Бурое
пламя на хлебных полях

Геннадий
ПРУЦКОВ,
"Восточно-Сибирская правда"

Хлеб горит не только от
спички. Бурая ржавчина поразила
каждый пятый массив. Она прошлась
по городам и покрыла тополя,
заглянула на наши садоводческие
участки и перекрасила смородину,
крыжовник…

Обескураживающее
сообщение пришло из
Эхирит-Булагатского района: самый
высокий намолот не превышает 12
центнеров на круг. Такую
продуктивность имеет одно из
лучших хозяйств — ОПХ "Элита".

— У вас же
дожди шли, солнце грело, в чем же
дело? — недоумевал я, беседуя с
заместителем начальника районного
сельхозуправления Анатолием
Андреевичем Инхиреевым.

— Да, хлеба
наросли, стеной стоит пшеница,
колос крупный, но в руки возьмешь,
разомнешь — зерно щуплое, —
объяснял мне собеседник. — Бурая
ржавчина поразила наши пшеничные
поля, и потому они дают теперь такое
слабое зерно. Стекловидность его
низкая, хлебопекарные качества
тоже будут невысокими.

Никак не
укладывалось в голове то, что
говорил Анатолий Андреевич.
Степные просторы, сухой воздух,
дожди вовремя прошли — ну что тут
могло помешать вырастить отменное
зерно? Оказывается, высокая
влажность, вызванная дождями
монгольского циклона, и большие
ночные температуры способствовали
бурому пожару. Последнее
словосочетание — не дань красному
словцу. Бурая ржавчина — это объект
наблюдения не только агрономов,
специалистов по защите растений, но
и гражданской обороны. Поскольку
она в огромной степени определяет,
будет ли земледелец, а точнее
государство, с хлебом.
Заполненность же закромов
определяет степень
продовольственной безопасности
страны. Для определения уровня
заражения, кстати, на полях раньше
устанавливались спороуловители.

Народная
молва, литература утверждают, что в
1973 году Кубань была буквально
поражена эпифитотией — бурной
вспышкой как раз вот этого
заболевания, бурой ржавчины.
Талантливейший хлебороб, звеньевой
Владимир Первицкий на первых порах
нарадоваться не мог, глядя на свои
поля: по его словам, он всю жизнь
мечтал о таком хлебе. В то далекое
лето рассчитывал получить по 80
центнеров зерна с гектара. Но
собрал совсем мало. Ржавчина не
дала налиться колосу. Влажная
погода, высокие температуры словно
распаляли тот бурый пожар. Эту
драму не смог пережить наш
выдающийся селекционер,
"пшеничный батько", как его
звали на Кубани, Павел
Пантелеймонович Лукьяненко. Его
новые лучшие сорта, Кавказ и
особенно Аврора, которые давали
рекордные урожаи, оказались
беззащитными перед заразой. В то
время как другой, более старый и не
столь высокопродуктивный сорт
Безостая 1, создателем которого был
он же, оказался куда более
устойчивым к болезни. Увиденное так
потрясло ученого, что в то лето его
не стало.

Но
усть-ордынские степи — это не
кубанские просторы. Там климат
нежный, влаги вдоволь, сорта
интенсивные, а значит, и
отличающиеся высокой
требовательностью и повышенной
чувствительностью. У нас тут все
грубее, жестче, зимы суровые, да и
сорта местные, непритязательные
вроде бы. Неужто и на нас обрушилась
такая напасть? Пытаясь развеять
мрачные представления, связываюсь
с областной станцией защиты
растений, с ведущим агрономом
Любовью Ивановной Алексеевой. Она,
конечно же, в курсе той драмы. Из ее
рассказа узнаю, что сказанное
Инхиреевым — это часть беды.
Оказывается, весь округ поражен
бурой ржавчиной, хотя эхиритцам
досталось больше всех. Ее добычей
стали хлебные поля также
Иркутского, Усольского,
Черемховского районов. Площадь
распространения болезни огромная,
превышает сто тысяч гектаров.
Откуда же занесло к нам эту заразу?

— С
монгольским циклоном ее принесло, —
уточняет Любовь Ивановна. — Можно
ли было что-то предприять для
спасения урожая? Как вам сказать…
Есть сильнодействующие препараты.
Тилт, например. Весьма дорогой.
Около миллиона рублей стоит тонна.
Но дело даже не в этом.

Любопытно,
что и раньше бурая ржавчина
наблюдалась на наших хлебах. Но
обычно ее споры поражали нижние
листья. То есть те, которые уже
усыхали, отмирали. Они не играли
сколько-нибудь значительной роли в
формировании урожая. И потому, по
словам ведущего специалиста
областной станции защиты растений
З.П. Наймушиной, раньше бурая
ржавчина на полях Приангарья
хозяйственного значения не имела. А
вот то, что принес циклон из
Монголии, грубо говоря, осело на
флаговых (верхних) листьях. Именно в
них, зеленых, происходит процесс
фотосинтеза, в результате чего и
наливается зерно. Но если они
покрыты ржавчиной, то какой уж тут
фотосинтез и налив?

Появление
бурой ржавчины на хлебах, как и
лугового мотылька, было полной
неожиданностью для агрономов,
специалистов защиты растений. Грех
корить их за это. Ведь даже
метеорологи не смогли дать точный
прогноз, когда ждать "Монгола"
и будет ли он вообще. А уж что он
принесет с собой, то это и вовсе
неведомо. Но раз беда случилась,
коль вспыхнул бурый пожар на
хлебах, то областная станция защиты
растений начала принимать
авральные меры. Связалась с
московской фирмой "Август",
которая поставляет фунгициды,
срочно было завезено полтонны
Тилта, но…

— Химическая
обработка позволит спасти хлеба в
том случае, если она проводится до
их цветения. А тут на одних массивах
идет цветение полным ходом, на
других — зерно наливается, все
зависело от сроков сева, поэтому
обработка химикатами не помогла бы,
— уточняют Л.И.Алексеева и
З.П.Наймушина. — Что касается
спороуловителей, то теперь Москва
не поставляет их нам. Приходится
прогнозистов направлять на поля, и
они уже визуально определяют
степень поражения растений, судя по
листовой поверхности. Да, в
нынешнем году сложились весьма
благоприятные условия для развития
этого грибка. Ржавчина поразила
тополя в городах, смородину на
садовых участках. Правда, там
другие грибки, но тем не менее… И
последнее: сегодня можно говорить о
высоком запасе инфекции. Да, это ЧП,
это эпифитотия. И мы теперь должны
быть готовыми к этому заболеванию в
следующем году. Болезнь остается на
промежуточной культуре, на лещине.
Поэтому ни от чего не застрахованы.

"Восточно-Сибирская
правда", кстати, как-то
перепечатала сообщение одной из
усольских газет о том, что из-за
значительных химических выбросов в
Усолье-Сибирском желтеют листья
тополей, они опадают. Самое
странное, что тогда же, в начале
августа, я обратил внимание, что и у
нас в Иркутске тоже листья тополей
желтеют очень рано, опадают
почему-то, хотя химией в областном
центре, как говорится, и не пахло.
Теперь выясняется, дело-то не в
ядовитых выбросах. Бурая ржавчина
свое слово сказала…

Как же
все-таки сложно устроен мир
природы. Сколько уже постиг
человек, но нет и не может быть
предела познанию. Ибо чем больше мы
знаем, тем больше вопросов
возникает, и в то же время по мере
постижения таинств живого мира
менее беззащитным становится
человек перед слепыми силами
стихии. Впрочем, почему же слепыми?
У природы все закономерно, что-то
объяснимо, что-то еще ждет
объяснений.

Признаться,
по мере увеличения исторической и
современной информации об аграрных
делах я все больше начинал
убеждаться в одной закономерности.
Ее можно выразить таким словами:
что хорошо для Европы (европейской
части России), то плохо для
Иркутской области, и наоборот. Хотя
для более высокой достоверности
требуется тщательное изучение
статистических данных за многие
годы. Тем не менее ряд
сопоставлений свидетельствует в
пользу такого мнения. Например, в 1913
году большая часть нашей страны
имела неплохой урожай. Иркутская же
губерния хорошими хлебами (по
меркам, естественно, того времени)
похвастаться не могла. В начале 70-х
годов центр России был охвачен
невиданной засухой, горели леса,
дымились торфянники. Дым
натягивало даже на столицу. Мы в тот
год чувствовали себя комфортно. А
вот в середине нынешнего лета я
начинал уже подумывать о том, что
придется вносить коррективы в тот
свой вывод. Из Европы стала
поступать информация, полная
оптимизма: выращен отменный урожай.
Рязанская область, Кировская,
Липецкая, Ставрополье, Татарстан,
Ростовская, Кубань. Последние три
региона дали соответственно 5-6-7
млн. тонн зерна. Впрочем, природа
перешагнула и через Уральский
хребет. Богатые хлеба выращены в
Оренбургской области. До финиша,
очевидно, не близко, но уже
сегодняшние результаты поражают
воображение. После того, как
полтора года назад губернатором
был избран аграрник и бывший
секретарь обкома А. Чернышев,
удалось ввести в оборот и
дополнительно засеять полмиллиона
гектаров. И весь хлеб, очевидно,
будет убран. Ведь задолго до жатвы
сельхозпредприятия приобрели
полторы тысячи комбайнов! Наша
область в прошлом году купила лишь
66 комбайнов. Но это к слову.
Новосибирская область тоже имела и
имеет все шансы получить отменный
хлеб, если удастся вырвать его у
дождей. Сегодняшние данные
намолотов просто поражают.
Казалось бы, и у нас все шло к тому
же. Дожди, тепло, солнце. И вдруг…
"самый высокий урожай — 12
центнеров". Ну в чем он,
эхиритский крестьянин, его соседи,
провинились?!

Я вынужден
задать такой, скорее риторический,
вопрос. Мы должны посмотреть беде в
глаза. Не допускать, как часто
позволяет себе обыватель, упреков
крестьянам: вам вечно что-нибудь
мешает, то дождь, то снег. Это
брюзжание и недовольство
городского мещанина — питательная
среда для различных агрофобов,
утверждающих, что сельское
хозяйство — черная дыра экономики.
Если мы хотим есть свой хлеб, пить
свое молоко и вообще иметь
качественные продукты
собственного производства, то и
должны вкладывать средства в
собственное сельское хозяйство.
Что такое более ста тысяч гектаров,
пораженных бурой ржавчиной? Это
каждое пятое поле. Мы и без того
много земли потеряли, сеем почти
вдвое меньше, чем 10-12 лет назад.
Немало хлеба недоберем из-за
отсутствия удобрений, дефицита
горючего, техники. Только по
Иркутской области (без
Усть-Ордынского округа) в этом году
погибло от наводнения, нашествия
саранчи свыше 20 тысяч гектаров
хлебов.

И вот еще
одна напасть. Какие же жестокие
испытания принесло нам третье
тысячелетие. Пришла зима, и ударили
небывалой силы морозы. Они
держались невероятно долго, побив
все рекорды длительности.
Потеплело, и понеслись, заломив
голову, стада антилоп из Монголии,
наводя страх и панический ужас
возможностью заноса ящура. Только
успокоились — Лена разыгралась,
сметая все на своем пути. Засуха в
начале лета, нашествие саранчи и ее
спутницы — шпанской мушки. Кое- как
отбились. Жарко было, сухо. Многие
молили дождя. И вот разверзлись
небеса. Кому благо, кому горе. Потоп
в южных и центральных районах.
"Монгол" принес не только
влагу иссушенным полям, но и
лугового мотылька, а вместе с ним и
бурую ржавчину. Будь я верущим,
спросил бы у Всевышнего: это все,
Господи, или еще что-то надо ждать? И
за что?

P.S. После
того, как статья была подготовлена,
пришел свежий номер "Сельской
жизни". В статье "Красен ли
восток хлебом" "С.ж." от 4
сентября утверждает: "Что
касается Восточной Сибири, то вклад
ее в общероссийский каравай будет
куда скромнее. Возьмем Иркутскую
область, где нынче намерены
получить примерно полмиллиона тонн
зерна. … У соседей дела хуже. В
Забайкалье, в частности в Читинской
области, нынче похозяйничала
засуха — она поразила половину всех
посевов. Коснулась своим крылом
засуха и Бурятии, а также
Республики Тыва… В графе
урожайности государственной
статистической отчетности из этих
регионов пока вместо конкретных
цифр ставится прочерк. Остро
недостает уборочной техники, парк
ее пополняется новыми машинами из
рук вон плохо. В той же Иркутской
области в этом году сумели
приобрести лишь дюжину комбайнов
или столько, сколько раньше
поступало за год в два-три
хозяйства." Так что же,
монгольский циклон выручил нас и
одновременно уронил? Бессильны мы
пока перед стихией с востока. Как,
впрочем, и перед экономической
стихией. Хотя, и то, и другое носит
не только общепланетарный
характер, но и региональный.