Зато Шойгу готова сколько угодно говорить о работе. Она и выглядит очень буднично: тёмная юбка, белый топ, чёрная шаль, минимум макияжа, волосы собраны в хвост на затылке. Тонкую сигарету из пачки достаёт жестом заядлого курильщика и говорит:

– Наша работа относится к той категории, которую можно делать, только если искренне её любишь. Те люди, которые попадают к нам по ошибке, очень быстро уходят. В чрезвычайных ситуациях часто приходится принимать решения прямо здесь, на месте, и нередко нет рядом человека, с которым ты мог бы посоветоваться. Для того чтобы принять это решение правильно и просто не остаться безучастными к ситуации людей, с которыми сталкиваешься, нужно обладать желанием работать и активной жизненной позицией. У нас даже есть такой критерий отбора кадров. 

Психологи МЧС – это как скорая помощь. Они прибывают на место трагедии, чтобы оказать поддержку сразу же. Начинают работать с людьми, потерявшими близких, ещё до похорон. Эти люди попадают в так называемое «пустое настоящее». Раньше в классической психологии считалось, что до сорокового дня вопроса утраты вообще нельзя касаться, потому что должна пройти так называемая «работа горя» – процесс разрывания связей с ушедшим человеком: вот минул его день рождения, другие совместные праздники – живые должны смириться с потерей. Российские психологи из Центра экстренной помощи МЧС первыми рискнули помогать людям справиться с утратой, когда она ощущается ещё особенно остро. 

– Как часто вы в своей работе отходите от принципов классической психологии и вырабатываете собственные схемы работы с людьми?

– В психологии, как и в любой другой науке, есть разработки, школы и теории, а вокруг них есть ряд мнений специалистов, неких мифов, мало кем подверждённых. В том числе и то, о чём вы упомянули, что нельзя работать с утратой до 40 дня. Отдельные специалисты утверждают, что даже до полугода. В этой части мы не отступаем от принципов, а ищем возможность применять знания и навыки в необычных, кризисных ситуациях. Потому что в них проявляются и работают законы психики, которые распространяются на всех нас. 

Один из преподавателей в своё время сказал, мы студентами ещё были: «Вам часто в жизни будут говорить: «Вы психологи, вы должны». Запомните на всю жизнь: вы никому ничего не должны. На вас действуют точно такие же законы психической жизни, как на всех остальных людей, и вы можете работать в их рамках. Точно так же, как если ты физик, чемодан тебе от этого нести не легче. Законы всемирного тяготения на тебя действуют, как и на остальных».

Между прочим, благодаря работе Центра психологической помощи МЧС российская экстремальная психологическая школа считается развитой гораздо лучше, чем за рубежом. «Об этом говорит и тот факт, что к нам приезжают учиться иностранные коллеги и после обучения говорят о необходимости внедрения таких служб у себя», – заметила Юлия Шойгу. 

– В российском обществе существует определённый страх перед походом к психологу. Люди думают: если я к нему обращусь, все решат, что я ненормальный. Как можно определить, что человеку действительно стоит обратиться к специалисту или, напротив, он может справиться с ситуацией самостоятельно?

– Обращаться к психологу с проблемой, если говорить простым языком, нужно тогда, когда эта проблема начинает мешать тебе жить, влияет на тебя или твоих близких. Например, зачастую обращаются с таким страхом: «Боюсь летать на самолётах». Но начинаешь подробнее расспрашивать: «Насколько сильно боишься? Летаешь ли при этом?» – и оказывается, что «летаю, но испытываю чувство тревоги». Если человек продолжает летать, значит, с этой проблемой он вполне справляется сам. Страх даже играет положительную роль, он позволяет человеку быть более внимательным и собранным в дороге. Но если из-за страха летать человек отказывается от возможности побывать в тех местах, где бы он хотел, отдыхает отдельно от близких или вынуждает их не летать тоже, меняет работу из-за того, что она связана с командировками и перелётами, – тогда нужно идти к специалисту. 

Знаете, сейчас ситуация всё-таки стала получше, чем 10 лет назад, и люди не так боятся психологов. Теперь появляется другая опасность: есть разные статистические данные, на мой взгляд, мало чем подтверждённые, что каждый третий или каждый четвёртый человек в России нуждается в психологической помощи. Мне бы не хотелось верить в то, что треть или четверть населения действительно нуждается в ней. Очень важно понимать критерии, когда нужно идти к специалисту, а когда ты можешь справиться сам. Ведь с большинством проблем люди справляются самостоятельно, и это очень хорошо и говорит о том, что у нас нация с хорошим уровнем психологического здоровья. 

– Скажите, а в вашей экстремальной работе бывали забавные случаи?

– Вы знаете, бывали, расскажу. Однажды я листала журнал «Происшествия». Читала о работе небольшой группы, которая реагирует на происшествия в Москве в круглосуточном режиме. Основная нагрузка на группу – выезды на суицидальные случаи. Обычно записывается, от кого получен сигнал, время выезда – ну, какие-то официальные данные, – и результат проделанной работы. В части выводов я прочитала такую фразу: «Убедившись в отсутствии суицидальных намерений у двухлетнего ребёнка, группа психологов МЧС России отбыла в пункт постоянной безопасности». Оказалось, что ребёнок залез на подоконник, окно было закрыто, и, видимо, соседи вызвали МЧС. Но, хочу сказать, это очень хорошо, что нас вызывают на такие случаи. Хуже было бы, если б никому не было до этого дела. Вообще, в этом журнале есть целый ряд забавных записей, например: «Дверь была вскрыта методом убеждения». Если расшифровывать, это значит, что маленькому ребёнку удалось объяснить, как открыть захлопнувшуюся дверь. Так что смешные случаи в нашей работе тоже бывают. 

В Иркутск Юлия Шойгу прилетела 26 июня для участия в сборах руководящего состава психологической службы МЧС и проведения конкурса «Лучший психолог-2010» МЧС России. В Приангарье она побывала уже третий раз, но впервые – не вследствие трагического происшествия. 

– К сожалению, до этой поездки мне дважды довелось работать в Иркутске по поводу авиакатастроф. В Иркутской области трудятся специалисты, имеющие уникальный опыт, ведь служба психологов, действующих во время ЧС, здесь была создана ещё до того момента, когда такая работа стала проводиться в других регионах России. Психологи Иркутской области были одними из первых, и мы можем гордиться здешними специалистами, – сказала она.

В Иркутске Шойгу с удовольствием общалась с коллегами из разных городов. Вероятно, в обычные дни это удаётся сделать далеко не всегда. Сразу после пресс-конференции главный психолог МЧС поспешила в толпу коллег, каждый из которых надел оранжевую косынку с логотипом сборов на шею.

 – Я же с вами ещё не сфоталась! И косынку, как у всех, мне не дали! – заволновалась она. Дочери министра вручили косынку, и на общем фото она совсем перестала выделяться среди множества психологов из российских регионов.