О научно-популярной журналистике

— Любовь Николаевна, расскажите, пожалуйста, как случилось, что вы без малого тридцать лет назад пришли в редакцию журнала «Химия и жизнь», да здесь и остались.

— Я пришла в журнал в 1984 году через школу-студию научной журналистики. Тогда это был скорее формат клуба. Редакция собиралась по вечерам, сюда приходила молодёжь, пела песни под гитару. Я выполнила первое задание. Когда моя работа попала на стол к заместителю главного редактора, он сказал мне: «Вам ничему не надо учиться, вы уже готовы. Пишите статью». После этого меня пригласили в штат.

— Скажите, для вас, редактора журнала, его издание  — это бизнес?

— Сегодня издание журнала «Химия и жизнь – ХХI век» с традициями и более чем сорокапятилетней историей – не бизнес. Для нас это добровольный акт поддержания культуры, просветительская миссия.

— И кто сегодня несёт эту миссию в журнале? Набросайте, пожалуйста, портрет редакции…

— Все сотрудники – это люди с высшим естественно-научным образованием. Молекулярный биолог, кандидат физико-математических наук, кандидат химических наук. Это не просто люди, которые когда-то начинали как молодые учёные. У них есть способности, есть чувство языка, и, главное, есть желание заниматься популяризацией науки. Случайных людей у нас нет.

Популяризация науки сегодня – это невероятно сложный процесс. Сложный, поскольку очень сложна сама современная наука. Для того чтобы уметь понятно, просто, интересно о ней рассказывать, нужно очень многое знать. Надо иметь хотя бы базовое естественно-научное образование, чтобы понимать методологию науки, чтобы мыслить в том же порядке, что и современные исследователи-профессионалы.

— Скажите, ваш журнал самоокупаем?

— Да. Зарплаты у нас невысоки, но всё-таки журнал сам зарабатывает себе на жизнь. Нет давления отдела рекламы. Это идеальные условия для работы журналистов. Все сотрудники – профессионалы, все имеют возможность подрабатывать в других местах. 

— На ваш взгляд, есть ли у журнала значимые конкуренты?

—  Нет. Собственно говоря, у нас их и раньше никогда не было. Была государственная политика, и она определяла тиражи. «Наука и жизнь» выходила в четырёх миллионах экземпляров. У «Химии и жизни» самый большой тираж доходил до четырёхсот тысяч. У «Знание — сила» максимальный тираж был семьсот тысяч. Все существовали, дружили и дополняли друг друга. И сегодня та же ситуация. У всех научно-популярных изданий тиражи упали в сто раз. Причём, как бы парадоксально это ни звучало, в современных реалиях маленький тираж является признаком качества издания. Это подтверждает, что журнал выполняет свою миссию.

— Сегодня, помимо названных вами основных отечественных  научно-популярных журналов, в России появилось немало новых игроков. Как вы можете охарактеризовать появление переводных русскоязычных изданий?

— Действительно, появляются новые журналы, кальки с западных изданий. Но вот ведь удивительное явление: появляются – и исчезают. Хотя это продуманные инвестиционные проекты. Вот они ровно несколько лет и живут. Потом исчезают, бизнес заканчивается. Был замечательный журнал «Что нового в науке и технике?» – нет его. Был журнал «Ломоносов» по материалам американского «New Scientist». Была попытка издания журнала «Nature». Но поразительное дело: как были наши гранды – «Наука и жизнь», «Химия и жизнь», «Знание – сила» – частью культурного пространства в стране, так они и остались. Мы совершенно особая страна, у нас особенный менталитет. Для нас важны традиции.

— Насколько ярко, по вашим оценкам, сейчас проявляется интерес общества к науке?

— Человек от природы любознателен. Это базовая потребность. Я надеюсь, и вроде все к тому сходится, что познание бесконечно. Чем дальше мы исследуем мир, тем больше мы понимаем, сколько ещё остаётся вокруг неизведанного. Тому подтверждение знаменитая формула Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю».

Но есть две области в естественно-научном пространстве, которые интересовали человека всегда. Это космос и всё, что связано с происхождением жизни. Считается, что интерес к этому будет велик всегда. 

Тем не менее мировая тенденция такова: сейчас наука интересует людей всё меньше. Это видно по тому, какие профессии люди выбирают.

Пробудить интерес к науке, реализовать природную любознательность, замотивировать молодёжь могут только научно-популярные издания, кино, журналы, книги, сообщества. Те, которые могут увлечь, сформировать мечту, повести за собой. Что хорошо сейчас в мире, так это научно-популярные книги. Этот процесс начинается и в нашей стране. Можно зайти в книжный магазин и найти очень приличные издания. Не только переводные, но и написанные у нас.

О журналистике

— Действительно ли бумажные издания находятся под угрозой исчезновения, как утверждают некоторые футурологи?

— Западные эксперты предрекают: кто говорит, двадцатый, кто говорит, тридцатый год будет последним, когда  выйдут бумажные издания, газеты.

— В России?

— В мире. Это прогноз, который опирается на наблюдения за тем, что происходит в цифровой виртуальной реальности. Но прогноз – дело сугубо научное. Ни одна история не развивается по одному сценарию, их всегда несколько. Оценивать их надо с помощью профессиональных учёных. 

— Насколько серьёзно, на ваш взгляд, современная блогосфера в Интернете составляет конкуренцию журналистике?

— Если вы полагаете, что человек, пишущий в Интернете всякую ерунду, которая пришла ему в голову, пишущий безграмотно, опираясь только на собственные ощущения, не проверяя информацию, не вкладывая в свой текст мысль, – что  этот человек – журналист, то глубоко заблуждаетесь. Подавляющее большинство того, что находится в Интернете, к журналистике не имеет никакого отношения. Хотя бы по той простой причине, что журналистика – это профессиональная деятельность, на доход от которой человек живёт. Человек, который приобрёл это ремесло в университете, в результате мучительно долгой практики и набивания шишек, является журналистом. 

— Может ли журналистика сегодня быть независимой? 

—  Есть одна очень серьёзная и неприятная история, связанная с этой профессией. История современности. Профессия «журналист» сегодня испытывает чудовищное давление. И есть вероятность, что она будет уничтожена. Я имею в виду абсолютную зависимость СМИ от «политики партии», которая цензурирует и указывает, что делать. Наиболее яркий пример – современное телевидение. 

Журналистика испытывает давление владельца, которому нужны деньги. Деньги даёт только массовое издание. А мы с вами знаем, что такое массовое издание. Это жёлтое издание! Конечно, оно имеет право на существование. На самом деле жёлтая пресса – это жанр, его можно делать блестяще. 

Представим, в редакцию пришёл совершенно непристойный человек, новый директор. И он проводит совещание с редакторами. И каждое второе-третье слово – матерное. И что вы думаете, кто-то возмущается, уходит? Нет, все сидят и слушают. Я спросила будущих журналистов на пятом курсе, которым читала лекцию: «Как вы думаете, почему это происходит?» Они говорят:  «Ну, понятно, некуда пойти». 

Понятно совершенно другое: эти люди профессионально несостоятельны. Когда человек уверен в том, что он делает, когда он владеет ремеслом, он не будет терпеть унижение. У него чувство достоинства невероятно развито. Он безумно дорожит тем, что он имеет, что умеет делать. Если это терпят наши журналисты, это означает, что они слабы в профессии. А почему? Сейчас объясню.

Я три года преподавала в Международном институте в Москве свой авторский курс «Наука и журналистика». Там учатся за хорошие деньги студенты со всей страны. Факультет журналистики, четвёртый курс, двадцать пять человек. А на занятия приходят пять в лучшем случае. На вопрос «Почему?» студенты отвечают: «Как вы не понимаете, мы же должны за учёбу платить!»

Странная получается экономика. Не приобретя никаких знаний, студенты идут зарабатывать деньги. А потом несут в университет и отдают просто так. Студенты отвечают: «Мы получаем диплом». Дешевле пойти и купить диплом. Они даже экономики не знают! Это сложнейшая системная проблема, корни которой находятся в системе образования. В итоге преподаватели делают вид, что они учат. Студенты делают вид, что учатся. В итоге мы имеем то, что имеем. Имеем катастрофу с «Фобос-Грунтом»: одна ошибка при переносе программы на бортовой компьютер – и пять миллиардов на ветер. То же самое в журналистике…. 

— Вы хотите сказать, что в итоге всё в журналистике получается не по-настоящему, не на совесть?

— Нет, абсолютно! Журналистика перестала быть четвёртой властью. Она лишилась доверия общества. И если даже появляются хорошая статья, хороший репортаж, никто не видит и не слышит.