Александр Михайлович Гликберг, знаменитый поэт Серебряного века, печатавшийся под псевдонимом Саша Чёрный. Это он о себе написал: «Я прыщ на извечном сиденье поэзии, глянцевито-багровый, напевно-коралловый прыщ, прыщ с головкой белее несказанно-жжёной магнезии, и галантно-развязно-манерно-изломанный хлыщ». В 1908–1911 годах Чёрный стал сотрудником журнала «Сатирикон», и его произведения оказались невероятно популярными. «Получив свежий номер журнала, читатель прежде всего искал в нём стихов Саши Чёрного. Не было такой курсистки, такого студента, врача, адвоката… которые не знали бы их наизусть», – писал Корней Чуковский. И вот в это самое время в иркутской газете 1910 года я нашла стихотворение, подписанное «Саша Чёрный».

Это было очень странно – на пике популярности Чёрный вдруг соглашается на сотрудничество с провинциальной прессой? Вот так Чёрный встретил новый, 1910 год: «Накрутить вам образов, почтеннейший? Нанизать вам слов кисло-сладких, изысканно гладких на нити банальнейших строф?..» И вдруг в том же 1910 году в иркутской газете «Восточная заря» за его подписью выходят самые что ни на есть «банальнейшие» строфы. «На душе у меня будто ночью темно, сердце словно кого-то хоронит. Я хотел бы запеть, я запел бы давно, да, боюсь, моя песня застонет…». Вот с этой песней Саша Чёрный решил обратиться к иркутской публике. Ещё два стихотворения, вышедшие несколькими номерами ранее, исполнены всё в той же мрачной манере. Первое называется «Город мёртвых». «Тяжёлых дум проходят вереницы… И книги прошлого печальные страницы едва видны, уже молчат. Но душевные струны созвучно дрожат, закипают невольные слёзы, и над городом мёртвых, как прежде, гремят и бушуют весенние грезы». Второе – «Голос моря», и оно так же маловыразительно. «Над морем северным лежит покров тумана, и монотонный звук катящихся валов – протяжный и глухой – звучит, как гром органа, немолчной жалобой, стенанием без слов…». Даже у слабо знакомого с творчеством Саши Чёрного читателя возникает вопрос: почему эти стихи настолько не похожи на ироничного, взрывного, провокационного и вместе с тем лиричного поэта?

После того как были найдены эти стихи, я уже целенаправленно пролистывала газеты 1910 года и обнаружила, что Саша Чёрный числится в сотрудниках газеты «Восточная заря». Именно той газеты, где, как писала «Восточка» в прошлом номере, печатался в это же время юный, 19-летний Илья Эренбург. Литературной частью газеты заведовал поэт, журналист Николай Чужак. Он, очевидно, привлекал авторов, связывался с ними. Показателен подбор авторов. Чужак сам участвовал в событиях 1905 года, сидел в «Крестах», был разочарован результатами первой русской революции, это его разочарование, как и у многих товарищей по движению, вылилось в бурную литературную работу.

Не случайно в «Восточную зарю» пришёл анархист, поэт Борис Верхоустенский, друг поэта Сергея Городецкого, узник «Крестов». И с газетой сотрудничал сам Сергей Городецкий. Почему я упоминаю сотрудника «Восточной зари» Бориса Верхоустенского в связи с Сашей Чёрным? Потому что стихи Саши Чёрного, напечатанные в «Восточной заре», по тематике, настроениям очень напоминают стихи Верхоустенского – звучит тема борьбы, которая была подавлена, отчаянье, грусть. Но нет свойственной Саше Чёрному иронии. Это скорее лирика товарищей Чужака, лирика революционеров, выходцев из «Крестов». Поиск даёт ещё одну находку – в ноябре 1910 года в газете выходит фельетон «Курские славяне», подписанный снова «С. Петербург, 8 ноября, Саша Чёрный». (Это реакция на критическое высказывание депутата Госдумы Замысловского о личности Льва Толстого после его смерти.)

Но ведь мы не можем идти против факта – под стихами стоит подпись Саши Чёрного, указан город – Санкт-Петербург. И в сотрудниках «Восточной зари» числится тот самый Саша Чёрный. Неужели, нам придётся остановиться на этом… И признать, что слишком много времени прошло и мы уже не можем установить, как и при каких обстоятельствах Николай Чужак или другие сотрудники «Восточной зари» связались с Сашей Чёрным и почему тот предоставил для сибирской прессы столь странную лирику?

«Фельетонов в «Восточную зарю» я никогда не посылал…»

«Саша Чёрный, Саша Чёрный…» – эти строчки у меня мелькали в глазах. Нет, идут в старых газетах более поздние, уже советские отсылки к Исааку Гольдбергу, критиковавшему Сашу Чёрного в советское время… К каким-то поздним цитатам Чёрного…

В газетах начала века ничего, кроме странного объявления о сотрудничестве с «Восточной зарёй», трёх стихотворений, фельетона – ничего. База данных «Хроники Приангарья» не даёт ответа. А что если обратиться к газете «Сибирь», которая в тот год активно критиковала «Восточную зарю» и отличилась повышенным вниманием к авторам новоявленной газеты, которых с удовольствием называла разными нелицеприятными словами. Саша Чёрный как сотрудник «Восточной зари» появился примерно в октябре-ноябре 1910 года, значит, нужно просмотреть «Сибирь» за это же время… Номер за номером, пожелтевшие строчки газет, хранимые в научной библиотеке ИГУ, в Белом доме… И вот оно! В самом конце ноября в «Сибири» вышла заметка «Саша Чёрный. К характеристикам литературных нравов и обычаев». Газета утверждала, что никакого реального Саши Чёрного на страницах «Восточной зари» никогда не было!

«Выплыла наружу подложность рекламируемого редакцией «В. зари» в числе других своих сотрудников с «известными» именами – Саши Чёрного (псевдоним ближайшего сотрудника «Сатирикона», автора книги «Сатиры» и др.)», – с радостью сообщала «Сибирь». Она ссылалась на статью некоего господина Доброхотова, напечатанную в газете «Сибирская мысль». Но тут нужно сделать небольшое отступление, чтобы пояснить читателю, отчего газеты иркутские в ту осень множились как грибы, исчезали, а попутно вели отчаянную борьбу между собой. И господин Доброхотов в этом играл не последнюю роль.

Новенькая газета «Сибирская мысль» в конце 1910 года возникла из сотрудников «Восточной зари», покинувших её состав. В их числе был Михаил Петрович Доброхотов, выходец из Калуги, видный деятель социал-демократического движения. В своё время он выступал одним из основателей «Восточной зари».

Однако в декабре 1910 года деятельность газеты была приостановлена, те сотрудники, что не ушли с Доброхотовым, организовали газету «Голос Сибири». «Сибирская мысль» с «Голосом Сибири», естественно, не дружили, поскольку это были рассорившиеся члены распавшегося коллектива «Восточной зари». Доброхотов, со слов «Голоса Сибири», начал деятельность в новом издании с шантажа старых товарищей, требуя у них некие документы и делая всё для гибели «Восточной зари». В отместку в «Голосе Сибири» объявили «Сибирскую мысль» «кооперативно-октябристской марксистско-кадетской» газетой. На фоне этой вражды в конце ноября 1910 года в «Сибирской мысли» и было напечатано письмо Михаила Доброхотова.

«М. г.г. редакторы, не откажите поместить на страницах редактируемой вами газеты прилагаемое при сем письмо известного сотрудника «Сатирикона» Саши Чёрного…» – начинал Доброхотов своё повествование. Как оказалось, покинув «Восточную зарю», Доброхотов не хотел отпускать старые наработанные связи и потому ещё в октябре 1910 года направил в Санкт-Петербург, в «Сатирикон» Саше Чёрному письмо с предложением теперь уже сотрудничать с «Сибирскою мыслью».

В ноябре из «Сатирикона», как утверждал Доброхотов, был получен ответ. Писал сам Саша Чёрный: «Милостивый государь г. Доброхотов! Ваше письмо меня крайне удивило. В «Восточной заре» я никогда не выражал желания сотрудничать, да и не мог, так как из вашего же письма впервые узнал о существовании такой газеты. Никаких фельетонов в «Восточную зарю» я никогда не посылал, и, т.о., ваши слова «Ваш фельетон разумеется принят и пойдёт» очень неприятно меня поразили. Не взял ли кто-нибудь напрокат мой псевдоним и не воспользовался ли им для присланного фельетона? За приглашение сотрудничать в «Сибирской мысли» очень вас благодарю, но я ведь не газетный работник, пишу мало и в настоящее время занят до весны большой работой. Не откажите в любезности поместить настоящее письмо в «Сибирской мысли», чтобы выяснить этим недоразумение, которое может возникнуть в случае напечатания в «Восточной заре» приписываемого мне фельетона. Примите уверение в совершенном почтении к вам, Саша Чёрный».

Михаил Доброхотов сообщал, что в своё время «Восточная заря» получила от Саши Чёрного письмо, в котором предлагалось сотрудничество. Газета согласилась, однако выяснилось, что под псевдонимом скрывался некто Соколов. Действовал он широко – вскоре стихи «Саши Чёрного» появились в «Далёкой окраине», «Омском вестнике». Как утверждал господин Доброхотов, даже в новую «Сибирскую мысль» попало стихотворение «Саши Чёрного». «Дальнейшее печатание произведений подставного Саши Чёрного редакция приостанавливает», – сообщила «Сибирская мысль» в самом конце ноября 1910 года. А вот «Восточная заря», напротив, решила ничего не приостанавливать. Даже после печати письма Михаила Доброхотова в «Сибирской мысли». И даже после разоблачения «подставного Саши» ещё и в газете «Сибирь» (та перепечатала письмо Доброхотова и Саши Чёрного, сопроводив всё это своими язвительными комментариями о торжестве плагиата в «Восточной заре»).

«Саша Чёрный» сделал предложение редакции «В.з.» работать в газете обычным путём – по почте, – сообщала газета. – До сведения «Саши Чёрного» редакцией «В.з.» уже доведено о разоблачениях местных газет. Сделано это сообщение и в редакцию «Сатирикона». До получения ответов от г. Саши Чёрного и редакции «Сатирикона» редакция «В.з.» считает преждевременным обсуждение инцидента и тем более разоблачение псевдонима». И уже после всего этого напечатала у себя ещё одно стихотворение замечательного неустановленного «Саши». Получен ли был ответ в «Восточной заре» от «Сатирикона», мы, вероятно, так никогда и не узнаем. Дело в том, что, как писалось выше, «Восточная заря» вскоре после этой публикации прекратила своё существование, и если в Иркутск и пришло письмо от Саши Чёрного, то получателя уже не было. Но один факт бесспорен: больше мы не сумели обнаружить работы Саши Чёрного ни в «Восточной заре», ни в газетах-«осколках».

Не появился он и в списках сотрудников «Сибирской мысли» и «Голоса Сибири». На этом сибирская история Саши Чёрного и «псевдо-Саши Чёрного» казалось бы, окончена. Однако, как оказалось, след этого детектива есть и в профессиональных исследованиях творчества Чёрного.

Саши Чёрные и Саши Красные

Анатолий Иванов, много лет занимавшийся судьбой и творчеством поэта, в пятитомном собрании сочинений 1996 года приводит статью Чёрного под названием «Необходимое разъяснение» в «Сатириконе» № 51 от 1910 года: «Милостивый государь г. редактор! Очень прошу Вас огласить в печати следующее: из полученных мною писем от редакций «Восточной зари» и «Сибирской мысли» я узнал, что некто Александр Васильевич Соколов из СПБ-га предложил своё сотрудничество нескольким сибирским газетам и в течение 1910 года печатал свои стихо­творения и фельетоны в газетах «Далёкая окраина», «Омский вестник», «Восточная заря» и «Сибирская мысль» под псевдонимом… Саша Чёрный. Одновременно мною получено письмо от редакции «Рыбинского вестника» с просьбой разъяснить, являюсь ли я тем самым лицом, которое предложило им сотрудничество и прислало свои стихотворения, подписанные псевдонимом «Саша Чёрный»?»

С чем была связана такая активность мошенника именно в отношении Саши Чёрного? Почему, к примеру, не другие известные поэты Серебряного века? И почему, как свидетельствуют источники, за псевдонимом Саша Чёрный скрывался не один Соколов, а позже многие мошенники? Чтобы узнать это, нужно было разыскать статью Анатолия Иванова «Не упрекай, что я такой…». К истории портретов Саши Чёрного».

Статье этой уже 30 лет, и издавалась она в сборнике «Панорама искусств», который ныне существует только в бумажном виде. В библиотеке Молчанова-Сибирского есть лишь два экземпляра, и, естественно, с книгой можно работать только в читальном зале. И вот она, книга, а в ней – разгадка.

Саша Чёрный был очень закрытым, нелюдимым человеком, несмотря на большую славу. В XX веке появились новые формы общественной активности писателей и поэтов. Литературные вечера, диспуты, лекции, турне. Портреты известных писателей, поэтов печатались в прессе, сами они сотрудничали с газетами, отвечали на анкеты, давали интервью. «Однако у Саши Чёрного не было ни интервью, ни ответов на анкеты. Даже просто упоминаний в литературной хронике, которых удостаивался всякий мало-мальски известный литератор – ничего этого нет…» – пишет Анатолий Иванов. В дореволюционной периодике на фоне огромной популярности Чёрного нет ни одного его портрета. Именно это и привело к тому, что авантюристы от литературы начали писать в провинциальные редакции, выдавая себя за Сашу Чёрного, печатаясь и даже устраивая литературные вечера. Саша Чёрный в 1913 году с иронией и грустью описал эту ситуацию в элегической сатире «Прекрасный Божьей милостью поэт Кирилл»: «В волосах прекрасной музы блеснула первая седина – усталость, и закопошились бесчисленные подражатели. Один из них даже одевался, как Кирилл, и, пользуясь сходством фамилий, выступал от его имени в провинции на литературных вечерах».

Самое интересное, что разоблачения не останавливали поток желающих заработать на славе поэта. И «Саши Чёрные» шествовали по России как до революции, так и после. «Любопытно, что после революции лже-Саши Чёрные как бы раздвоились: одни остались на родине, другие подались за кордон. В советской России двойники Саши Чёрного орудовали от Белого до Чёрного моря, особенно на берегах последнего, – писал Анатолий Иванов. – Так, в 1925 году в «Огоньке» появилась заметка под названием «Провокатор Саша Чёрный», где говорилось о разоблачении в Одессе мошенника, вымогавшего деньги у государственных учреждений. Аферист действовал под именем Саши Чёрного (чем не тема для Ильфа и Петрова)». «Саши Чёрные» работали за границей в Загребе, Праге, там, где Чёрный никогда не был. Саша Чёрный в итоге к шестому изданию «Сатир» приложил своё фото, тогда «аферистам пришлось избрать для своих похождений места более отдалённые – Индию и Африку». А параллельно появились и перекрасившиеся «Саши». В 1920-х годах в Иркутске, к примеру, гастролировал Саша Красный. А господин

Соколов, который так удачно разместил стихи и фельетон в иркутских газетах, даже остался в истории и попал в «Словарь псевдонимов русских писателей, учёных и общественных деятелей» И.Ф. Масанова, изданный в 1958 году. Он там так и значится – ещё одним «Сашей Чёрным».