«В надежде на то, что нам за это заплатят»

Игорь Балк, ныне проживающий в Бостоне, окончил Московский физико-технический институт, он магистр МФТИ. Около 20 лет назад снял «кепку» исследователя и примерил на себя «кепку» предпринимателя. Сфера его профессиональных интересов – ПО и телекоммуникации. Балк обучался по док­торской программе в Массачусетском технологическом институте. Помимо работы в Global Innovation Labs, Игорь Балк является главным исполнительным директором TDC LLC – компании, создавшей известную систему TaskPoint. 

В 2010 году этот проект вошёл в 10 лучших ИТ-стартапов по версии MIT 100K ESC (один из конкурсов стартапов, проводимых Массачусетским технологическим институтом). Балк занимал ключевые посты в R3 Logic, PriceWaterhouseCoopers, Intermedia.NET и Intellisense, был соучредителем компании VISO, создавшей первый онлайн-супермаркет. 

В Иркутске Балк провёл эксперт­ный семинар для авторов старт­апов. Он резко сокращает дистанцию между лектором и слушателями. Очень интересно наблюдать, как Балк раскручивает аудиторию. Вместо унылого перечисления тезисов типа «Предприниматель должен, стартапер обязан…» он вызывает из зала автора идеи и начинает дотошно, по косточкам разбирать проект стартапа: «Вот вы получили инвестиции. Что дальше? А сколько вы будете платить персоналу, какую зарплату положите себе? Аренда, оборудование… Вот первые инвестиционные деньги и кончились. А продукта пока нет. Что дальше? Приведёте нового инвестора? А старому это не понравится…» Как зацепить инвестора, но не дать ему «сожрать» стартап, как противостоять размывке своей доли в бизнесе, как примирить соинвесторов – это всё «азбука», но услышать её в каком-нибудь вузе на лекции просто невозможно. Это может знать только человек, погружённый в предпринимательскую кухню. 

– В какой «кепке» вы себя лучше чувствуете – инвестора, предпринимателя или учёного?

– Я был когда-то учёным, сейчас уже таковым, скорее всего, не являюсь. Я, наверное, всё-таки больше предприниматель, чем кто бы то ни было ещё. По мироощущению. 

– Какое мироощущение у предпринимателя?

– Примерно такое же, как у инженера. Мы смотрим на этот мир, видим, какие в нём есть проблемы, пытаемся их решить. В надежде на то, что нам за это заплатят. Я ребятам уже приводил пример. Представьте, что вы приехали в новый микрорайон и вам негде купить хлеб. Нормальный человек пойдёт в мэрию или ещё куда-то во властные органы, напишет письмо: «Хлеба купить негде, проблема, решите мне её». А предприниматель поедет в соседний район, купит грузовик хлеба, вернётся и продаст его. То, что для нормального человека проблема, для предпринимателя – возможность. 

– Сколько раз начинающий предприниматель должен переделать свой проект, чтобы он стал интересен инвестору?

– А это как фишка ляжет. Это не только к начинающему требование. Стадия же ровно одна – доказать, что данный продукт нужен кому-то. И сколько это займёт итераций, неизвестно. 

– У вас лично сколько было так называемых «неживых» проектов, которые не были реализованы?

– Без комментариев. Я начинал ещё в 1990-е. Да, они были, и заметное количество. Из того, что я навскидку помню, штук пять. 

– И вы не отчаялись? 

– Ну а, собственно, почему? 

За день до этого интервью Игорь Балк предложил иркутским старт­аперам потренироваться в деле, которое ему самому известно давно. И, похоже, не надоело. Почувствовать на себе, каково это – увлечь инвестора и дать ему понять, что нужно вложить средства именно в твой стартап. Студенты вышли на улицу и попытались убедить прохожих дать деньги на проект любыми способами. Оказалось, даже с прохожими, если у тебя «глаза горят», это возможно. Один из стартапов таким образом набрал свои первые три тысячи рублей. 

– Как оцениваете иркутские проекты, которые вам представляли?

– Ребята очень живые, и, на мой взгляд, есть по крайней мере несколько очень интересных проектов, которые имеют неплохой потенциал не только в Иркутске, но и на мировом рынке. Называть я их не хочу, но мне было достаточно интересно. 

«Шарик-глобус маленький, а рынок большой»

«Ребята очень живые, и, на мой взгляд, есть по крайней мере несколько очень интересных проектов,
которые имеют неплохой потенциал не только в Иркутске, но и на мировом рынке»

Фраза про «инновационное развитие» региона вызывает у Игоря Балка вопрос: «А что это такое? Я не понимаю. И слово «инновации» тоже не понимаю». Если честно, его встречный вопрос «Что такое инновации?» и меня ставит в тупик. Под это слово можно подвести что угодно. Слово «стартап» хотя бы можно «пощупать». Заговариваем о системе поддержки государством стартапов в США, Игорь Балк поясняет: «Несколько сотен миллионов, если не миллиардов в год – я, к сожалению, не помню точные суммы – тратится в США на… как это у вас тут любят говорить – «инновационных» предпринимателей».

– Там не любят слово «инновационный»?

– Я не знаю, любят, не любят… Называется весь этот комплекс small business innovation research. Всё присутствует, вся атрибутика в США тоже есть. Конечно, в Америке сущест­вуют программы, частно-государственное партнёрство в плане инкубаторов, создаются госфонды, которые софинансируются частными компаниями. Всё есть. 

– Чтобы стартапы появлялись в России, в частности в регионах, местные власти что-то должны делать? Где это участие заканчивается, а где начинается рынок?

– На мой взгляд, основные вещи, которые государство сейчас может сделать, это образование стартаперов и «воспитание» инвесторов. Образование – это то, без чего старт­апа не будет. Я говорю не только об образовании в плане стартапов, но и об образовании техническом. Если люди не умеют делать что-то руками, ничего прорывного не произойдёт. Не будет специалистов с инженерным мышлением – стартапы просто будет некому делать. А вот дальше этих людей надо научить тому, что называется предпринимательством. Даже не научить, а помочь выявиться тем, которые хотят и могут этим заниматься. Им нужно дать базовые знания, ту «азбуку», о которой мы сейчас говорим с ребятами в «Тайге». 

Ещё одна вещь, которую на этой стадии развития, на мой взгляд, государство должно взять на себя, – помочь открыть глаза. Показать, что шарик-глобус маленький, а рынок большой. Замыкаться в Иркутской области как единственном рынке сбыта своей продукции – это просто безумие. Есть проблема и с инвесторами. Как мало людей, которые понимают, что такое предпринимательство, так мало и тех, кто понимает, что такое инвестиции. Есть большое количество людей с деньгами, которые не понимают, что это и как это работает. Поэтому, на мой взгляд, государство могло бы взять на себя образовательную роль и в этом качестве. То есть обучать людей с деньгами альтернативным методам инвестиций. Деньги можно вкладывать не только в классические ценные бумаги, но и в старт­апы. Нужно показать, что это тоже может быть доходным. И объяснить, как работает стартап, почему не надо забирать 80% на посевной стадии… Это можно сделать потом (смеётся). 

Игорь Балк на семинаре несколько раз повторял: нужно ориентироваться не на региональный, а на общероссийский и мировой рынки, организуя стартап. Это касается и охранных прав. Балк считает, что разработку, если она того достойна, нужно патентовать сразу на меж­дународном уровне, поскольку выход на рынки других стран с отечественными патентами не обеспечит нужной правовой защиты в случае посягательства на охраняемую интеллектуальную собственность. 

– Как вы относитесь к попыткам государства развивать инновационное направление в вузах, конкретно – к Федеральному закону №217? 

– Двести семнадцатый закон в том виде, в котором он был ранее, абсолютно бесполезен. Ни один человек в трезвом уме и здравом рассудке не понесёт деньги туда, где есть неразмываемая доля кого-то ещё, кем бы этот «кто-то» ни был (речь идёт о «неразмываемой» доле вузов – это условие, прописанное в старом законе, делало проект непривлекательным для инвесторов следующих раундов инвестирования. – Авт.). Теперь всё изменилось. Усилиями сообщества предпринимателей, в том числе и вашего покорного слуги, с сентября нынешнего года закон стал иным, на мой взгляд, вполне себе приличным. Пока нет правоприменительной прак­тики, но будущее его мне кажется хорошим. Я не вижу сейчас особых причин, почему компании, созданные по закону №217, не могут быть успешными. Конечно, я не юрист, но моё экспертное мнение как прак­тикующего предпринимателя – он должен работать. 

– Вы являетесь экспертом «Сколково». Наверняка у вас есть свой взгляд на реформу РАН?

– Ну, начнём с того, что где «Сколково», а где РАН? Это ортогональные учреждения. Я пока не знаю, надо посмотреть, что из этой реформы получится. Понятно, что РАН была неживой, понятно, что её надо было реформировать. Я считаю, в её структуре имелось несколько живых институтов, но в общей массе академия живой не была. Бюджет РАН был порядка двух миллиардов долларов, такой же, как бюджет маленького учреждения под названием MIT (Массачусетский технологический институт). В МIT учится всего 10 тысяч студентов, это, в общем-то, совсем небольшая школа с бюджетом два миллиарда долларов в год. Не может жить такая структура, как РАН, с таким же бюджетом, как маленький МIT. Дальше великий вопрос: как её реформировать? Каков оптимальный способ? Я не знаю, но то, как это было начато сейчас, на сто процентов неверно. Даже если в основе лежали благие намерения, реализация точно была не очень правильной. 

– У вас в голове есть видение, как эту реформу можно было провести? Может быть, РАН в принципе не реформируема?

– Нет, видения такого совсем нет. Я уже давно не занимаюсь наукой, поэтому мне трудно судить. В этой истории мне не понравилось то, что произошло всё в пожарном порядке и без обсуждения. Это не очень правильно. 

– Американские венчурные фонды используют в работе 1% из тысяч разработок, которые поступают к ним. У нас, к примеру, в «Сколково» количество принятых в работу стартапов гораздо больше – 20–30%. Правильно ли это и полезно ли для стартаперов?

– Давайте сразу разделять. «Сколково» – это всё-таки не венчурные инвестиции, это аккредитация в некоем центре коммерциализации разработок, который даёт в основном налоговые льготы. 

Я не вижу причин, почему получить статус резидента должно быть так же сложно, как получить венчурные инвестиции. Идея-то как раз в том, чтобы стимулировать развитие инновационного предпринимательства и дать относительно открытый механизм получения каких-то субсидий, дотаций. На мой взгляд, если проект имеет заметную инновационную составляющую и не является откровенным клоном, консалтингом, не противоречит базовым законам физики, то есть не предлагает идею вечного двигателя, то почему он не должен получить поддержку в центре типа «Сколково»? 

– Но в России, по крайней мере, существует такая проблема: под слово «инновации» заводят совсем не инновационные проекты. 

– Опять мы на те же грабли. Что значит инновационный проект? 

– Это значит, что в нём есть новая разработка, а в массе проектов, которые претендуют на этот статус, никаких новых разработок нет. 

– Мошенничества везде много. Это, наверное, вопрос не ко мне, а к тем, кто занимается расследованием таких случаев. Есть специальные организации – прокуратура, Следственный комитет. Мошенничество – это по их части. Если разговор идёт об откровенном мошенничестве. 

А вот если человек считает, что он придумал что-то новое, а на самом деле эта штука уже есть, что я могу сказать? Ну, не повезло, изобрёл велосипед. Со всеми бывает. 

– Однажды вы сказали, что большинство технологий, которые не найдут реализации в старт­апах, производят советские учёные… 

– Я немножко не так говорил. Мысль была такая: большинство советских учёных считают, что, если они придумали что-то новое, оно обязательно должно коммерциализироваться, но это совершенно не так. Задача учёного – придумывать новые знания. Никто не сказал, что эти знания потом практически применимы. А вот инженер – уже да, берёт из общей массы знаний что-то полезное, делает девайс, передаёт это предпринимателю, а уж тот создаёт продукт. Когда учёный пытается быть сразу всем, редко что-то получается. Это правило действует и в России, и в Штатах. Когда человека, который хорошо танцует балет, мы пытаемся заставить кувалдой забивать сваи, результат будет не очень ожидаемый. 

– В некоторых случаях они сами пытаются «забивать сваи».

– Да, что в США, что в России сложилось мнение: инновации, предпринимательство – это модно. Человек сидит, видит, что он свою гайку точил всю жизнь, а вокруг него люди миллионы зарабатывают на аналогичных гайках. Ему же тоже хочется.

– У вас тоже в своё время была такая «гайка». Сидели в МФТИ, точили её. А вокруг люди миллионы зарабатывают. В итоге вы сменили статус учёного на предпринимателя. 

– Знаете, а вот у меня и тогда и сейчас обратная мысль возникает. Зачем я занимаюсь предпринимательством, когда спокойно могу заниматься наукой? Меня никто не будет трогать, не будут тратиться все эти бесконечные нервы… 

– Тогда что вас толкает заниматься этим?

– А чёрт его знает, шило, наверное, в заднице. 

Биографическая справка

Игорь Балк родился в 1970 году. Выпускник 179-й московской школы, в 1987 году поступил в Московский физико-технический институт. 

После завершения обучения в вузе начал карьеру учёного, однако в 1990-е годы решил сменить сферу деятельности на предпринимательство. Два десятка лет занимается разработками в области программного обеспечения и телекоммуникаций. Был соучредителем и главным техническим директором компании Unison Technologies, поставщика решений унифицированных коммуникаций, которая была названа «Cool vendor of the year 2009 in Unified Communications» по версии Gartner и завоевала несколько отраслевых наград благодаря своему ПО Unison для корпоративных коммуникаций.

Ныне Игорь Балк – управляющий директор Global Innovation Labs, главный исполнительный директор TDC LLC, компании-создателя системы TaskPoint. Под его руководством TaskPoint вошёл в сотню самых перспективных стартапов по версии Innovate!2010, попал в финал конкурса MassChallenge 2010 и заработал множество других отраслевых номинаций. Игорь Балк обучался по докторской программе в Массачусетском технологическом институте, является магистром Московского физико-технического института. Автор ряда научных работ и патентов. Последние 10 лет Балк является членом программного комитета конференции DTIP MEMS/MOEMS.