С шариковой
ручкой и десантным автоматом

идет по следу
преступников налоговая полиция

Банальная
истина: советский человек не любил
государство. Он, как князь
Кропоткин, шарахался от его
афинских объятий, способных под
видом радушия и дух вон выпустить. И
даже выработал на этот случай свой
кодекс чести. Обида ближнего в нем —
разбой, кража, ограбление считалось
преступлением, а надувательство
государства — доблестью.

Говорят,
меняются времена, меняются и…

— Но нравы,
кажется, бессмертны, — сказал
начальник областной налоговой
полиции Валерий ШИРОКОПОЯС, ровно
год назад заступивший на этот пост.
— Это на Западе уклонение от уплаты
налогов расценивается как
государственное преступление,
наряду с изменой родине и
шпионажем. А мы и в рыночную
экономику пришли с двойным
стандартом: украсть у соседа —
плохо, у государства — похвально.

— Вы
пытаетесь переделать человека?

— Его психологию.
Пока он не осознает, что, обманывая
государство, он обманывает
общество, что он сам член этого
общества, ничего, кроме непрерывной
игры в казаков-разбойников не
получится. Сегодня идет борьба не
только за деньги, но и за сознание.

— С помощью
автоматов?

— Автомат — не
главное наше оружие, хотя, надо
сказать, вещь весьма убедительная.
И все же мы предпочитаем
действовать авторучкой и
калькулятором. И, конечно,
авторитетом.

— На Западе он
столь высок, что налоговой полиции
боятся больше чумы.

— Кажется, и у нас
стали различать нюансы между
налоговой инспекцией и полицией.
Кое-кто, особенно из крупных
хозяйственников, генералов
промышленности, привык отбиваться
от инспекции ценным подарком или
угрозой. С нами этот номер не
проходит. Мы вооружены солиднее —
не только налоговым кодексом, но и
уголовным. Поэтому и разговор
получается конструктивный. Не
начальственный монолог, а диалог.

— Новый
уголовный кодекс расширил ваши
права?

— Сузил. Оставил
нам две статьи. Одна — уклонение
гражданина от уплаты налогов,
другая — уклонение организации.

— А санкции?
Суровые?

— Судите сами. К
вам, например как к гражданскому
лицу, утаившему в налоговой
декларации крупную сумму, можно
применить три вида наказания:
оштрафовать, послать на
принудительные работы до 240 часов
или посадить на год в тюрьму.
Руководителю предприятия, впервые
замешанному в злостных
бухгалтерских махинациях, грозит
даже трехлетнее заключение. Но
только грозит. На практике суды
дальше штрафов не идут. Это
американцы сумели поймать за
уклонение от налогов неуязвимого
Аль-Капоне и пожизненно упечь за
решетку. Наши аль-капоне
отделываются мелочью на карманные
расходы.

— Какими
путями убегают от налогов?

— Двумя: легальным
и преступным. Легальных мы уважаем.
Это высокое искусство —
проскользнуть ужом между законами.
Под силу истинным талантам. А они, к
счастью, редки. Большинство ведут
себя в правовом поле подобно слону
в посудной лавке. Традиционные
приемчики: двойная бухгалтерия,
тайное складирование товаров,
укрытие реализации… Это уже наши
клиенты.

— Как в
парикмахерской: пожалуйте стричься
и бриться?

— Только наша
стрижка называется доначислением.
Это показатель нашего мастерства,
так сказать, профессиональный
рейтинг.

— Высокий?

— В этом году мы по
Сибири на третьем месте, после
Кемерова и Красноярска. В бюджет
доначислено 398 миллиардов рублей.

— Другими
словами, раскрыли обман на такую
сумму?

— Совершенно
верно. Но раскрыть это еще не значит
вернуть. Кемеровчане, например,
выявили этого обмана на 835
миллиардов, то есть в два с
половиной раза больше, чем мы, но
реально вернули в бюджет лишь 31
миллиард. А мы — 49. Что
предпочтительнее?

— Лучше
синица в руках, чем журавль в небе?

— Думаю, так.
Сегодня важнее не цифры на бумаге, а
реальные деньги. Именно это мы и
пытаемся делать. Сравните, в
прошлом году нашими усилиями
погашена недоимка в бюджет на 357
миллиардов, а за десять месяцев
этого года — уже на 730.

— И много
должников числится в ваших списках?

— Считайте, вся
промышленность области. 82
предприятия имеют задолженность
перед федеральным бюджетом и 146 —
перед территориальным.

— Если не
секрет, какими методами вы
разбираетесь с должниками?

— Все наши
действия предписаны законом,
поэтому никаких секретов. Основное
— профилактическая работа со
злостными неплательщиками.

— Капать на
мозги?

— Можно и так
сказать. Мы же прекрасно понимаем,
что одной строгостью делу не
поможешь. Российская экономика
приняла странные и уродливые формы.
Все друг другу должны. Полный
ступор. Один механизм штрафов
исправно тикает. Пока они не велики,
директор еще пытается крутиться,
выплачивает долги, но когда они
достигают астрономических сумм, он
уже опускает руки. У той же АНХК
задолженность перед бюджетами
около 800 миллиардов рублей, а вместе
с пени и штрафами — 2 триллиона.
Мыслимо ли с этим долгом быстро
рассчитаться? Начни мы действовать
на всю катушку, мы просто добьем
предприятия.

— Где же вы
ставите запятую в знаменитой фразе:
"Казнить нельзя помиловать"?

— Смотря по
обстоятельствам. Когда
сталкиваемся с преступными
ухищрениями, тогда посылаем людей с
автоматом и чемоданчиком и изымаем
"черный нал" из сейфа
предприятия. Кроме того, у нас есть
право ареста и реализации
имущества предприятия-должника на
сумму недоимки.

— Без суда и
следствия?

— Да, внесудебным
порядком по постановлению
налоговой инспекции.

— Арестовать
можете все или только
"архитектурные излишества"?

— Есть строгий
перечень: в первую очередь ценные
бумаги, денежные средства на
депозитных счетах, валютные
ценности, легковой автотранспорт,
предметы дизайна офисов. То есть
все то, что не нарушает
производственный процесс.

— Укрощаете
директорские аппетиты?

— Да, надо жить по
средствам. Кстати, ваша газета
занимает в этом вопросе какую-то
двойную позицию. В одной заметке,
рассказывая, что налоговая полиция
арестовала у Усть-Илимского ЛПК
ценные бумаги, сетует, что лучше бы
изъяла иномарки, а в другой
сочувствует водителям АНХК,
которые с монтировками в руках
защищали директорский
"линкольн" от конфискации.

—
Действительно, защищали? Из любви к
директору?

— Машина кормила
двух водителей. Поэтому понятна их
реакция. Что касается
Усть-Илимского ЛПК, то там многие
иномарки уже изъяты и проданы в
счет погашения долгов.

— На сколько
потянуло арестованное у
предприятий имущество?

— В казну
перечислено 60,9 миллиарда рублей.
Это более чем в пять раз больше
прошлогоднего.

— Вы
становитесь высокорентабельным
предприятием.

— Мы как-то
подсчитали: на каждый вложенный в
нас рубль — семьдесят рублей
отдачи. И вот этой курочке, несущей
золотые яйца, пытаются свернуть
голову.

— Преступные
группировки?

— Ну, их-то
действия просчитать несложно, они
поддаются расшифровке. Труднее
разгадать ход мыслей
правительства. Пять лет назад,
когда создавалась налоговая
полиция, была принята простая и
понятная система финансирования:
зарплата — из федерального бюджета,
материальное обеспечение — из
фонда социального развития. Фонд
складывался из процентов
отчислений по взысканным налогам.
Прямая зависимость: лучше работаем
— больше отчислений. Но уже в
прошлом году мы ничего не получили
из фонда, а в нынешнем он вообще
ликвидирован. Нас оставили без
средств существования.

— Думаете, не
случайно?

— Думаю, кому-то не
по душе активная деятельность
налоговой полиции. Вот и пытаются
накинуть узду. Оно и понятно:
заработай мы во всю силу — многим и
много придется возвращать в казну.

— Как ваши
люди чувствуют себя в этой
ситуации?

— Честно говоря,
уверенности она не прибавляет. У
нас, сами понимаете, не тихая
контора, где зарплата спокойно
капает, у нас — риск. И каждый
сотрудник хочет видеть в
государстве надежного напарника.
Его твердое плечо. Надеемся, что так
оно и будет.

Беседу вел
О. ГУЛЕВСКИЙ.