«Она должна стать самой красивой»
Как Андрей Бочкин отстоял уникальный архитектурный облик Иркутской ГЭС
Башня в стиле знаменитых сталинских высоток, увенчанная красной звездой, роскошный декор с лепниной – такой могла быть Иркутская ГЭС. Но историю не перепишешь – проект был изменён, и сегодня мы знаем станцию в другом архитектурном обличии. Иркутская ГЭС чуть было не пала жертвой знаменитого постановления правительства 1955 года об излишествах в архитектуре. Андрей Ефимович Бочкин сумел отстоять красоту ГЭС, на свой страх и риск заказав ажурную ограду, не уступавшую по красоте ограде Летнего сада. Как клали красивейшую метлахскую плитку станции, что общего у машинного зала и станции московского метро «Спортивная» и где ещё сохранились элементы декора старой бочкинской ограды, выясняла Юлия ПЕРЕЛОМОВА.
«Козлы-архитекторы»
Изучая исторические статьи о будущем Иркутской ГЭС, вы найдёте множество описаний уникальных технических решений и практически ничего об архитектуре станции. Вероятно, причина в том, что существовал первоначальный проект, который был отброшен по неизвестным причинам. Говорить, что он стал жертвой кампании против излишеств в архитектуре, не совсем верно: знаменитое Постановление ЦК КПСС и Совета Министров «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» вышло 4 ноября 1955 года. Строительство станции было в самом разгаре, и её проект наверняка был утверждён ранее. В сознании людей закрепился единственный облик станции – тот, что был утверждён в рамках нового, типового строительства. Но тот, первый, проект всё же существовал. Остался фотоэскиз перспективы гидроузла, на котором видна башня, выполненная в стиле сталинских высоток – с лепниной, украшениями. Башню венчает звезда.
Несмотря на новый, более скромный проект, Иркутская ГЭС всё равно попала под то самое постановление об излишествах. Об этом есть свидетельства первых строителей. Никита Хрущёв яростно призывал к отказу от символов сталинского ампира – красивых, величественных зданий с богатым декором – в пользу унифицированного типового строительства, которое было более дешёвым. В Иркутской области не могли на него не отреагировать. «С единодушным одобрением и радостью» его встретили, к примеру, строители Ангарска. В газетах тут же появились стихи, где об архитекторах сталинской эпохи отзывались весьма нелицеприятно. «Восточка» опубликовала стихотворение «Козёл-архитектор». «Дом – загляденье! Дом что надо! – козёл восторженно кричал. – Уверен, что подобного фасада ещё нигде ты не видал!» Конечно же, другие звери осудили архитектурного козла, заявив, что жить в его красивом доме нельзя.
Ситуация была трагикомической. В 1952-1953 годах одна из улиц Ангарска была застроена коттеджами с балконами, опирающимися на колонны. После начала борьбы с излишествами балконы вместе с колоннами начали разрушать, а дома заново отделывать, на что, естественно, пришлось потратить немалые деньги. И призывы Хрущёва к экономии в строительстве обернулись новыми тратами.
Критика пала не только на архитекторов, занимавшихся проектами жилья. Особое внимание было уделено промышленным стройкам, в частности электрическим станциям. В самом тексте того знаменитого постановления подробно описывалось здание щита управления Ногинской подстанции Министерства электростанций. В вину архитекторам ставилось то, что здание на высоту двух метров было отделано полированным гранитом, входы также были гранитными, с большими гранитными шарами. Внутри были искусственный мрамор, лепной потолок, снаружи здание было украшено пилястрами и лепными капителями. 360 тонн металла пошло на красивую ограду станции.
Появление в тексте постановления столь подробной критики сооружения Министерства электростанций означало одно – запрет на излишества распространяется и на строящиеся объекты энергетики. Это подтвердил Второй Всесоюзный съезд архитекторов, который прошёл в конце ноября 1955 года. Архитектор Р.А. Якубов посвятил отдельный доклад крупным излишествам, допущенным в строительстве гидротехнических сооружений. «Он подчеркнул, что эти излишества допущены потому, что не было настоящего творческого обсуждения проектов новых сооружений», – отметила «Восточка», цитируя ТАСС. Последствия критики, безусловно, пали не на уже построенные объекты, а на строящиеся – Иркутскую и Братскую ГЭС. Крепко попало тогда Андрею Ефимовичу Бочкину.
«Не уступала знаменитой решётке Летнего сада»
«Отделочные работы на ГЭС совпали с тем временем, когда нас, гидростроителей, назвали гидроакулами за высокую стоимость строительства электростанций, когда в масштабе страны шла борьба с архитектурными излишествами в строительстве, – вспоминал Андрей Бочкин в книге «С водой, как с огнём». – Мы понимали справедливость заботы о том, чтобы жилья для людей было больше… но понимали также другое: наша Иркутская ГЭС уникальна и потому должна стать самой красивой». Как действовал мудрый Бочкин? Он не стал спорить с московскими чиновниками и выклянчивать деньги на украшения. Он просто пустил сэкономленные при строительстве станции средства на архитектурную отделку внутри и снаружи.
«Не смогли удержаться, заказали в Ленинграде художественного литья чугунную ограду, – вспоминал Бочкин. – Мне даже кажется, не уступающую знаменитой решётке Летнего сада». Монтаж этой ограды шёл с 1958 года, чаще всего в старых газетах упоминается на этом участке бригада товарища Ножова. В сентябре 1958 года «Восточка» сообщала, что ограждение для главного станционного узла содержало 500 звеньев весом 250 тонн. «Обнажённые до пояса, монтажники варят и устанавливают армокаркасы парапетов, ставят решётки металлического ограждения на крыше машинного зала…» – писала «ВСП» в июле 1959 года.
Знаменитая металлическая ограда сегодня не сохранилась. Шла большая модернизация станции, теперь на ГЭС новая, современная ограда. Однако сотрудники Иркутской ГЭС провели нас к месту, где сохранились элементы старой ограды, а на них – остатки того самого художественного чугунного литья. Если внимательно присмотреться к бетонному столбу, то увидишь литую чугунную дверцу, на которой изображена звезда. Элемент сталинского ампира, красивейшей ограды, добытой Бочкиным.
Метлахский пол
Мы идём в машинный зал. На полу новое, современное покрытие. Но когда-то здесь была мозаика. О ней – особый рассказ. Дело в том, что промышленный ток первая турбина дала 29 декабря 1956 года. Но в этот момент работало только основное оборудование, отделка здания, его украшение началось позже, когда все турбины наконец благополучно вступили в строй. «Теперь, когда все капитальные вопросы были уже решены, можно было подумать и о деталях: приводили в порядок потерны (так называют галереи, идущие через тело плотины), устанавливали лифты, выстилали мозаикой пол машинного зала», – писал Андрей Бочкин. Он не указывает, в каком году это было. Но из газет мы можем понять, что основная отделка машинного зала шла летом 1959 года. Именно тогда бригада фронтовика, железнодорожника Макара Грушецкого выложила пол в машинном зале метлахской плиткой. Эта плитка обязана своим названием немецкому городу Метлах (Mettlach), где она была впервые произведена в XIX веке. В своё время её использовали в соборах, ратушах, где нужно было хорошее декоративное оформление в сочетании с высокой прочностью покрытия. Плитка обжигалась при высокой температуре, не менее 1,2 тысячи градусов. Точно такой же плиткой, к примеру, был выстелен пол на Цимлянской ГЭС. Стоит назвать людей, которые укладывали плитку: в бригаде, помимо Грушецкого, были товарищи Виноградов, Яшкин, Савиных. Когда стало понятно, что укладчики не успевают, были срочно набраны люди со строительства «холодильника», вузовского городка. Самого Грушецкого, работавшего на укладке пола на фабрике мороженого, лично усадил в машину и привёз на Иркутскую ГЭС секретарь парткома Пётр Московских. Укладчик Пётр Горбовский был отозван со строительства Вилюйской ГЭС. Руками бригады по заданному узору было уложено 36 тысяч квадратных метров пола красной и белой плиткой. Дважды у бригады Грушецкого было переходящее Красное знамя строителей станции.
Сегодня в машинном зале сохранились красивейшие дубовые двери и шкафы, напоминающие об отделке Московского метро. В своё время, когда станция только-только обретала уют, в «Восточке» была размещена любопытная заметка. Строители написали через газету начальнику лесокомбината «Ангаргэсстроя» товарищу Белоконеву: «Вы должны установить 20 дубовых и фанерованных дверей в здании ГЭС. Вы отстаёте от графика!» Белоконев устыдился и сделал всё в срок. Резные двери и деревянные шкафы при последней реконструкции станции решено было сохранить как неповторимый элемент декора. Был сохранён и мраморный плинтус, который в 1959 году укладывала бригада товарищей Петра Киселя и Петра Горбовского. «Сапожок» с их приходом был уложен великолепно, включая сложные участки у деревянных шкафов. По личной просьбе начальника строительства Андрея Бочкина бригада Киселя работала без выходных, пока не закончила плинтус.
«Братья» светильников Московского метро
комфортные условия труда для сотрудников
«А вот это наши светильники, им больше полувека», – рассказывают сотрудники Иркутской ГЭС, когда мы идём по машинному залу. Действительно, художественные бра очень красивы. Чувствуется сталинская роскошь, любовь к деталям. «Все подлинные, сохранились ещё с 50-х годов. Старались тогда ставить массивное, добротное, – продолжают сотрудники ГЭС. – В период последней реконструкции станции хотели эти светильники сменить на более современные, но Сергей Викторович Усов, бывший тогда директором, приказал не трогать их – всё-таки история. Решили заново отлить формы и оставить их такими, как были при Бочкине. И вот по сегодняшний день они работают».
Экскурсанты, бывающие на Иркутской ГЭС, неизменно отмечают: светильники очень похожи на те, что установлены в Московском метро. Однако в столичном метро десятки светильников сталинской эпохи. Листая брошюры по архитектурному декору Московского метро, прежде всего мы смотрели на станции Кольцевой линии, построенные в 1950-х. Похожих светильников много, но всё не то, не та форма, не те украшения. А может, не на Кольцевой? Какие линии строили или достраивали в конце 1950-х? Кировско-Фрунзенскую, ныне Сокольническую. Она как раз была завершена в 1957 году, когда шло к концу строительство Иркутской ГЭС. Вслед за «Парком культуры» на линии метро в 1957 году появилась станция «Спортивная». Как же была декорирована она? Открываем лист книги – и вот они, знаменитые светильники Иркутской ГЭС. Абсолютно такие же, только в вестибюле станции «Спортивная» они закреплены на узорной вентиляционной решётке, а на Иркутской ГЭС – просто на ровной плите. То, что эта находка верна, позже подтвердили старые иркутские газеты. Как сообщала «Восточка», освещение машинного зала Иркутской ГЭС было выполнено в июле-августе 1959 года. Монтировала его бригада Валентина Бражникова, та же, что собирала пульт управления ГЭС. К потолку станции бригада подвесила огромные зеркальные светильники. Когда машинный зал залился мягким светом, настала пора настенных светильников. Было установлено около сотни художественных бра. В газете прямо сказано: эти светильники «родные братья тем, которые установлены на московской станции метро «Спортивная». Как значится в описании декора станции «Спортивная», светильники сделаны из хрусталя и представляют собой олимпийские факелы. Значит, на Иркутской ГЭС горят по сей день факелы олимпийского огня, символа победы.
– Это неудивительно: на Иркутской ГЭС как раз специалисты метрополитена и работали в 1950-х годах, – говорят сотрудники станции. – Сроки, качество контролировал лично Лаврентий Берия. Работала на стройке практически вся Россия. Обратите внимание ещё и на вентиляционные решётки: тоже сделаны Метростроем, тоже с художественным рисунком.
«Мечтаем создать собственный музей»
Станция в последние годы была серьёзно модернизирована, но всё равно многое напоминает о первых её строителях, героях строительства Иркутской ГЭС. На месте был оставлен огромный художественный портрет Ленина. Если мы заглянем в старые газеты, то убедимся: он был размещён на станции если не с открытия, то с 1960 года точно. Свидетельство этому – фотография машинного зала в «Восточке» 1960 года, где турбина снята на фоне именно этой картины. Сохранились и советские вымпелы, растяжки, призывы к рабочим. В августе 1959 года, когда ГЭС готовилась к окончательной сдаче, «молнии», плакаты с фразой «Что ты сделал для ГЭС?» украшали каждый участок здания. На стене мы видим «Закон рабочей чести» – золотыми буквами на красном полотнище. «Там, где появился рабочий, нет места хулигану, пьянице, тунеядцу», – гласит один из пунктов. «Это подлинный плакат тех самых советских времён», – говорят сотрудники.
Есть на станции ещё один уникальный экспонат, находящийся прямо в машинном зале. Девять лет на ГЭС проходила реконструкция, модернизация, завершённая в 2015 году. В числе прочего под замену попали регуляторы скорости турбин. Тогда-то и было принято решение, чтобы один из старых регуляторов был сохранён прямо в машинном зале как экспонат. Железные двери были убраны, поставлены стёкла, получилась своеобразная музейная витрина. Всё внутри устройства привели в порядок, почистили, покрасили, сделали освещение. И теперь экскурсантам можно показать, как раньше выполнялся пуск турбины, как работал регулятор.
Сейчас на станции мечтают сделать собственный музей. Уже есть первые экспонаты. Сегодня станция живёт по единым электронным часам, а старые часовые установки – в массивных деревянных полированных корпусах, с маятниками – ждут своего места в музее. Это так называемые «Электропервичные часы», которые были центром электрочасовой сети станции в прошлом. Соединённые при помощи электрической схемы с другими часами станции, они задавали единое время на всех часах ГЭС. В будущем музейными экспонатами могут стать и старые коммутаторы связи, которые, между прочим, до сих пор находятся в работе. В архивах Иркутской ГЭС был найден переносной макет станции, он выполнен как большой раскладывающийся плоский чемодан. Если его раскрыть, видна Ангара, гидростанция, её перекрывшая. К сожалению, не указан год, но по характеру обозначенных на макете сооружений, скорее всего, это время строительства микрорайона Энергетик. И эта великолепная вещь может занять своё место в станционном музее.
