Город Усть-Илимск.

От редакции. В ГЛАВУНО нам объяснили:

— Все дело в том, что принятое Иркутским облсоветом еще
в июне 1991 года решение, согласно которому несколько
районов Приангарья, в том числе и Усть-Илимский, приравниваются
к северным территориям, имеет лишь региональное значение.
Государственного федерального закона, признающего за этими районами
северные привилегии, не было никогда. Нет его и сейчас.
И поскольку финансирование училища — федеральное, а
не из регионального или муниципального бюджета, «северный
коэффициент» пришлось аннулировать. Иными словами, просто
статья местного законодательства приведена в соответствие
с федеральным.

Но нам бы не хотелось ограничиваться сейчас только официальным
разъяснением. Москва, ссылаясь на Бюджетный кодекс, посчитала
выплату «северного коэффициента» городу, формально не находящемуся
на северной территории, «нецелевым использованием средств».
Не вступая в юридический спор, лишь отметим, что
профессиональные училища всегда были и по сей день остаются
стартовой площадкой в самостоятельную жизнь для тысяч молодых людей.

Вот как говорит об этом наша читательница, человек,
отдавший профтехобразованию Иркутской области многие годы,
Клавдия Сергеевна Ганаева:

— Эти училища всегда несли большую
социальную нагрузку. Потому что давали возможность детям
с трудной судьбой обрести себя. Я считаю, что
государство проявило дальновидность, не допустив разрушения
самой системы профессионального образования, хотя,
конечно, выживать училищам стало труднее. Приходится
приспосабливаться к рыночным условиям. Но, я думаю,
у лучших профтехучилищ и лицеев Приангарья такая
адаптация идет даже более успешно, нежели у обычных школ.
Может быть, потому, что в их руках всегда было и
по сей день остается живое, реальное дело? Сейчас некоторые училища
имеют свои «фирменные магазины», в которых продаются
изделия, сработанные учащимися. Заработанный рубль перестает
быть абстракцией, обретает особый вес и значимость
в глазах подростка.

Конечно, в былые годы государство было
щедрее к своему «резерву рабочего класса»: и кормило сытнее, и одевало
теплее. Но что уж кивать на прошлое! Разве то, что сегодня
подросток-сирота, обучющийся в профессиональном училище
или лицее, получает от государства 80 рублей в сутки,
ничего не значит? Разве то, что ряд сельских училищ
Приангарья готовит молодого человека к фермерству как
к профессии — пустяк? Разве ничего не значит, что
сегодня подросток, поступив в училище, может приобрести
профессию референта или социального работника? Но давайте
подумаем, было бы все это возможно, если бы в профтеучилищах
работали холодные, бездушные люди? Нет, конечно! Как правило, здесь
трудятся люди, влюбленные в свое дело, высокие профессионалы,
настоящие педагоги, уважающие своих учеников, желающие
им добра. Вот почему мне особенно горько читать письма,
подобные тому, что напечатано здесь. Вот почему лично я считаю
большой несправедливостью сам факт лишения именно преподавателей
профтехучилищ существующей в обычных школах Приангарья
двадцатипроцентной, так называемой губернаторской, надбавки.
Люди, спасающие юность от беспризорничества, от наркоты,
отдающие силы и знания своим подопечным, у которых зачастую
нет близких, нет иной опоры, заслуживают куда большего внимания
и уважения.