В июне этого года иссушенная зноем лесная подстилка тайги на байкальских берегах  загоралась везде, где на неё попадал огонь. Равнодушных и неаккуратных людей много, поэтому горит лес по вине человека довольно часто. К каждому караульщика приставить невозможно, поэтому история про случайно упущенный огонь и возникшие большие проблемы повторяется бесконечно. В прошедшем июне полыхнуло на Ушканьих островах.

Пожар на заповедной территории Забайкальского национального парка погасили, но не сразу. Тихие заповедные острова в период борьбы с огненной стихией стали многолюдными и шумными, в результате знаменитое на весь Байкал лежбище нерп опустело.

Ушканьи острова всегда славились обилием нерпы. Летом, когда ластоногие линяют, им необходим безопасный отдых на суше. А на островах, которые большую часть своей истории были необитаемы и где нет наземных хищников, условия для летней концентрации нерп идеальны. Почти нет населения на них и сейчас – только сотрудники метеостанции и национального парка. Вольное посещение островов 

ограничено, лежбища нерпы под особой охраной. Они многочисленны всё лето – здесь сотни и тысячи зверей, нуждающиеся в комфортном отдыхе. Более крупной концентрации этих живых символов Байкала нет и никогда не было. Нерпа на Ушканьих островах – объект охраны, изучения, наблюдения и фото- и видеосъёмки. Но тюлени, несмотря на длительную охрану и покой на островах, остались очень осторожными и пугливыми. Вполне естественно, что лежбища опустели: нерпа шума не выносит. 

Пожар погашен, его последствия со временем сгладятся, у природы для этого, как у Бога, дней много. Нерпа тоже обязательно вернётся. Ведь Ушканьи острова – это свое­образный санаторий, в котором отдыхают с комфортом не только здоровые особи, но и те, которые по возрасту или из-за травм уже перестали размножаться. Привычные для зверя места стали для него временно непригодными.

Тысячи ластоногих отправились в путешествие по Байкалу – искать себе новые места для летнего обитания. И нашли их, в том числе у западного, иркутского берега Байкала.  Рассказывают, что там, где можно было увидеть за день одну-две нерпы, причём не каждый день, сейчас их всегда не меньше десятка в поле зрения постоянно, а то и в два раза больше. 

Туристы рады, ведь даже на одну нерпу смотреть приятно и интересно, а тут их много, видно, что Байкал живой. А местные рыбаки и постоянные «отдыхающие», привычно сочетающие отдых на Байкале с промысловой добычей рыбы, восторга от обилия нерпы не испытывают. Рыбы и так меньше стало, а тут ещё эта нерпа – последнюю ест и распугивает. Сети ставить бесполезно, ведь нерпа их всё равно раньше рыбаков проверит. После её проверок сеть можно выбрасывать, ведь омуля и хариуса нерпа аккуратно вынимать не умеет, рвёт и путает сети беспощадно. А ещё она и через сеть, где хочет, насквозь плавает. Там, где она рыбу вынимала, получаются дыры малые и средние, а где сама проплыла – огромные. А сети, хоть и недорогие сейчас, всё равно денег стоят, их покупали не для того, чтобы нерпа сытая была. Вот поэтому рыбаки нерпу и не любят, поэтому про неё небылицы и придумывают, что размножилась она чрезмерно и всю рыбу в Байкале скоро съест. Ведь рыбы действительно всё меньше, а нерпы всё больше и больше.

Да, нерпа в Байкале есть, и чувствует себя она хорошо. Она в экосистеме озера занимает верхнюю ступень пищевой пирамиды. Азбучная истина экологии – состояние популяций хищников свидетельствует о состоянии экосистемы в целом. Нерпа – главный и очень заметный индикатор состояния Байкала. Получается, что раз с нерпой всё в порядке, то и сложнейшая экосистема великого озера функционирует нормально, то есть живёт и здравствует. Но количество омуля и хариуса значительно снижено, былое их изобилие осталось в памяти и прошлом. Рыбопродуктивность чистых и потому бедных вод  Байкала очень низкая: в лучшие годы до 7 кг  с 1 га. Когда люди вылавливают больше, а такое было уже не раз, то убеждаются, что любой возобновимый ресурс может истощиться. Ведь Байкал хоть и глубокий, но отнюдь не бездонный. Сейчас, когда сети и Байкал легкодоступны для каждого, надеяться на быстрое восстановление былого рыбного обилия наивно.  Но нерпа потому и чувствует себя хорошо, что от омуля и хариуса практически не зависит. Главный её корм  – парящие в толще байкальских вод малоподвижные жирные голомянки.

Плавает нерпа медленно, стремительных хариуса и омуля догнать и поймать не может. Но когда эта рыба в сети запуталась, нерпа мимо не проплывёт. Глупой нерпу никто не считает, она способна сообразить, что выставленные сети – источник легкодоступной пищи. Поставить же сеть так, чтобы нерпа об этом не знала, невозможно. Если она есть поблизости, то обязательно сети проверит со всеми последствиями…

Сейчас, после пожара на Ушканьих островах, нерпы на коренных берегах озера стало намного больше. В результате незаконная рыбалка сетями стала проблематичной и резко пошла на спад. Занятие потеряло смысл – когда при съёме сети люди убеждаются, что сеть эту надо выбрасывать, а желанной добычи нет, интерес к такой рыбалке пропадает. 

Получается, что Байкал сам защищает себя. А связи явлений и процессов в природе есть, причём сложные и неожиданные. Лесной пожар на Ушканьих островах – это очень плохо, но он снизил масштабы браконьерского лова рыбы в Байкале, а это уже хорошо. Нерпа же постепенно вернётся на временно покинутые лежбища, но и места активного браконьерства не забудет и обязательно будет их контролировать. Нерпы умны и обучаются легко.