В зоне строгой
секретности

или От чего
умирают пожарные

Сергей
КОЗЫРЕВ, "Восточно-Сибирская
правда"

Ангарский
институт медицины труда и экологии
человека десять лет назад по
решению Министерства
здравоохранения и президиума
Российской Федерации медицинских
наук перешел в состав
Восточно-Сибирского научного
центра СО РАМН. Сегодня под
контролем этого единственного в
Сибири и на Дальнем Востоке
научного учреждения находятся все
коллективы экологически опасных
предприятий Иркутской области,
Красноярского края, республик САХА
(Якутии), Дальнего Востока, Сахалина
и Магадана. Кроме того институт
является полномочным
представителем высшего
экологического совета при
Государственной Думе РФ в
Восточно-Сибирском и
Дальневосточном регионах страны по
проблемам экологии. Несмотря на
свое высокое предназначение,
работники этого крайне нужного
учреждения оказались на пороге
безработицы, без должных инъекций
из федерального бюджета. Чем это
грозит тысячам рабочих
нефтеперерабатывающей,
целлюлозно-бумажной, цветной,
горнодобывающей,
микробиологической и другой
промышленности. Об этом наш
корреспондент беседует с
директором института Виктором
Степановичем РУКАВИШНИКОВЫМ.

— Наверное,
нашим читателям будет интересно
узнать и другие подробности о
деятельности вашего института.

— Первоначально
он создавался для работы на
нефтехимических предприятиях
Ангарска. Однако со временем
основное направление деятельности
нашего коллектива оказалось
связанным с
алмазно-золотодобывающими
комбинатами России, предприятиями
целлюлозной и микробиологической
промышленности. К тому же ряд цехов
АНХК, электролизно-химического
комбината относились к закрытым
предприятиям, и для их обслуживания
здесь был создан филиал института
биофизики, который и занимался
проблемами города. Однако с начала
90-х годов наш институт сосредоточил
свое внимание на последствиях
экологических проблем в Иркутской
области, и сейчас клиника на 70
процентов занята обслуживанием
Ангарска.

Следует добавить,
что в 1995 году институт получил
лицензию и был аккредитован по
клинической деятельности. Мы имеем
и сертификат на проведение
научно-исследовательских и
гигиенических исследований,
полученный от департамента
санитарно-эпидемиологического
надзора России. Есть также лицензия
на право деятельности по всем
экологическим вопросам. На базе
института работают две кафедры
усовершенствования врачей по
гигиене труда с профессиональной
патологией и медицинской экологии.

— Анализ
развития производительных сил, в
частности, по Иркутской области,
вызывает тревогу — у нашей
промышленности нет будущего! С чем
это связано?

— За последние
годы произошло резкое изменение
состава и структуры рабочих на
основных предприятиях области.
Если еще 10 лет назад возрастные
группы в 40-45 лет составляли на них
от 20 до 25 процентов, то сегодня — 47—65
процентов. Одновременно снизился в
2-3 раза уровень рабочей молодежи до
25 лет. Причина в том, что молодые
люди не желают работать на
производстве с большой
загазованностью, запыленностью и
вибрацией, которые и определяют
уровень профессиональных
заболеваний. Хуже всего, что у
администраций таких предприятий
нет ни сил, ни желания, ни средств
бороться с этими "побочными"
явлениями. Картина станет более
полной, если вспомнить, что только в
нашей области вредные производства
составляют от 70 до 80 процентов.
Начиная с 1993 года в нашем регионе
отмечен неуклонный рост
профессиональных заболеваний, но
предприятиям крайне невыгодно его
показывать. Ведь это
дополнительные социальные выплаты,
идущие нередко только за счет
средств предприятий, которые в ряде
случаев могут достигать 30—60
процентов затрат, выделяемых на
зарплату.

Но хуже другое.
Динамические наблюдения, которые
ведутся за Шелеховским и Братским
аллюминиевыми заводами, Иркутским
авиазаводом и Улан-Удэнским
вагоностроительным, показывают,
что 80—90 процентов рабочих (со
стажем 20 и более лет) получили там
диагноз о возможности приобретения
и развития профессиональных
заболеваний. Достаточно вспомнить
испарения флора, которые никуда не
деваются и представляет прямую
опасность для тех, кто с ним
работает. От людей из группы
"риска" предприятия стремятся
отделаться всеми способами. При
акционировании они сплавляют
больных с профзаболеваниями в
различные товарищества, фирмы, и
впоследствии рабочие ничего уже не
могут получить по трудовому
законодательству.

— Но ведь есть
предприятия, где уровень
профзаболеваний очень низок?

— Там, где
действуют медсанчасти. Не ставлю
под сомнение профессионализм
врачей, он очень высок. Но все
недуги, связанные с
профессиональными заболеваниями,
такими, как рак или цирроз печени,
заболевания кровеносной системы,
там проходят как "просто" рак
печени или поджелудочной железы и с
профзаболеванием никак не
связываются. Мы же не можем сделать
анализ зоологических заболеваний,
так как не имеем допуска работы на
таких предприятиях. Там работает
институт биофизики, но к каким
выводам пришли специалисты, мы не
знаем — до сих пор эта информация
закрыта. Но факты не скроешь. Семь
лет назад после острого отравления
на АНХК наш сегодняшний пациент
Кошкина наблюдалась филиалом
института биофизики. Однако ее
страдания так и не прекратились, и к
нам женщина попала только через
областную клиническую больницу.
Так что не будь этой закрытости,
люди могли бы быстрее
обследоваться и получить помощь. А
пока нам не дают даже
санитарно-гигиенических книжек тех
же пенсионеров АНХК.

— Так чья же
здесь вина?

— Есть тут доля
вины и нашего института, может быть,
санэпиднадзора, но, скорее,
профсоюзных комитетов. В трудовом
соглашении с администрацией
комбината должно быть четко
указано на необходимость ежегодных
профтехосмотров на вредных
производствах. Это предусмотрено
целым рядом российских законов.
Однако сейчас на ряде предприятий
они зачастую нарушаются
администрацией, находится и
"причина" — нет, якобы, денег.
Вот почему люди не могут получить
нужного направления, а мы —
своевременно их обследовать. Что
касается нашего института, то при
его клинике существует
поликлиника, где смогут определить
— подвержен человек
профзаболеванию или у него обычный
но зоологический случай.

Вот почему считаю:
Законодательное собрание области
должно принять решение об
обязательной разработке
коллективных трудовых соглашений
между профсоюзными комитетами и
администрацией с пунктом о
профилактике профзаболеваний,
медосмотрах и возмещению вреда от
таких заболеваний. Еще в 1993 году с
согласия губернатора Ю.А. Ножикова
наш институт подготовил материалы
по этой проблеме и выступил на
административном совете Иркутской
области. Было принято решение о
необходимости организации
областного профпатологического
центра на базе нашей клиники. Де-юре
такой центр был создан, а де-факто
он до сих пор не входит в структуру
областных организаций
здравоохранения и, естественно, не
получает никакого финансирования.
Так что вся работа по
профзаболеваниям в Иркутской
области легла на плечи сотрудников
и врачей клиники, которые и тратят
на лечение и питание людей
собственные заработанные средства.
Для этого мы вынуждены часть
помещений института сдавать в
аренду, зарабатывать деньги на
трудовых соглашениях.

— А как же
федеральный бюджет, который должен
вас финансировать?

— Из федеральных
органов, к которым мы и относимся,
ничего не получали последние 1,5
года ни на лечение, ни на питание
больных. А ведь в стационаре 110 коек
да плюс 8-10 тысяч поликлинических
посещений в год. Так что все
средства по сути получаем от
страховой медицины и обязательного
медицинского страхования. При всей
экономии выходит по 17 тысяч рублей
в день, которых не хватает даже на
питание больному, не говоря про
лекарства, лечение, заработную
плату персоналу и содержание
клиники. К тому же оборудование
существенно устарело и не
выдерживает никакой критики. Наши
же годовые потребности — это 1
миллиард 800 миллионов рублей в год.
За это время в стационаре проходят
обследования и лечение от 1500 до 2000
больных.

А еще занимаемся
судебными разбирательствами с теми
предприятиями, которые не желают
выплачивать нашим пациентам
процент утраченной
трудоспособности. Кстати, в
последнее время количество
судебных исков по ущербу от
профзаболеваний резко возросло и в
год достигает 7-12 случаев. Так что
администрациям предприятий надо
привыкать к такому явлению. Но
будет лучше, если предприятие при
реорганизации само проведет
медосмотр рабочих и часть средств
переведет в медицинские
организации. Вот тогда директорам
не придется бояться, что рабочие в
соответствии с правилами
возмещения причиненного вреда
выставят им иск и за моральный
ущерб, а также за проезд к месту
лечения, само лечение в санатории
или на курорте.

— Недавно мне
довелось познакомиться с
коллективом
"Стальконструкции", и во время
беседы многие монтажники стали
жаловаться, что не могут получить
направления на обследование после
работ по ликвидации последствий
пожара на Шелеховском кабельном
заводе в 1992 году. Люди боятся, что
станут умирать, как и
задействованные там пожарные.

— Здесь особый
случай, и надо разбираться. Однако
монтажники правы. Отравления
диоксиноподобными соединениями
могут негативно сказаться на
состоянии здоровья через 17-20 лет. Об
этом свидетельствуют данные
американских ученых, отслеживающих
здоровье солдат, подвергшихся
воздействию аналогичных
соединений во Вьетнаме.

К сожалению, из
более чем 500 человек, принимавших
участие в ликвидации этого пожара,
нами за свой счет отслеживается
судьба только около 140 пожарных,
более 40 из которых получили диагноз
профессионального заболевания,
состояние здоровья других тоже
продолжает ухудшаться. Всю эту
работу институт осуществляет за
счет собственных средств, затратив
за эти годы более 700 млн. рублей.

Пользуясь
случаем, хотел бы обратиться ко
всем, кто нуждается в нашей помощи:
приезжайте, мы вас ждем. Наш
коллектив также очень надеется, что
дело, начатое Ю.А. Ножиковым по
юридическому становлению
областного профпатологического
центра будет завершено новым
губернатором Б.А. Говориным,
который фактически определит его
как структурную единицу системы
областного здравоохранения с
соответствующим финансированием.