как и у всех цыган, рано выходят замуж – уже в 12-13 лет, и тогда, по словам Чердявки, их основным занятием становится хозяйство – стирать-готовить-убираться. И принципиально котляры никогда не связываются с продажей наркотиков.
Социальная структура табора простая, «ёлочкой». Главный, непререкаемый и авторитетный, стоит цыганский барон Артык Гуман. У него три сына – Сергей, Лев и Равви. Все, включая 16-летнего Равви, женаты, у всех дети. Сейчас с ними живёт дочь Илона из Нижнего Новгорода – приехала лечить почки. У живущего по соседству Михая всё почти так же. Он живёт с женой Гафтоной и двумя сыновьями, Давидом и Самиром, дочкой Гангой, племянницей Мариной, племянником Геннадием и сестрой Альбиной. У всех, как полагается у цыган, свои семьи и дети – всего около двадцати человек.
Вот только, полагает Артык, неправильный барон племянник его жены Ермаш Михай. Не держит он свой табор, не отвечает за людей.
«Я на него поднял руки…»
Ссору двух баронов каждый из них объясняет по-своему. Не доверяет Артык главе соседнего табора. Михай в последнее время пьёт горькую по-чёрному, запустил все дела, нет ему дела до того, чем закончится тяжба с правами на землю.
– Я на него руки поднял! – с горечью говорит Артык.
– В смысле подрались, что ли? – удивляется «Иркутский репортёр». Гаман с растерянностью замолкает, а потом повторяет:
– Руки поднял, – и показывает: поднимает прямые руки над головой, как по команде «руки вверх!», ладонями наружу, с отчётливым выражением на лице – «да пропади ты пропадом, я умываю руки, не моё это дело больше, знать тебя не желаю». – У него на душе ничего нет, на всё ему наплевать. Зарабатывать не хочет сам, хочет только пить. А нам документы оформлять надо, суд только три месяца дал времени. Я ему недавно дал тысячу триста, говорю – иди, оформи доверенность. А он их пропил… Я не хочу, чтобы участок оформляли на них, на Кристину.
Недовольство Михая понять сложнее – он тяжело и многодневно пьян, сидит на завалинке своей избы и выражается в адрес дальнего родственника замысловато и нецензурно. Он не может простить Артыку, что тот купил себе участок, а его с участка сгоняют. Напрасно адвокат Хроменков объясняет, что та сделка не даёт Гуману прав на участок и он такой же безземельный, как сам Ермаш – барон второго, малого табора уверен, что его пытаются обмануть. Ведь официально регистрируют тот участок, участок Артыка, на 1-й Кировской, 25, а его, Михая, со всем табором в ближайшее время выкинут с земли по адресу: 1-я Кировская, 13.
не брезгуют подсобным хозяйством и домашней скотиной
В то же время сама Кристина всё прекрасно понимает. Это молодая, но смышлёная, обаятельная и очень спокойная цыганка, в правильности черт лица которой действительно угадывается сильное влияние русской крови. Не смущаясь, дав грудь малышу на руках, она объясняет «Иркутскому репортёру»:
– У меня единственной есть регистрация, поэтому сейчас все документы на тот участок оформляют на меня. Нас здесь живёт двадцать человек, их – тридцать. Понятно, что вместе мы жить не можем – вы видели, им там самим места не хватает. Так что своих я там пропишу. А остальные – они мне зачем? Я не хочу с ними жить.
– У вас человеческие отношения мешают общему делу, – вздыхает Святослав Хроменков. Его можно понять. Маховик закона уже запущен, его не остановить. Администрацией города во взаимодействии с УФМС, ЗАГС и органами опеки и попечительства Иркутской области с 2012 года проводится работа по оформлению документов на членов таборов цыган – за это время одиннадцать взрослых получили паспорта, в мае 2015-го выданы свидетельства о рождении на всех детей. С 2014-го проводятся межведомственные рейды с участием комиссий по делам, в результате пятнадцать детей Гуман и Михай получили медицинские страховые полисы и прикреплены к детской поликлинике № 8, а Кристина Короткова и ещё одна женщина из семьи Михай получают пособия по социальной защите населения.
Из аппарата губернатора Иркутской области в адрес директора благотворительного фонда помощи и правовой защиты социально не защищённых лиц «Новый день» Натальи Хроменковой поступил ответ, что «по результатам Вашей встречи в Правительстве Иркутской области, состоявшейся 16 июля 2015 года, намечены пути решения вопроса в части передачи одного из строений многодетным семьям с последующей организацией прописки, социализации граждан. В настоящее время министерством имущественных отношений Иркутской области готовится «дорожная карта» с целью последовательного технического исполнения данных мероприятий». Пакет документов готовится прямо сейчас, и там стоит одно имя – Кристина Короткова.
В конце этой недели, 14 августа, состоится заседание комиссии, которая должна узаконить предварительное решение земельной комиссии о передаче участка по адресу: 1-я Кировская, 25, в пользование Кристине Коротковой. Вот и получается, что у одного табора есть участок, у второго – документы на него, и как два медведя будут уживаться в этой одной берлоге – пока непонятно.
