Пособие
для администраций

Слово
"энергосбережение" все чаще
стало мелькать в средствах
массовой информации. У нашего
обывателя с его богатым опытом
познания тайного смысла новомодных
словообразований оно вызывает
разве что привычную реакцию: раз
"сбережение", значит,
затягивай пояса.

Согласитесь,
в пору невиданного падения
производства, галлотирующей
инфляции и непосильных налогов
ничего иного оно и вызвать не могло.

А что
на самом деле стоит за этим
понятием? Будет ли польза от этого
"энергосбережения", а если
будет, то когда, как и в чем
конкретно она выразится? А может,
очередное словоблудие?

Со
всеми этими мыслями и сомнениями мы
обратились к одному из самых
известных на иркутском рынке
специалистов по внедрению
энергосберегающих технологий,
генеральному директору
"НТТ-Теплоимпорт" Владимиру
Миролевичу. Тем более, что он уже не
раз выступал в нашей газете с
интересными мыслями и
предложениями о том, как снять с
потребителя, городского и
областного бюджетов непосильный
груз оплаты за тепло. Надеемся, что
и эта беседа не будет обойдена
вниманием наших читателей.

Энергосбережение:
мифы и реальность

— Итак,
что же такое энергосбережение?
Почему в последние годы ему
уделяется (к сожалению, больше на
словах) столь пристальное внимание?

— Тема эта
настолько важна для каждого из нас
и государства в целом, что есть
прямой смысл разобраться в ней
более подробно, хотя бы на самом
общедоступном уровне. Начнем с
бесспорного факта: на единицу
произведенной товарной продукции
мы тратим в среднем в 4 раза больше
энергии, а на теплоснабжение жилого
фонда больше в 6 раз, чем, например,
Швеция и Финляндия. Я специально не
упоминаю страны с более мягким
климатом, иначе сравнения будут не
очень корректными.

Всем
импортерам хорошо известен общий
секрет зарубежных товаров
серийного изготовления, который
сегодня спрятан от глаз широкой
публики за высокими таможенными
барьерами. Этот секрет состоит в
том, что все эти товары при закупке
их у зарубежного производителя,
будь то Германия, Швеция, Дания или
любая другая высокоразвитая
страна, имеют у себя на родине
практически такую же цену в
пересчете на рубли, как и наши
отечественные, у наших
производителей.

О разнице в
качестве, ради которого импортеры и
кидаются во все тяжкие, доставляя
эти товары к нам, а наши покупатели
оплачивают свирепые таможенные
поборы, здесь упоминать не стоит,
это к нашей теме отношения не имеет.

Но зато имеет
отношение другое: средняя зарплата
в промышленном секторе этих стран
примерно в 5 раз выше, чем у нас. Но
если цена товара примерно
одинакова у них и у нас, то за счет
чего обеспечивается разница в
зарплате? На разницу в налогах ее не
спишешь, так как наш работодатель
за каждого своего работника
перечисляет в разные фонды 48% от
начисленной зарплаты, а германский,
например, вместе с медицинской
страховкой, пенсионными и прочими
делами — под 70%.

— Почему
же тогда у нас такой низкий уровень
жизни?

— Ответ
"сидит" в материальных
ресурсах, которые мы загоняем в
свою товарную продукцию. И
"первую скрипку" здесь играют
именно энергоресурсы. Пока наша
экономика была изолирована от
мировой, факт расточительного
использования энергии нас
практически не касался, поскольку
энергоресурсов у нас всегда было
вдоволь, внутренние цены на них
держались мизерные, и всех все
устраивало.

Но давайте
вспомним, какое непреложное
условие нам выставили
международные кредиторы по займам
1992 года: введение свободных цен на
энергоносители.

Сейчас наша
финансовая система намертво
связана с мировой, промышленность
вынуждена учиться жить в условиях
международной товарной
конкуренции на внутренних, когда-то
"заповедных" для наших
производителей, рынках. А это
означает, что цена товара теперь
определяется не фактически
понесенными затратами, а
предложением конкурентов. В этих
условиях есть только один способ
выжить — держать конкурентные цены.
И при этом есть только один способ
повысить уровень жизни: сокращая
долю на возмещение материальных
ресурсов, повышать тем самым долю
за возмещение затрат живого труда,
то есть зарплату. Иного не дано.

А повышается
зарплата, значит, повышаются
отчисления на медицину и пенсии.

— Ну,
экономить нас учили со школьной
парты. До сих пор в голове известный
лозунг: "Экономика должна быть
экономной".

— Разумеется.
Однако суть проблемы
энергосбережения не так проста, как
может показаться на первый взгляд.
Сам факт, что мы тратим очень много
энергии и нужно сокращать эти
траты, — только одна сторона медали,
но есть еще и оборотная. За
последние годы в целом по России
потребление и производство энергии
упало практически вдвое. То есть мы
получили то самое
"энергосбережение", причем
совершенно бесплатно: остановилась
промышленность — основной
потребитель энергии. А вместе с
этим мы получили и рост тарифов.
Величина этого роста оказалась
адекватна падению объемов продаж
энергии в каждом отдельно взятом
регионе. Логика здесь предельно
простая: любому предприятию, чтобы
жить и работать, нужно возмещать
текущие затраты на производство и
продажу своего продукта. Источник
возмещения в рыночной экономике
один — деньги потребителя. Сколько
товара продал, столько своих затрат
и возместил. Если объем продаж
товара сокращается, а расходы на
его производство остаются на
прежнем уровне, то вам приходится
волей-неволей переносить эти
расходы на цену, иначе —
банкротство. И пошла петля
затягиваться: рост цен снижает
объем продаж, снижение объема
продаж вынуждает повышать цены.

— Если
снижение потребления энергии будет
сопровождаться адекватным
встречным ростом тарифа, то на кой
ляд мне теплосчетчики, новые
технологии, о которых сегодня
трубят на всех совещаниях по
жилищно-коммунальной реформе?
Опять миф?

— Здесь нужно
очень четко обозначить два момента.
Прежде всего, проблема состоит не в
способе разнесения затрат на
потребителей тепла, а в абсолютной
величине этих затрат. Чтобы их
сокращать, нужны те самые новые
технологии. А чтобы эти технологии
имели экономический смысл, нужны
приборы учета. Это единственное
средство, с помощью которого
потребитель может доказать
поставщику тепла, горячей и
холодной воды, что он действительно
экономит и должен соответственно
платить меньше.

При нашей
широте и размахе, с которыми мы
транжирим энергию, 15—20% экономии
любой потребитель может получить,
как говорится "голыми руками".

Если же мы
хотим получить более серьезную
экономию, а у нас можно реально
сэкономить 60—70% от существующего
уровня, то тогда уже нужны системы
автоматики. Такие системы
производятся в мире всего
несколькими фирмами, и они довольно
дорогие. Но и сэкономят деньги
немалые. Это многократно
проверенный факт.

— А где
достать эти самые "немалые
деньги"?

— Для того,
чтобы получить деньги, нужно
трезво, четко и ясно ответить, для
начала самим себе, на несколько
простых и ясных вопросов. Главные
из них: сколько, каким способом и за
какой срок мы хотим сэкономить за
счет энергосбережения? Где
находятся те источники, на которых
мы будем эти деньги реально
экономить и из которых будем
возвращать кредиты? Насколько
велик риск невозврата вложенных
средств в силу тех или иных
существующих реалий, и как мы
собираемся этот риск регулировать?

Если есть
четкие и ясные ответы на эти
вопросы, то договориться с
кредитором о гарантиях возврата и
приемлемых процентах уже будет
делом техники. Это и есть на
практике, а не в теории — работа по
созданию привлекательных
инвестиционных зон. Мы об этих
зонах много говорим, но мало делаем
реальных шагов для их создания.
Чтобы результативно работать
дальше, надо мозгами шевелить.

Наши
пенсии — в трубе

— Может
попробуем это сделать прямо сейчас?

— Давайте
рискнем. Итак, чего мы хотим на
самом деле, когда говорим о
необходимости энергосбережения?
Прежде всего, сокращения расходов
бюджета на дотирование
коммунального теплоснабжения.
Огромные деньги высвободятся для
оплаты пенсионерам, работникам
бюджетной сферы, на другие очень
насущные дела. Можно ли это сделать
и как это сделать? Чтобы это понять,
возьмем общепринятый в мире
индикатор оценки эффективности
использования энергии на нужды
теплоснабжения. Таким индикатором
является показатель потребления
энергии в расчете на 1 кв. м
отапливаемой площади в год. Он
удобен тем, что наша плата за
теплоснабжение также
"привязана" сегодня к
квадратным метрам. Ну, а
пересчитать и присовокупить сюда
горячее водоснабжение — уже дело
техники, вероятность ошибки будет
минимальная.

Так вот, мы
имеем фактическое среднее
потребление тепловой энергии на
поддержание в наших квартирах
приемлемой комнатной температуры и
обеспечение горячей водой на
уровне 900 кВт./час в год в расчете на
1 кв. метр отапливаемой площади. Это
средний по нашей области
показатель, хотя есть города, где он
"уходит" и за 1000 кВт./час в год.

— А
сколько нам на самом деле надо
энергии?

—
Нормативные расчеты по СНиП
показывают, что для нашей
климатической зоны достаточно 600-700
кВт./час в год, включая горячее
водоснабжение. Но реальная
практика нашей фирмы доказывает,
что все потребности в жилом секторе
спокойно покрываются
энергозатратами в пределах 300 кВт.
час и даже меньше. И это без
улучшения существующей
теплоизоляции ограждающих
конструкций. Мы этот показатель уже
получаем на практике.

Для
сравнения на правдоподобность:
Швеция обходится 135 кВт./часами в
год, Финляндия — 140, но эти страны, в
отличие от России, уже давно
реализовали программу повышения
теплозащитных свойств ограждающих
конструкций. Поэтому показатель в
300 кВт./час для нас вполне реальный.

—
Сколько сегодня стоит конечный
результат?

— При средней
цене 1 Гкал централизованного
теплоснабжения по нашим городам в 93
рубля у потребителя и
энергозатратах в 900 кВт./час (0,77
Гкал) стоимость конечного
результата, то есть теплоснабжения
наших с вами квартир, составляет 71,6
рубля в год на 1 кв. метр
отапливаемой площади.

— Какую
часть этой цены возмещаем мы как
потребители из своих карманов?

— Нехитрый
подсчет показывает, что в среднем
мы с вами возмещаем где-то 23-28
рублей в год в расчете на 1 кв. м
отапливаемой площади, это вместе с
горячей водой.

— Кто
возмещает разницу?

— Ответ на
этот вопрос тонкий, он частично
спрятан в дифференцированных
тарифах, но частично лежит на
поверхности и напоминает о себе
хуже зубной боли — это бюджет
нашего с вами города, если это
бюджет недотируемый, и областной,
если городской бюджет дотационный.

— Во что
это обходится?

— Примерно
половина бюджета городов уходит на
оплату теплоснабжения квартир и
объектов социальной сферы.

Вот вам и
ответ на вопрос — где пенсии, где
зарплата бюджетников и прочие
маленькие радости нашего бытия. Они
в трубе, в буквальном смысле этого
слова — в трубе центрального
отопления.

— Тогда
главный вопрос: как их из этой трубы
достать?

— Давайте
опять решим простейшую
арифметическую задачу, но уже с
показателем энергозатратности в 300
кВт./час в год (0,258 Гкал). В итоге
получаем цену конечного результата
в 24 рубля в год на 1 кв. метр
отапливаемой площади.

Итак, 24 рубля
стоит конечный результат и 23-28
рублей мы с вами за него платим.
Концы с концами сошлись: бюджетные
деньги теперь свободны, и их можно
тратить на более полезные дела. А
самое главное, как можно заметить,
мы свели концы с концами без
повышения существующих цен за
теплоснабжение наших квартир.

— Так что
же мы на самом деле дотируем из
бюджетов?

Получается,
что дотируем безумное
расточительство тепловой энергии,
которое имеем вследствие
существующих технологий
теплоснабжения. Вот эти самые
технологии мы и оплачиваем за счет
средств налогоплательщиков, а
никак не низкие доходы малоимущих
слоев населения.

— Что
нужно сделать, чтобы потреблять не
900, а всего 300 кВт./часов в жилищном
секторе?

— Прежде
всего начать вкладывать деньги в
технологии энергосбережения, но
только делать это очень грамотно.

Чтобы
получить высокую эффективность, вы
должны прежде всего иметь
автоматическую систему
регулирования, которая в точности
отражает всю специфику потребления
энергии в здании. Спроектировать
такую систему может только команда
под руководством грамотного
специалиста-энергоменеджера,
поскольку узкие специалисты по
гидравлике или автоматике вам
могут спроектировать в лучшем
случае никакую систему. Никакая —
это система, которая дает тот
эффект, который вы можете получить
"голыми руками", без всяких
систем.

Во-вторых,
когда эта система смонтирована, ее
должен отрегулировать и настроить
тот же самый
специалист-энергоменеджер в
соответствии с вашей спецификой.
Тогда эффект будет максимальный.
Хорошая система настраивается на
полную оптимизацию в течение
целого сезона эксплуатации.
Поэтому, если к вам пришел
"чудотворец" и предложил "за
недорого" поставить некий
аппарат, который сам по себе начнет
экономить много и сразу, то вам
лучше отправить его вежливо
подальше, потому что это шарлатан.

В технике
чудес не бывает,
самооптимизирующиеся системы
строятся на основе использования
сложнейших компьютерных программ и
стоят очень дорого. Система на
стандартных микропрограммах стоит
дешевле, но она как раз и требует
последовательного введения в
память микропроцессоров в течение
всего отопительного сезона ряда
дополнительных параметров, которые
играют свою роль при определенных
наружных температурах. Потом
система это все "запоминает" и
в последующие годы работает уже
сама по себе, ей требуеюся только
догляд и профилактика.

Для
понимания проблемы уточняю, что
относительно недорогая нормальная
система запрашивает у вас в течение
сезона до 28 специфических
параметров вашего объекта, которые
ей нужно запомнить и
проанализировать, только затем она
полностью оптимизируется.

Не случайно
во всем мире энергосберегающие
системы внедряются на основе так
называемых перфоманс-контрактов.
То есть оборудование оплачивается
сразу, а остальные работы (проект,
пусконаладка) только при
подтверждении заявленного в
контракте эффекта
энергосбережения. Нет эффекта — нет
и оплаты, а есть еще и зверский
штраф. Таким способом в мире
научились защищаться от
шарлатанов.

— Можно
ли избежать встречного роста
тарифов вследствие появления
выпадающих доходов у производителя
энергии?

— Если в
себестоимости тепла 90% составляет
топливо, то можно смело вкладывать
деньги в любые энергосберегающие
проекты на потребление тепла. Их
конкретная последовательность
будет определяться только
окупаемостью вложенных средств, то
есть соотношением объема вложений
с полученной экономией. Встречный
компенсационный рост тарифов при
этом будет очень мал. Скажем, при
достижении потребления в 300
кВт./часов против 900 имеющихся и
топливной составляющей в тарифе 90%
он составит не более 6%. В этом
случае вы можете абсолютно смело
разрабатывать самые долгосрочные и
перспективные проекты инвестиций в
энергосбережение, деньги вам под
них найти не составит больших
проблем, так как риск роста тарифов
минимальный.

А вот если
топливная составляющая в тарифе у
потребителя на уровне 20-40%, то
вкладывать деньги в
энергосбережение на потребление —
это безумие, потому что окупаемость
проекта здесь и не ночевала.

В этом случае
нужно их вложить в смену технологий
производства и доставки тепла,
причем вложить таким образом, чтобы
топливная составляющая в
себестоимости приблизилась к 90%.
Когда вы это сделали, можете смело
вкладывать деньги в технологии
энергосбережения, возвратность вам
гарантирована.

— Значит
ли это, что центральное
теплоснабжение отживает свой век?

— Это
абсолютно неверное суждение. Дания,
очень благополучная страна,
добилась сегодня одного из самых
высоких в мире показателей
энергоэффективности, развивая и
совершенствуя единую национальную
систему централизованного
теплоснабжения. Не поймите только,
что эта национальная система
состоит из одной большой-большой
ТЭЦ, от которой по всей стране
разбегаются трубы. Хотя, если
говорить о трубах, то в Дании они
тянутся и за 40 км от источников, и
ничего, потери, как в обычном
чайнике, и гидравлика в них —
пальчики оближешь.

Весь вопрос в
том, какие это теплоисточники,
какие это трубы, как построена
система регулирования,
производства, транспортировки и
потребления тепла. Дело ведь не в
модели, а в ее материальном
воплощении. Каждая страна исходит
при выборе моделей теплоснабжения
прежде всего из имеющихся в ее
распоряжении энергоносителей, их
ресурсной и стоимостной оценки.

Наша
проблема сегодня в том, что у нас
базовые модели
теплоэнергоснабжения создавались
под принципиально другую систему
экономических отношений. И в той
экономической системе это была
совсем неплохая энергетика,
наоборот, она очень оптимально
вписывалась в нее. Но система
умерла, а энергетика, со всей своей
материальной базой, осталась. И
совместить ее с новой системой
экономических отношений, и
особенно задачами
энергосбережения, без структурной
перестройки имеющейся
материальной базы вряд ли удастся.

— А в чем
конкретно выражается эта
несовместимость?

— В старой
экономической системе, когда такие
понятия, как динамика энергорынка,
эффективность инвестиций и прочие
премудрости, связанные с рыночной
экономикой, не существовали в
принципе, ТЭЦ была вне конкуренции.
Логика была совсем иная: чем больше
и мощнее теплоисточник, тем меньше
удельные капитальные затраты на
его строительство, тем проще
объединить их все в одну систему и
управлять ею.

Все было
очень логично и очень правильно.
Даже сейчас все было бы очень
здорово, будь эта система
изначально создана под требуемые
сегодня показатели
энергозатратности, как, например,
ее начали и продолжают создавать в
той же Дании. Но мы имеем то, что
имеем, и оцениваем перспективы
доведения до требуемого уровня
именно того, что у нас сегодня есть.
Вот давайте и прибросим, какой
будет компенсирующий рост тарифов
у конечного потребителя, если мы
снизим втрое потребление тепла от
ТЭЦ или мощных районных котельных?
Топливная составляющая в структуре
себестоимости доставленного с этих
источников к потребителям тепла не
превышает 40%.

Отсюда можно
сделать выводы о реальной
возвратности денежных вложений в
средства энергосбережения у
потребителей. Положительной
динамикой, даже при инфляции 3% в
год, здесь и не пахнет — все съест
компенсационный рост тарифа.

Позади
Москва, а не Бонн

— Так что
же получается, выхода нет совсем?

— Есть два
варианта ответа. Первый — мы можем
это сделать за счет доходов
потребителей. Но чтобы население
этот уровень тарифов восприняло и
было в состоянии оплачивать, с
инвестиционной составляющей, мы
должны обеспечить ему рост доходов
примерно в 6 раз или
скомпенсировать их отсутствие
соответствующим увеличением
бюджетных расходов.

Вариант
второй — мы можем это сделать,
приняв за исходную базу
существующий уровень доходов
населения и предоставить
промышленности возможность самой
разбираться в своих проблемах. Тем
более что она у нас теперь совсем
частная. Тогда мы должны сначала
вкладывать деньги в современные
источники-автоматы, на которых
топливная составляющая в
себестоимости находится на уровне
90%. Таким образом мы практически
избегаем компенсационного роста
тарифов и получаем источники
возврата инвестиций внутри
бюджетов. Это выведет на серьезный
экономический эффект, так как мы
выходим на принципиально иную
модель теплоснабжения. Ведь
современный теплоисточник-автомат
производительностью до 10 Гкал/час,
замкнутый на заранее определенный
круг потребителей, позволяет
снизить затраты энергии
практически до требуемого уровня
без значительных вложений на
дооснащение потребительских
объектов.

Двигаясь по
этому варианту, мы получаем в итоге
сбалансированную на уровне
существующих доходов населения
экономику теплоснабжения. При
росте доходов можно тихонько и
безболезненно поднимать тариф,
повышая тем самым рентабельность
теплоснабжения и создавая задел
для смены технологий на более
современные. Нормальный мир так и
живет.

Самое
главное, что таким путем мы можем
начинать двигаться от относительно
небольших денежных вложений, сразу
же решая проблемы в целых
муниципальных образованиях.

Правда, есть
еще и третий вариант, который
предложило правительство. Смысл
его сводится к тому, что энергию
экономить обязательно надо, но при
этом желательно без вложения денег.
А куда уж кривая при этом выведет,
там видно будет, население у нас
привычное — еще потерпит,
энергетика тоже терпеливая —
прижмем с тарифами, авось, изыщут
внутренние резервы, переживут
как-нибудь.

Вот и весь
выбор на сегодня. Три варианта, три
дороги, как в сказке, осталось
решиться, по какой двигаться.

—
Владимир Григорьевич, а можно
оценить риск, связанный с переходом
на новые модели теплоснабжения?

— Вполне. В
экономическом плане сейчас он
очень велик. Слишком многое нужно
на всех уровнях переосмысливать
заново, потому что
энергоресурсосбережение в нашей
стране никогда не было в числе
задач, на которых энергетиков,
экономистов и государственных
чиновников учили акцентировать
свое внимание. Это совершенно новая
тема, поэтому дело пока стоит,
дебаты кипят, а время уходит.

Наша
практика уже многое позволяет
прогнозировать в смысле
соотношения
"цена-эффективность". Решения
мы планировали проверить
окончательно в этом году на
локальных проектах. К сожалению,
они встали намертво. Встала
Слюдянка, где мы запроектировали
выход на показатель в 300 кВт./час в
год посредством очень интересного
и перспективного технического
решения. Нет денег. Встала
Мишелевка, где также должна была
пройти проверку на
энергоэффективность интереснейшая
и перспективная модель — мы
разошлись во мнениях со
специалистами
"Иркутскэнерго". "Завис" с
весны проект реконструкции системы
теплоснабжения на Областной
клинической больнице N 1. Здесь
вообще непонятная ситуация:
больница в долгах по уши за тепло,
мы дали офферту на результат почти
в 3 раза ниже существующего уровня
потребления, но дело стоит.

Но не все так
плохо: одна такая модель, правда,
более дорогая, чем упомянутые, в
этом году заработает по полной
программе. На ней мы снимем все
параметры. Если выйдем на
показатель энергоэффективности,
близкий к 300 кВт./час в год на целом
микрорайоне, да еще и при
существующих сетях, тогда уже
разговор будет совсем другой — это
уже не расчетами убеждать.

Но один
микрорайон — это очень мало для
развертывания серьезных программ,
нужно проверять менее дорогие
технические решения. Нужна
практическая проверка каждого
шага, прежде чем приступать к
тиражированию. Было бы все-таки
очень правильно вернуться к
программе пилотных проектов, найти
на нее какие-то целевые деньги и
реализовать эти проекты по той же
схеме, как реализован проект по
Вересовке и по Рабочему предместью,
то есть на самых "безнадежных"
объектах, где не только можно
провести необходимые замеры и
проверить перспективные решения,
но и решить проблемы жителей этих
районов. Это окупится сторицей,
поскольку полученные данные
позволят без риска разворачивать
работы на инвестиционной основе.

— Вас не
смущает, что такой подход задевает
интересы наших могучих
"естественных монополий"?

— Это в корне
неверное суждение. Интересы всех и
вся задевает не предлагаемый
программный подход к проблеме
энергосбережения, а его отсутствие.
Рынки сбыта тепловой энергии — это
вовсе не "заповедные огороды"
наших монополий. Потерять их они
могут элементарно, в силу
объективных обстоятельств, если
продолжать делать вид, что ничего
не происходит, все прекрасно. А
неуправляемые процессы в этой
сфере для экономики региона
опаснее любого землетрясения.

Я вовсе не
претендую на истину в последней
инстанции, но вот всего несколько
фактов в качестве информации к
размышлению: уже сегодня
коммерческому потребителю 1 Гкал
тепла на децентрализованной
системе с источником-автоматом на
мазуте обходится не дороже 100
рублей, а на дизельном топливе — не
дороже 180 рублей. При этом
современный источник-автомат
позволяет без всяких проблем и
лишних вложений решать задачи
теплоснабжения минимум вдвое
меньшими затратами тепловой
энергии. Это гарантированная цифра.
То есть реальная стоимость
эффективно используемой тепловой
энергии уже находится в пределах не
выше 50 рублей за 1 Гкал на мазутном
источнике и не выше 90 рублей — на
дизельном.

И это не
тайна за семью печатями для
потребителей, потому что за
последние два года мы обработали
коммерческих запросов на такие
источники почти на 400Гкал./час.
присоединяемой мощности. Сегодня
этот рынок пока стоит почти без
движения, но он стоит не потому, что
у потенциальных покупателей нет
коммерческого интереса, у них пока
что просто нет необходимых
денежных средств.

Но как только
нормализуется кредитно-денежная
система в стране, эта махина придет
в движение, потому что окупаемость
вложений в альтернативную
энергетику составит в пределах
двух лет на заемных средствах. Это
будут сверхвыгодные проекты и туда
немедленно пойдут деньги. Каких
размеров брешь эта махина
проделает в доходах нашей
"естественной монополии" и чем
они ее будут закрывать, это лучше им
самим поразмыслить на досуге.

Но если этот
кусок коммерческого рынка уйдет от
них, это немедленно сдетонирует и
аналогичные процессы в
коммунальном секторе рынка
централизованного теплоснабжения
— весь компенсирующий рост тарифов
сместится на этот сектор и бюджеты
просто не выдержат такой тяжести.
Так уже происходит сегодня в
некоторых городах Иркутской
области, где
теплоисточники-гиганты, после
остановки промышленных
предприятий, навалились всем своим
неумеренным аппетитом на нищие
городские бюджеты. Пока это кое-как
демпфируется за счет
"усреднения" тарифов в целом
по энергосистеме, но ресурсов для
этого все меньше и меньше. Поэтому
момент, когда это обернется
обвалом, не за горами — лопнет либо
экономика энергосистемы, либо
бюджет. А это значит, что от дебатов
надо переходить к действиям, пока
не проели главный ресурс — время
для принятия защитных мер.

А на
энергозатратах в 300 кВт./час в год на
1 кв. метр и тарифе в 130 рублей за 1
Гкал (это цена тепла на топочном
мазуте и системе с короткими
сетями) вся коммунальная экономика
балансируется на уровне 34 рубля с
квадратного метра в год вместе с
горячей водой. Это тоже информация
к размышлению.

Это ведь
рынок, тут другие правила игры. Так
уже было в Восточной Германии, где
теплоэнергосистема, построенная по
образцу и подобию "старшего
брата", разлеталась в клочья
вслед за берлинской стеной всего за
пару лет. А начиналось все так же:
первыми "отрезались" от мощных
теплоисточников промышленные
потребители, вследствие этого
мгновенно подпрыгнули тарифы в
коммунальном секторе.
"Социалистические" немцы тут
же отказались платить, потому что
не по карману. И пошло-поехало. Но
там этот процесс опирался на
финансовую мощь Западной Германии,
поэтому они быстренько пустили под
бульдозеры экономически
неэффективные мощные
теплоисточники, провели полную
реструктуризацию системы
коммунального теплоснабжения, и
все наладилось. Нам же отступать
некуда — у нас позади Москва, а не
Бонн.

Поэтому
сегодня нам нужна грамотно
просчитанная региональная
программа энергосбережения — это
единственный способ избежать очень
болезненных для кармана
потребителей последствий
стихийной реструктуризации рынков
сбыта тепловой энергии.

Беседу
вел Александр АНТОНЕНКО.