– Виктор Яковлевич, благодаря каким жизненным обстоятельствам и деятельности вам удалось прийти к своему 70-летнему юбилею с такими многочисленными званиями и отличиями: кандидат биологических наук, экс-директор Иркутского ботанического сада ИГУ, доцент Байкальского государственного университета, профессор Российской академии естествознания, научный руководитель Международного Байкальского зимнего градостроительного университета при ИРНИТУ, экс-президент Международной сети ботанических садов Восточной Азии, пожизненный член Международного дендрологического общества, член Русского географического общества, почётный член Всероссийского общества охраны природы и так далее?

– Роли, должности и обязанности менялись, а ответственность росла, поскольку беспрерывно сдаю экзамены и всё время учусь чему-нибудь новому, переходя от одного крутого жизненного поворота к другому. Меня научили активно жить и трудиться родители – ветераны Отечественной войны, у которых военная жизнь прошла в гарнизонах СССР (Урал, Приморье, остров Сахалин, Армения, Грузия, Сибирь) и Польши. И мне, конечно, повезло, что моими учителями становились все разновозрастные друзья и коллеги, с которыми пришлось работать бок о бок. Успешное выполнение многообразных дел было бы невозможно без надёжной поддержки моей семьи.

– Кто больше всех повлиял на ваше становление как учёного?

– Конечно, это были родители, поощрявшие мои любимые занятия, а также школьные и научные учителя. А самые сильные и полезные напутствия в подростковом возрасте мне «впечатала в мозг» старшая сестра Лариса: уметь работать на ЭВМ, водить автомобиль, знать английский язык, изучать науки – биологию и математику.

– Какие моменты считаете ключевыми в вашем становлении как биолога?

– Это первые бифуркации, или развилки на цепочках жизни. С 1965 года в подростковой судьбе оказался крутой поворот на одном из первых жизненных перекрёстков, когда вся наша семья переехали из моего родного грузинского города Тбилиси в Иркутск. Здесь произошла первая осознаваемая бифуркация, когда крупно повезло начать учиться в иной учебной среде – в известной физико-математической школе № 11 у талантливых учителей: «англичанки» и одновременно классного руководителя Евгении Дмитриевны Коперской, химика Нины Кузьминичны Одарич, физика Любови Михайловны Дивух, географа Ольги Александровны Оськиной и других. Это уникальное созвездие педагогов сумел собрать директор школы Иосиф Александрович Дриц, благодаря которому из этой школы вышли многие российские знаменитости. Здесь за три года в специализированном «химическом классе», собственно, и сложились мои главные пристрастия к химии, к изучению свойств живой природы, унаследованные с любовью к природе из детских лет в военных гарнизонах и природных ландшафтах Грузии и Польши.

В выпускном классе мне, как победителю областной школьной олимпиады по химии, вручили две официальные грамоты-рекомендации для целевого поступления в вузы химического профиля, профессиональные рекомендации от легендарного основателя Сибирского отделения АН СССР и Новосибирского Академгородка академика М.А. Лаврентьева, а также от руководства химического факультета Иркутского госуниверситета (ИГУ). Это давало возможность стать студентом-химиком почти без экзаменов. Однако произошла очередная осознанная бифуркация, и на развилке между химией и биологией я выбрал в 1971 году поступление на биолого-почвенный факультет ИГУ, успешно сдав полный набор вступительных экзаменов, с намерениями учиться и работать в сфере биохимии живого на Байкале. И сразу же с первого месяца учёбы в вузе повезло найти удивительное подходящее место в Биолого-географическом научном институте при ИГУ (сейчас это Институт биологии ИГУ) – в лаборатории биохимии и водной токсикологии, где под руководством молодого ленинградского учёного-биохимика Дэварда Стома с заражающим энтузиазмом совсем юные выпускники университета, биологи и химики, делали серьёзную прикладную и фундаментальную науку. Именно преданность науке и пассионарность Дэварда Иосифовича как первого учителя-исследователя служат мне до сих пор положительным примером.

В этой лаборатории я повстречался со своей будущей женой Еленой. Мы изучали процессы и механизмы токсического действия фенольных соединений на клетки водных растений Байкала, таких ядовитых веществ, загрязняющих озеро Байкал и убивающих всё живое. Казалось, что, изучив эти процессы на живых клетках, мы сможем найти магические «ключики», как защитить Байкал от токсичных стоков Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. Из этой лаборатории вышли многие известные иркутяне – Марк Апарцин, Галина Иванова, Галина Беловежец, Светлана Тимофеева, Нина Кашина, Сергей Солдатов и другие.

Чтобы собирать живые водоросли, мне пришлось освоить профессию аквалангиста и часто погружаться в глубины озера. Сейчас трудно поверить, но мне тогда удалось использовать особые методы клеточной микрохирургии на уникальных байкальских зелёных харовых водорослях – на их гигантских клетках длиной около 100 миллиметров. Например, удалось впервые выяснить, что фенольные растворы оказываются не так токсичны изнутри для живой клетки, если мы замещали ими сок вакуолей под микроскопом. Открытие было в том, что действие ядов на клетку изнутри и снаружи оказалось разным из-за отличия свойств наружной клеточной мембраны от прочной вакуолярной внутриклеточной мембраны, называемой тонопласт.

– Что же вас побудило переключиться в своей научной деятельности из байкальской токсикологии на цитологию и биотехнологию растений, а затем на экологию?

– Из-за уникальных свойств стойкости именно тонопласта – мембраны вакуолей в клетках растений. Благодаря тонопласту многие растения, защищаясь от токсикантов, способны без ущерба накапливать большие количества ядовитых и лекарственных веществ в вакуолях глубоко внутри клеток. Кстати, экономическую ценность сочных плодов и корней, декоративную привлекательность цветов и листьев высших растений тоже создают крупные вакуоли, содержащие вкусовые, питательные и окрашенные вещества типа сахаров, аминокислот, белков и красно-синих антоциановых пигментов одновременно. Мы же хорошо понимали, что, например, сладкий или кислый вкус и ароматы растений происходят в основном из вакуолей, занимающих более 90% объёма каждой живой клетки в сочных плодах, тогда как протоплазма занимает около 5–10%, а целлюлозная клеточная стенка по вкусу – это просто бумага.

В 1976 году, когда я окончил университет с красным дипломом, причиной очередной бифуркации при выборе пути на развилке между прикладной наукой в университете и фундаментальной наукой в Академии наук СССР стало моё внимание к уникальности тонопласта. К этому времени приключились два знаменательных события. Во-первых, в наш провинциальный Иркутск руководить академическим институтом СИФИБР приехал будущий член-корреспондент АН СССР Рюрик Константинович Саляев, который сразу же пригласил меня заниматься изучением тонопласта и разработкой методов изолирования вакуолей из живых клеток. А во-вторых, в далёкой Москве академик А.Л. Курсанов объявил о начале разработки большой всесоюзной научной программы под названием «Тонопласт», которая была фундаментальной и одновременно многообещающей практической темой с широким спектром прикладных и экономически значимых выходов.

Как оказалось, за рубежом тоже начались крупные инвестиции в тему «вакуолей и тонопласта», особенно от богатейших производителей тростникового и свекловичного сахара, заинтересованных в вакуолях как главных накопителях сахаров, от которых зависят урожаи и продуктивность свёклы и сахарного тростника. Считалось, что выделить целые вакуоли и тонопласт – это неразрешимая задача. Но было ясно, что надо обязательно выделять из растений большие количества вакуолей и вакуолярных мембран для их исследований методами биологии, химии и физики. Только благодаря атмосфере доверия и ответственности, энергии и прозорливости нашего шефа Рюрика Константиновича Саляева, быстро создавшего новую лабораторию физиологии растительной клетки и собравшего сильную команду из биологов и биохимиков, выпускников Иркутского госуниверситета, нам здесь, в Иркутске удалось успешно ввязаться в глобальную научную «гонку за тонопластами», в которой оказалось неожиданно много внешних интриг и тормозов.

В конце концов мне удалось решить поставленную проблему «методом от невозможного», а наш коллектив получил крупномасштабный метод выделения чистых вакуолей и мембран тонопласта, который успешно продолжает использоваться в стране и за рубежом более 45 лет. èèè

Это был путь с обилием развилок в экспериментах и принятием трудных решений, академическая школа настоящего научного подвижничества и воспитания учёных. В итоге в стенах этой лаборатории состоялись такие сильные иркутские учёные, как Наталья Озолина, Александр Корзун, Елена Прадедова, Вадим Нурминский и другие, научные публикации которых далеко опередили результативность многих отечественных и зарубежных коллег.

– Какой «отпечаток» наложила перестройка на вашу жизнь и научную работу?

– В 1984 году, ещё до перестройки, мне посчастливилось защитить диссертацию в стенах Московского государственного университета. Казалось, что впереди ждут яркие научные открытия и лучезарные перспективы… Однако начавшаяся разрушительная перестройка в нашей стране вынудила многих учёных переосмыслить и пересмотреть свои роли в ходе тектонических сдвигов во всех сферах жизни. Именно с перестройки у меня началась нескончаемая череда бифуркаций и жизненных развилок, когда ответственные и нетривиальные решения приходилось принимать предельно быстро. Ставкой уже были также жизнь и благополучие нашей семьи, где к тому времени мы с женой растили и воспитывали наших двух малолетних дочерей. Очередная крупная бифуркация кардинально изменила траекторию жизни с 1988 года, когда коллектив СИФИБРа выдвинул меня народным депутатом, а жители Академгородка избрали в Совет народных депутатов Свердловского района Иркутска. С этого крутого поворота время разделилось на три потока: продолжение исследовательской работы в научной лаборатории, новая социальная, депутатская бесплатная работа по вечерам для разрешения вопросов горожан и экологических проблем города Иркутска, забота о нашей семье, а также о пожилых родителях.

Учитывая мою сложившуюся репутацию «решателя трудных научных проблем», Р.К. Саляев предложил взяться за очередную почти неразрешимую высокую задачу – научиться выращивать целые растения пшеницы и других злаков из отдельных зёрен пыльцы и из культуры изолированных клеток для реконструкции клеток – клеточной инженерии. Поэтому в 1989-1990 годах был командирован для работы в Национальный индийский академический биотехнологический сектор Ядерного исследовательского центра в Бомбее (сейчас Мумбаи) и смог ознакомиться с выдающимися достижениями биотехнологических центров Индии.

Вернувшись обратно из тропиков в зимний Иркутск, застал абсолютно изменившуюся страну с «пустыми полками». Новые методы, с помощью которых можно развивать биотехнологию растений и клеточные биотехнологии, – это уникальная возможность, её обеспечивала мощная система Академии наук СССР, которая, однако, просто разваливалась на глазах. В конце 1991 года коллектив СИФИБРа доверил мне быть делегатом с правом решающего голоса на Учредительном общем собрании сотрудников и членов советской академии для воссоздания Российской академии наук (РАН) в Москве. Поэтому я фактически оказался в составе отцов-учредителей нашей Российской академии наук. Это был очередной крутой поворот, на который повлияли памятные слова Святослава Николаевича Рериха, известного российского художника, встреченного в Индии. Он предсказал, что моя жизнь круто изменится после возвращения в Россию из командировки в Индию. Именно в это время, после возвращения из Индии, пришло озарение, что результаты моих занятий наукой должны быть обязательно сопряжены с экологическими и социально значимыми целями, нужными для спасения страны.

В тот период мне, как депутату Совета народных депутатов, приходилось помогать коллективу университетского Иркутского ботанического сада, искать пути его защиты и спасения от разрушения. Поэтому предложение декана биолого-почвенного факультета Тамары Васильевны Завезеновой и завкафедрой ботаники Ираиды Григорьевны Ляховой взяться за труднейшую задачу спасения и восстановления Ботанического сада ИГУ легло на подготовленный душевный настрой. Это был непростой поворотный момент – переключиться от задач с уровня клеток и отдельных растений на уровень экологии, сохранения биоразнообразия растений, урбанистики и градостроительства, ботанических садов мира.

Судьба изменилась кардинально, после того как я прошёл через сложные, конфликтные ситуации по защите ботсада и окружающих лесов. Многие дела описаны в моих научных статьях, книгах, научных докладах и публичных лекциях, которые свободно доступны в Интернете. Главное, что при участии коллег и единомышленников, при поддержке мэрии Иркутска нам удалось не только спасти единственный ботсад в Байкальской Сибири, но и провести его модернизацию с превращением в уникальный природоохранный и социально-экологический ресурс, влияющий на развитие города Иркутска, и учебно-научный объект Иркутского государственного университета, полезный ресурс для горожан и посетителей.

Среди главных достижений я бы упомянул следующие. Удалось увеличить разнообразие и размер живых коллекций с 1 до 5,5 тысячи видов растений, создав учебно-научную инфраструктуру, экскурсионные маршруты и перестроив оранжереи, одновременно защитив плодородную, «богатую» землю ботсада от захватов со стороны влиятельных и агрессивных «заинтересантов» и в то же время сделав закрытый ранее ботсад открытым и удобным для посетителей. Также удалось включить ботсад в различные отечественные и зарубежные проекты по экологии и сохранению биоразнообразия растений. Далее – публикации ботсада стали впервые использовать на самом высоком уровне в стране и за рубежом: депутаты Государственной Думы РФ применяли их как руководства и обоснования для принятия решений о мерах поддержки и развития ботсадов страны, а начальство и офицеры Иркутского областного ГУ ФСИН РФ прибегали к методологии ботсада по «садовой терапии» для социальной адаптации, реабилитации и воспитания осуждённых взрослых лиц и подростков. «Садовая терапия» из Иркутска быстро распространилась в Москве, Мурманске, Санкт-Петербурге, Вологде, Улан-Удэ и других городах страны. Кроме того, удалось заручиться поддержкой сотен тысяч иркутян, организовать ежегодные массовые субботники по лесовосстановлению, защите городских лесов от вырубки, а затем создать первую в Иркутске особо охраняемую природную территорию «Кайская реликтовая роща», совершив тем самым прорыв в последующем создании ещё шести таких же природных охраняемых территорий.

Совместно с известным молодыми иркутянами Сергеем Маяренковым и Анатолием Казакевичем мы смогли организовать мощное движение десятков тысяч горожан по тотальной очистке города от мусора и свалок, инициировав общегородское движение «Сделаем Иркутск ЭКО-логичным!», что улучшило чистоту и благоустройство нашего города. Получилось инициировать и помогать развитию общегородской программы «Любимому городу – новые скверы!», в результате чего в Иркутске созданы более 75 новых парков и скверов, а также благоустроены десятки старых скверов и парков. Мои наработки и предложения в 2011 году по развитию города Иркутска как экогорода – «ЭКО-логичного» города (экологического и логично устроенного) – стимулировали включение раздела «Экологичный город» в официальную Стратегию развития города Иркутска в 2012–2021 годах, что повлияло на экологическое улучшение городской среды. А публичные и научные лекции по теме экогородов также инициировали в 2023 году активистов ТОС и жителей городка ИВАТУ на совместную разработку развития своей территории как экогородка.

В составе Общественной палаты города Иркутска мы сейчас продолжаем с замечательными коллегами – активными иркутянами, а также городскими депутатами, администраторами мэрии – разрабатывать и реализовывать серию малых и крупных проектов, связанных не только с экологией и гражданским обществом, но и с сопряжёнными направлениями здравоохранения, демографии, культуры, образования и просвещения, градостроительства и городского обустройства, поддержки участников СВО и членов их семей и т.д.

– Как вы расцениваете, что в международном рейтинге университетов World Scientist and University Rankings – 2024 ваше имя оказалось в первой десятке лучших учёных Иркутского государственного университета?

– Да, я видел этот рейтинг, основанный на публикационной активности и цитируемости по данным «Академии Гугл». Такая оценка, конечно, приятна, однако, несмотря на кажущуюся объективность рейтинговых данных в Интернете, полагаю, что в действительности в университете есть намного более сильные учёные в естественных и гуманитарных науках. Правда, более года назад я перешёл из ИГУ в Байкальский государственный университет (БГУ) по приглашению ректора – профессора Виктора Васильевича Игнатенко. Особенно нравится, что в БГУ мои способности, опыт в науке и образовании, идеи и результаты труда оказались очень востребованными среди студентов и преподавателей. Здесь созданы достаточно комфортные условия для реализации потенциала студентов, педагогов и учёных. Мои компетенции оказались востребованными также в ИГУ и в ИРНИТУ для чтения лекций по экологическим основам природопользования (в т.ч. на английском языке – для совместных групп иностранных и российских студентов и аспирантов), а руководители ИРНИТУ пригласили меня быть в 2022-2023 годах участником и научным руководителем (по экологии) в Международном Байкальском зимнем градостроительном университете по разработке проектов Байкальска и Усолья-Сибирского как экогородов. Моя педагогическая и научная востребованность оказалась достаточно высокой для консультирования по широкому кругу экологических вопросов и тем развития ботсадов не только в Иркутской области, но и в Москве, Казани, Сургуте, Улан-Удэ, а также в Улан-Баторе (Монголия)…

– Что дальше? Каковы ваши планы и перспективы на будущее?

– Экологические проблемы региона и озера Байкал стали нашей общесемейной темой сейчас и на перспективу. Это тема нового уникального предмета «Байкаловедение», который инициировала моя жена Елена Николаевна, начав с написания учебной программы и школьных учебников для 5, 6 и 7 классов, по которым учатся более 20 тысяч школьников в нашей области и в Бурятии. Наша младшая дочь Анна ведёт занятия по байкаловедению для взрослых, а самое главное – создаёт детский ботанический сад с главной темой байкаловедения в одной из школ Иркутска. Поэтому свою жизнь и работу связываю с вопросами устойчивого экологического развития Иркутска и Иркутской области, с озером Байкал.