Слово «кабай» означает «колыбель». Оно вмещает в себя всё то, что человек впитывает с молоком матери: национальную идентичность, память семьи и рода, связь с родной землёй и культурой, традиции и заповеди отцов. Все алтайцы от мала до велика знают, какого они рода, хотя документально это нигде не закреплено, это передаётся из уст в уста. В основу инсценировки легла легенда о манкурте из романа Чингиза Айтматова «И дольше века длится день» в переводе на алтайский язык. Манкурт – человек, у которого отнята связь с кровной родиной, отнята память и самосознание, безвольный раб, превращённый в обезличенный, почти неодушевлённый инструмент в руках циничных тиранов.

Ткань сценического повествования полифонична, красочна, затейлива. Она соткана не только из айтматовских строк, но включает в себя и поэтические фрагменты Орхоно-Енисейских надписей – памятников древней словесности тюрков, уходящих корнями вглубь веков. Это удивительные образцы архаичной литературы Южной Сибири и Центральной Азии – историко-героические миниатюры, высеченные на могильных стелах у древних курганов, молитвы, плачи, восхваления воинской доблести. Эти удивительные по фонетике и ритму цитаты звучат, как ожившие голоса героев глубокой старины. Их отличает особая мелодичность и сочная звукопись. К тому же и сама алтайская речь напоминает звучание какого-то древнего музыкального инструмента. Речь тюркютов–найманов певуча и душевна, говор врагов – жуань-жуаней — тёмных сил Великой Степи  грубый, отрывистый, гортанный. Звуковой срой спектакля, воспринимаемый зрителем в аутентичной природе с переводом через наушник, погружает его в какую-то непостижимую реальность – мифическую, сакральную, завораживающую. Здесь всё пронизано знаками, амулетами, проникнуто тайнописью и магией.

Перед нами один за другим совершаются племенные обряды, вершатся заклинания, возникают амулеты, обереги, рунические надписи, анимированные образы коня, птицы, Луны. Ночное светило, огромное и разноликое, царит над подмостками как свидетель трагической повести. Оформлением спектакля занимался заслуженный художник России, лауреат Государственной премии Республики Алтай Валерий Тебеков. В его сценографии неодушевлённые предметы тоже превращаются в «актёров без языка», обретают красноречие, переживают метаморфозы. Уникальную партитуру к постановке написал молодой алтайский композитор Азулай Тадинов, который творит в направлении World Music. В его саундтреке экзотика, язычество, этнографические фантазии, народные инструменты мастерски сочетаются с новейшими техническими приёмами, стилистикой третьего тысячелетия. Массовые сцены решены как богато орнаментованные хоровые партии. Материнская колыбельная, обращённая к обезумевшему сыну, обретает сакральный, пророческий подтекст. Режиссёр-постановщик спектакля заслуженный деятель искусств Калмыкии Баатр Колаев тонко использует сценическую выразительность и яркие пластические рисунки, чередует патетику с проникновенностью и лиризмом,  разворачивает перед нами роскошное синтетическое полотно, в котором сплетаются этнические истоки и прообразы будущего, реальность и инобытие, фольклорная заповедность и глубина личностных потрясений. «Кабай» — удивительное театральное явление, рождённое в сердце Азии, древней и устремлённой в завтрашний день. Алтайская «колыбельная», по отзывам очевидцев, способна «укачать до того самого пограничного состояния, которое испытываешь только на представлениях великих мастеров».